Ты будешь одинок в своей могиле - Джеймс Хэдли Чейз

– Да не трогайте же вы его! Милый, – обратилась она ко мне, – может, тебе надо выпить? Или тебя собачка слишком сильно покусала?

– Выпить ему не нужно, – ответил за меня Брендон. – А что он имел в виду, когда кричал, что не хочет вас видеть? Что тут вообще происходит?

Я решил, что свихнулся. Как раз за спиной мисс Болас, в той комнате, стоял тот самый диван. Гэйл могла бы оглянуться и посмотреть на него. Она наверняка видела, что на нем было, на этом диване, как только подошла к двери моей спальни. И Брендон должен был это видеть. И Мифлин. Так нет же – они спокойны, как три устрицы на дне океана. И никто из них не спешит надеть мне наручники. Вместо этого они говорят, что я напился, и предлагают похмелиться.

Брендон что-то говорил, но я, не слушая, слез с кровати. Мне надо было посмотреть, что там, в соседней комнате. Я заставил себя встать на ноги. Я чувствовал себя ныряльщиком, пытающимся идти по дну моря, хотя моря тут не было.

Брендон вдруг смолк. Никто из них не двигался.

Может быть, они как-то уловили мои мысли. А может, им не понравился мой вид. Ну, если я и выглядел так же, как чувствовал себя, то посмотреть было на что. Они наблюдали, как я пересекаю комнату. Капитан Уэбб на последних метрах своего заплыва через Английский пролив[9] был на порядок сильнее меня. Но все-таки я дошел до двери.

Гэйл взяла меня под руку. Ее пальцы впились в мой бицепс, но мне было не до предостережений, и я просто оттолкнул ее. Мне хотелось только одного – посмотреть, что в соседней комнате. Увидеть Аниту Серф, лежащую на моем диване, с лицом в крови и с дырой во лбу – такой дырой, что туда можно просунуть палец.

Я заглянул в соседнюю комнату. Увидел свой диван. И услышал легкий свист – это я выдохнул. Пот выступил у меня на лице, как у боксера после хорошего удара.

Не было ни кольта 45-го калибра на ковре, ни блондинки на диване. И желтой подушки, пропитанной кровью, тоже не было.

Ничего там не было.

2

Я снова оказался в своей кровати. Не помню, как я туда попал, но как-то попал, и Гэйл стояла надо мной со стаканом виски в руке. Когда мне удалось приподняться, она наклонилась и поднесла стакан к моим губам. Я отпил и совершенно случайно заглянул ей за корсаж. Она была без лифчика. Должно быть, мне было очень плохо, потому что, как только я это увидел, сразу закрыл глаза.

Вот как плохо.

Итак, я выпил виски. Похоже, выпил очень много, но пить было легко, и я пил, пока было что пить.

Как только Гэйл отошла, я сразу почувствовал: действует. Виски стал гонять кровь по моим венам, как овчарка гоняет овец. Нет, не кровь, напиток гонял мои нервы, и я просто чувствовал, как они разбегаются то туда, то сюда, как сбиваются в стадо, как перестают шалить, как приходят наконец в нормальное состояние. И через минуту или около того я вдруг почувствовал: ну, чудеса! Я отлично себя чувствую.

Прохладные пальцы забрали у меня стакан. Мисс Болас улыбалась.

– Видела я в юности, как людей трясло, – сказала она. – Но чтобы так…

– Ага, – согласился я и медленно сел в кровати. – Пусть послужит другим уроком. Виски меня излечил. С сегодняшнего дня…

Я замолчал и уставился на Брендона, который сидел на стуле с прямой спинкой почти вплотную к кровати. Его змеиные глаза ничего не упускали из виду.

– А, привет! – воскликнул я. – Значит, у меня глюки. Я вижу легавых. Глядите! – И я указал на него пальцем. – А ты видишь легавых? – спросил я у Гэйл.

– Вижу только одного, – ответила она. – И еще капитана полиции. Я бы не стала называть его легавым. Ему это может не понравиться.

– Кончай придуриваться, Маллой, – без всякого выражения сказал Брендон. – Нам с тобой надо поговорить.

– Сперва дайте еще выпить, – сказал я, обращаясь к мисс Болас.

Гэйл пошла за виски, и тогда я спросил:

– Кто вызвал полицию, Брендон?

– Ладно, это мы тоже замнем, – ответил он зло. – Что тут происходит? Что это за женщина? Что она тут делает?

Я вдруг обнаружил, что вся манишка моей парадной рубашки залита виски. Стало понятно, отчего тут так воняло. Пошатываясь, я поднялся, отстегнул манишку и с отвращением бросил на пол.

– А кофе можно? – спросил я у Гэйл, когда она принесла виски. – Такой крепкий, чтобы нельзя было в нем утонуть. И побольше.

– Ты слышал, о чем я спросил? – рыкнул Брендон, поднимаясь.

– Слышал, а как же. Но это не значит, что ты получишь ответ, – сказал я, махнув мисс Болас, чтобы она ушла. – Ты не имеешь права тут находиться. И какое тебе дело до того, кто она такая? Какое тебе дело, что у меня происходит? – Пока я это произносил, я успел снять смокинг и рубашку. – Я собираюсь пойти в душ, – объявил я. – Можешь тут подождать, если хочешь. Я ненадолго.

Только когда я отворил дверь в ванную, до меня дошло: а что, если тело здесь? Я влетел внутрь, тут же захлопнув за собой дверь и закрыв ее на крючок. Нет, тела нет. Я отодвинул в сторону занавеску. Нет тела. Больше тут искать было негде. Я стянул с себя оставшуюся одежду и залез под душ. За две минуты шипящая холодная вода освежает голову, как ничто другое. Я стал кое-что соображать. Электрические часы на стене показывали двадцать минут двенадцатого. Аниту Серф застрелили в три сорок пять. Я был без сознания почти восемь часов. Я ощупал затылок. Что-то мягкое там чувствовалось, но, насколько я мог понять, череп все-таки остался цел. Значит, есть за что благодарить судьбу.

Тело исчезло. Это совершенно ясно. Если бы его спрятали где-то в доме, Брендон его уже обнаружил бы. Но кто забрал труп и почему? Я включил электробритву и принялся бриться. Зачем забирать тело?

Зачем? Может, этот убийца – псих? Если бы он оставил тело и пистолет, Брендон арестовал бы меня за убийство. Но может быть, оружие можно проследить? А что, если убийца не забирал тело, а это сделал кто-то другой? Гэйл? Нет, не могу себе представить, как она тащит на своих плечиках труп. Но вообще-то, она могла. Характер у нее сильный, просто мне трудно представить ее в этой роли. Кто еще? И кто был тот парень в фетровой шляпе, который огрел меня по голове? Убийца?

Вот