Прощай, моя красотка - Рэймонд Чандлер

— Хорошая идея, — он потянулся к телефону. Затем он достал записную книжку из кармана и стал искать номер.

— Вкладчики в предвыборную компанию, — сказал он, подмигнув. — Мэр настаивает, чтобы все, оказавшие ему любезность, не были забыты. Ага, вот он, — шеф отложил книжку и набрал номер.

У него были те же трудности с дворецким Грэйлов, что и у меня. В связи с этим у него покраснели уши. Наконец он стал разговаривать с миссис Грэйл. Уши горели по-прежнему. Она, должно быть, не очень вежливо с ним говорила.

— Она хочет поговорить с вами, — сказал он и пододвинул телефон ко мне.

— Фил слушает, — сказал я, подмигивая Воксу. В трубке раздался холодный искусственный смех.

— Что вы делаете у этой жирной свиньи?

— Да вот, пьем немного.

— Вам не с кем больше выпить?

— В данный момент нет. Дела. Есть что-нибудь новое? Думаю, вы догадываетесь, о чем я?

— Нет. А известно ли вам, мой хороший, что я вас ждала больше часа тем вечером? Не думаете ли вы обо мне, как о девочке, с которой проходят такие фокусы?

— Я попал в переделку. Как насчет сегодняшнего вечера?

— Дайте подумать. Сегодня — черт побери, какой сегодня день?

— Я лучше позвоню вам, — сказал я. — Возможно, я не смогу. Сегодня — пятница.

— Обманщик, — она снова рассмеялась. — Сегодня понедельник. На том же месте, в то же время и без дураков.

— Я лучше позвоню вам.

— Вы лучше будьте там.

— Я не уверен в том, что смогу. Давайте я вам позвоню.

— Возникают трудности? Понятно.

— Возможно, я поступаю глупо, что тревожу вас.

— Наверное, да.

— Почему?

— Я — бедный человек и сам содержу себя, но не так шикарно, чтобы вам понравиться.

— Идите к черту! Если вы не будете там…

— Я сказал, что позвоню вам.

— Все мужчины одинаковы, — вздохнула она.

— И женщины тоже одинаковы — после девяти.

Она послала меня к черту и повесила трубку. Глаза шефа полиции выпирали так, что казались укрепленными на стойках.

Он наполнил оба стакана дрожащей рукой и пододвинул один мне.

— Похоже, что так, — сказал он очень задумчиво.

— Ее мужу все равно, — сказал я. — Поэтому не делайте из этого никаких выводов.

Казалось, что Воксу неприятно пить. Задумавшись, он медленно колол орешки. Мы выпили еще за красивые женские глаза. К сожалению, шеф спрятал бутылку и стаканы и нажал кнопку селектора:

— Пусть Галбрейт зайдет ко мне, если он на месте. Если же нет, пусть свяжется со мной.

Я встал, отпер дверь и снова сел. Мы не долго ждали. В дверь постучали. Вокс пригласил войти, и Хемингуэй ступил в комнату.

Он солидно подошел к столу и посмотрел на своего шефа с выражением глубокого смирения.

— Знакомьтесь — Филип Марло, — приветливо сказал шеф, — частный детектив из Лос-Анджелеса.

Хемингуэй повернулся ровно настолько, чтобы увидеть меня. Если он и видел меня когда-либо ранее, то его лицо этого не выражало. Мы пожали друг другу руки, и он снова стал смотреть на шефа.

— У мистера Марло любопытная история, — сказал шеф, хитрый, как Ришелье на гобелене. — О мистере Амторе из Стиллвуд Хайтс. Он какой-то знахарь или колдун. Кажется, Марло навещал его, а тут и вы с Блейном подвернулись, и произошло какое-то недоразумение. Я забыл детали, — он посмотрел в окно с видом человека, всегда забывающего детали.

— Какая-то ошибка, — сказал Хемингуэй. — Я никогда раньше не встречал этого человека.

— Конечно же, это была ошибка, — сонно сказал шеф. — Пустяковая, но все же ошибка. Мистер Марло считает, что она что-то значит для него.

Хемингуэй снова взглянул на меня. Его лицо по-прежнему было каменным.

— На самом деле, его ошибка-то не волнует, — продолжал засыпать шеф. — Просто ему надо навестить этого Амтора в Стиллвуд Хайтс. Он хочет, чтобы кто-нибудь с ним поехал. Я подумал о вас. Видите ли, у Амтора громила-телохранитель, и Марло склонен сомневаться в своей способности контролировать ситуацию без чьей-то помощи. Как вы думаете, вы сможете узнать, где живет этот Амтор?

— Да, — сказал Хемингуэй. — На Стиллвуд Хайтс за линией, шеф. Это личная услуга вашему другу?

— Можешь расценивать это так, — сказал шеф, глядя на большой палец левой руки. — С другой стороны, мы бы не хотели выходить за рамки закона.

— Да, — сказал Хемингуэй. — Нет, — он кашлянул. — Когда мы едем?

Шеф доброжелательно посмотрел на меня.

— Прямо сейчас, если это не затруднит мистера Голбрейта, — сказал я.

