Люблю. Целую. Ненавижу. Кэмерон - Юлия Славачевская

Он повернулся, послал мне дружескую улыбку и ушел.

— Ты что-то недоговариваешь, — нахмурился Гарри. — Зная тебя, я не сомневаюсь…

— Он будет счастлив лишь семь месяцев, — взглянула я на мужчину из-под ресниц. — А потом она его бросит ради нефтяного магната. Но за это время он достигнет вершины своей карьеры. Затем встретит ничем не примечательную женщину, с которой проживет всю долгую жизнь в любви и согласии и вырастит четверых детей. Один из его отпрысков станет великим физиком.

— М-да, — пожевал губу Гарри, — я уже боюсь спрашивать, что будет, если ты ему сейчас скажешь правду…

— Ничего хорошего, — закрыла я глаза. — Иногда нужно не говорить правду, а всего лишь промолчать. И тогда все будет хорошо…

Через две недели

— И что ты сейчас будешь делать? — Гарри подсунул мне свежую газету, в которой на первой полосе красовалась фотография Кэмерона, обнимающего за талию пока еще малоизвестную, но стремительно набирающую обороты актрису.

— Пойду сегодня в клуб, — поделилась я с ним своими планами. — С Родриго Флоресом. Потанцую немного, развлекусь. Хочешь с нами?

— Это тот красавчик, — поскреб подбородок друг, — который сейчас не исчезает с экрана и гребет славу и деньги лопатой? Я не ошибся?

— Ничуть, — подтвердила я. — Именно этот красавчик сегодня пел у меня под балконом серенады, когда допился до полного романтизма. И именно его ты пообещал облить водой. И как раз на него ты натравил вызванную тобою же полицию…

— Какой пассаж, — картинно закручинился Гарри. — А как же теперь клуб?

— Родриго уже звонил из полицейского участка, — успокоила я его. — Сказал, что все остается в силе и, как только он раздаст все автографы, так сразу за мной заедет.

— Много же у него поклонников, — хмыкнул друг, внимательно рассматривая фото Кэмерона, — не то что у этой актрисульки.

— Или он медленно пишет, — засмеялась я. — Ну, руки у него трясутся с похмелья, а статус не позволяет попросить налить. Вот и приходится переписывать.

— Добрая ты, — польстил мне Фуаррез. — Платье помочь выбрать?

— Сама справлюсь, — заверила я друга. — Есть у меня одно на примете.

— Ну-ну, — недоверчиво покачал головой Гарри, — я уже заранее пугаюсь. С твоим антагонизмом моды и всего остального, мне даже страшно представить, что ты можешь на себя надеть.

— Так пошли со мной, — радушно предложила я, подмигивая.

— Не получится, — с сожалением ответил мужчина. — У меня свидание… Ты же понимаешь…

— Естественно, — хмыкнула я. — Ты в последнее время такой окрыленный, что меня так и тянет общипать твои перья в превентивных целях.

— Ничего не хочу знать! — зажал руками уши друг. — Пусть все развивается как развивается. Хочу нормальной жизни, а не гороскопа с постоянными предсказаниями!

— Иди уже, — ворчливо сказала я, раздумывая над сегодняшним вечером, — раб секса! И оторвись за меня тоже.

— Как скажешь, — покладисто согласился Фуаррез и слинял.

Я переделала за день необходимые дела и к вечеру была готова. Спустившись вниз, широко улыбнулась Родриго и посмотрела на него с преувеличенным обожанием, подпитывая его тщеславие. Что делать, если мне он был нужен, а ему было нужно безудержное восхищение дамы?

Мы приехали в один из модных клубов, куда пускают лишь по членским карточкам или по приглашениям, и, миновав длинную очередь желающих повеселиться, вошли внутрь.

Клуб внутри напоминал прямоугольный металлический ангар или сарай. В помещении много пространства. Там, где расположены столики, полумрак по углам, по периметру надстройки вторых этажей наподобие лоджий. Посредине сцены бьют софиты, и над головой крутятся стеклянные шары девяностых прошлого века. Вдоль стен огромные зеркала. Прекрасная акустика. Лупят по ушам мощные сабвуферы, и отдаются дрожью во всем теле бархатные низы. Ловкие бармены и увлеченный диджей уверенно и высокопрофессионально делают свою работу.

— Ты готова? — осведомился Родриго, любуясь собой во все доступные ему зеркала. — Или хочешь посетить дамскую комнату?

— Или, — согласилась я и покинула его, чтобы отдать гардеробщику свой летний плащ, скрывающий мое платье.

— Вы прекрасны, — восхищенно присвистнул мускулистый юноша, мечтающий стать в будущем знаменитым актером. К счастью, его мечтам не суждено сбыться. И мир потеряет бездарного актера и приобретет прекрасного врача.

— Благодарю, — протянула я ему чаевые, выудив из маленькой сумочки-клатча. И отправилась на поиски своего кавалера.

Когда я зашла в полутемный зал, освещенный лишь мерцающими под потолком блестящими шарами, все, кому я попалась на глаза, застыли.

— Что и требовалось, — пробормотала я, расцветая улыбкой.

Мое короткое платье с очень скромным вырезом было белым и полностью расшито стеклярусом. И сейчас в этом неоновом свете я казалась облитой голубым сверкающим льдом.

— Ты свободна? — подлетел ко мне слегка вспотевший брюнет в расстегнутой до пупа рубашке. — Потанцуем?

— Дама со мной, — ревниво возник рядом Родриго, посмотрел на всех желающих общества дамы, то бишь меня, грозным взглядом собственника и увел к своему столику, где уже тусовалось несколько прилипал к знаменитостям обоих полов.

Я позволила себя усадить и осмотрелась. Буквально в паре столов от нашего, спиной ко мне сидел Кэмерон в компании своей актрисульки, которая сейчас выделывала различные фортеля, чтобы вытащить его на танцпол.

— Ну пойдем! — занудно канючила девушка, крутясь вокруг кавалера. — Я хочу потанцевать! Не будь таким скучным!

Я нахмурилась. Неужели у этой дряни даже мозги силиконовые? Как можно тащить человека с больной ногой в толпу? Он же совсем недавно в очередной раз прооперирован! Она хоть что-то о нем знает?

— Джейн, — обратился ко мне Родриго, — тебе заказать коктейль? Что ты будешь пить?

— Клубничный дайкири, — сделала я свой выбор. И, оперев подбородок на руки, полюбопытствовала: — Скажи, какой у тебя следующий фильм на очереди?

— Да Камден собирается снимать романтическо-приключенческую драму, где я буду играть главного героя… — Раздались рукоплескания клевретов. Мой кавалер раскланялся на полном серьезе. И продолжил: — Вот только загвоздка в том, что он никак не подберет актрису на главную роль. — Он тяжело вздохнул. — Никто не может мне соответствовать. — Повел плечами. — Это так тяжело — быть гениальным.

Все согласились, одна я закатила глаза. Все же некоторым людям нужно так много пространства для того, чтобы никто не прищемил их самомнение. Или не растоптал.