— Я делаю, что мне приказывают, — сказал Хемингуэй. Шеф осмотрел его с ног до головы. Он причесал и почистил его взглядом.

— Как дела у капитана Блейна? — спросил он, чавкая кардамоновым орешком.

— Очень плох. Приступ аппендицита, — сказал Хемингуэй, — весьма критическое состояние.

Вокс печально покачал головой. Затем он взялся за ручки кресла и вытолкнул себя на ноги. Он протянул руку через стол.

— Галбрейт позаботится о вас, Марло. Вы можете на него положиться.

— Вы меня обязываете, шеф. Не знаю, как и благодарить вас.

— Чепуха. Никаких благодарностей. Всегда готов помочь другу друзей, так сказать, — он подмигнул мне. Хемингуэй стал изучать это подмигивание, но так и не определил, к чему оно.

Мы вышли, сопровождаемые вежливыми репликами шефа. Дверь закрылась. Хемингуэй оглядел коридор и сказал мне:

— Ты умно играешь, приятель. Должно быть, ты еще что-то нам не рассказал.

Глава 33

Машина неторопливо, плавно плыла мимо жилых домов. Кроны деревьев аркой смыкались над нами, образуя тоннель. Солнце блестело сквозь ветви и узкие еще листья. Знак на углу гласил, что мы находимся на Восемнадцатой улице.

Хемингуэй управлял машиной, а я сидел рядом с ним. Он ехал очень медленно, думая о чем-то тяжелом.

— Как много вы ему рассказали? — спросил он, наконец решившись.

— Я сказал ему то, что вы и Блейн увезли меня оттуда, вышвырнули из машины и оглушили. Об остальном я умолчал.

— А про 23-ю и Дескансо не рассказали?

— Нет.

— Почему?

— Я подумал, что так мы с вами лучше поладим.

— Это мысль. Вы действительно хотите поехать в Стиллвуд Хайтс или это был просто предлог?

— Просто предлог. Все, что я действительно хочу, так это узнать у вас, почему вы поместили меня в одно веселенькое заведение и почему меня там пытались удержать.

Хемингуэй подумал. Он так крепко задумался, что мышцы на его лице стали образовывать узлы под сероватой кожей.

— Этот Блейн, — заговорил он. — Мясной обрубок. Я и не подозревал, что он ударит вас. Я и не думал, что вам действительно придется идти пешком домой. Я считал, что мы лишь разыгрываем сцену, помогаем Амтору припугнуть шантажистов. Вы бы удивились, узнав, как часто его шантажируют.

— Уже удивился, — мгновенно парировал я. Он искоса глянул на меня. Его глаза были кусочками льда. Затем он снова стал задумчиво смотреть вперед через пыльное стекло.

— Этим старперам иногда хочется оглушить кого-нибудь, — сказал он. — Им обязательно надо разбить голову кому-нибудь. Господи, как я тогда испугался. Вы упали, как мешок с цементом. Я высказал свое недовольство Блейну. А затем мы отвезли вас к Зондерборгу. Во-первых, потому что это было ближе всего и, во-вторых, потому что он неплохой парень и мы бы неплохо позаботились о вас.

— Амтор знает, что вы меня туда увезли?

— Конечно же, нет. Это была наша идея.

— Потому что Зондерборг — хороший и заботливый парень. И никаких взяток не надо. И, конечно же, доктор не признает мой иск, если я решу его подать. Правда, в этом славном городишке иски не имеют смысла.

— Вы хотите дать ход этому делу? — задумчиво спросил Хемингуэй.

— Не я. Кстати, я бы не советовал вам слишком заноситься. Ваша работа висит на волоске. Вы же видели глаза шефа.

— О'кей, — сказал Хемингуэй и сплюнул в окно. — Я и не собирался наглеть. Не спорю, может, иногда и прорывается в разговоре что-то такое, похожее на нахальство. Подводит привычка. Что еще?

— Блейн действительно болен?

Хемингуэй утвердительно кивнул, но напустить на себя грусть по этому поводу ему не удалось. Он довольно равнодушно поведал:

— Позавчера у него заболел живот, и аппендикс лопнул прежде, чем его смогли вырезать. У Блейна есть шансы, но они невелики.

— Нам не хотелось бы его терять, — сказал я. — Такой парень — украшение полиции.

Хемингуэй снова сплюнул в окно.

— О'кей. Следующий вопрос, — вздохнул он.

— Вы убедительно доказали, почему отвезли меня к Зондерборгу. Но вы еще не объяснили, зачем он держал меня 48 часов взаперти, напичканного наркотиками.

Хемингуэй бесшумно затормозил у тротуара. Он положил руки на руль и потер большие пальцы друг о друга.

— Я не знаю, — глухо сказал он.

— У меня были бумаги, из которых следовало, что я частный детектив, — продолжал я. — Ключи, деньги, фотографии. Если бы доктор не знал вас, он бы подумал, что удар по голове всего лишь розыгрыш, повод запихнуть меня в его заведение для того, чтобы я все там разнюхал как следует. Но я догадываюсь, что он очень хорошо знает вас, ребята. Оттого я и озадачен.