Остров Обезьян - Сергей Пузырев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пограничный контроль она прошла быстро. Благо желающих посетить южную страну в конце октября, как и она, оказалось не так уж и много. Все же осень добралась и до этих мест. Солнце хоть и продолжало ярко светить, но воздух уже прогревался максимум до семнадцати градусов, а ветра несли холодный фронт с Кавказских гор.
В общем, Федя, наконец, почувствовала себя комфортно. В Санкт-Петербурге все же было уже прохладно. Особенно в этом году. Летняя жара ей тоже не приходилась по душе. Постоянно чувствовать себя липкой и склизкой от пота игуаной? Вот уж нет уж.
В животе заурчало. Негромко, но девушка вздрогнула. Видимо, она начала дремать. Что ж пешие прогулки, пусть и не длинные, дают о себе знать. Она поднялась и теперь сидела слегка сгорбившись.
Еще дома она забронировала номер в Ритце, возможно, самом известном отеле Сухума. Номер был небольшой, без излишеств. Стены были покрашены в теплый персиковый цвет, на окнах висли плотные коричневые шторы, а почти все пространство номера занимала большая двуспальная кровать.
Федя потянулась за рюкзаком, который стоял у кровати, и взяла его на руки. Она долго собиралась в поездку, но в итоге ограничилась лишь чистым нижним бельем и документами, что оставила после себя Вера Петровна. Кроме них там лежала зарядка от телефона, расческа, гель для губ, дезодорант, флакончик духов и мочалка.
Взяв расческу, девушка встала и подошла к зеркалу на стене, около входа в ванную комнату. Ей нужно привести себя в порядок и выйти перекусить. Для начала. А потом отправиться в Сухумский питомник.
В конце концов, отца отпустили. Уж не знаю, по какой причине, но его сочли не виновным. В отличие от профессора. Тому, по словам отца, пришлось не сладко. Сначала он около года провел в застенках НКВД. А после был сослан. Кто-то говорил, что в Сибирь, кто-то, что в Среднюю Азию, кто-то, на Сахалин, если не на Чукотку. В общем, для простых обывателей следы профессора Иванова путались и терялись за границей Уральских гор. Сейчас мне кажется это странным. Мой отец, считал, что Иванов не пережил допросов и скончался еще на Лубянке, но есть кое-что, что напрочь опровергает эту теорию.
Но что бы ты лучше понял, о чем я веду речь, мне стоит вернуться к истории Мафусаила.
Я родилась гораздо позже тех, событий о которых тебе рассказываю. И всегда считала, что росла в счастливой семье. У меня был отец, мать и заботливый старший брат. Только позже я узнаю, что тот, кого я считаю братом, на самом деле им не являлся.
Я уже писала выше о гордыне и о том, как она влияет на нашу жизнь. И вот опять она сыграла ключевую роль.
У моего отца и матери, действительно, был сын. Малютка Роман родился жарким летом в Сухуме. Моя мама работала вместе с отцом в лабораториях на территории питомника, и часто приводила малыша с собой. Разумеется, к подопытным, над которыми производились эксперименты, его не пускали. Мальчику позволяли гулять лишь по открытой части питомника, но и там как оказалось было не безопасно. Женщина, что должна была приглядывать за мальчиком, отвлеклась лишь на секунду, чтобы купить ему эскимо. Но подвижному малышу и этого было достаточно, чтобы сбежать от бдительного надзора. Несколькими часами позднее его маленькое тельце обнаружат в клетке с павианами. У него был проломан череп. Тогда предположили, что ребенок по неосторожности попал в клетку, где сидели дикие животные, и пал жертвой дикой агрессии.
Это несчастье произошло за несколько дней до того, как отец отправился в свою заграничную поездку, совершить которую ему так и не удастся. Моя мать не смогла больше работать в месте, где погиб ее маленький мальчик и вернулась в Москву. Вместе с ребенком.
Никто из родных так и не узнал, что мальчик, которого привезла она их Сухума, не был ее сыном.
Сухумский питомник располагается в северо-восточной части города на возвышенности, откуда открываются на город и залив, и ведет туда длинная петляющая лестница.
Федя стояла в самом низу и изучала висящую на крепких железных воротах табличку. Она только что сытно поела в кафе, которое встретила по дороге сюда, и теперь ей было не очень хорошо.
Судя по всему, на территории питомника до сих пор располагается экспериментальный институт. Именно об этом и гласила табличка. А еще о времени работы питомника.
Девушка посмотрела на часы. Что ж, до закрытия она еще успевает.
Подъем наверх не занял у нее много времени, но оказался тяжелее, чем она предполагала. У нее опять разболелась голова, да к тому же появилась отдышка. Поэтому увидев лавочку у главного здания института, без раздумий решила перевести дух.
Отдышавшись, она встала и осмотрелась. Тут было красиво. Пальмы и кипарисы вздымали свои верхушки к потемневшему небу, а фонари, начинающие загораться, создавали уютную атмосферу.
Сиреневое двухэтажное здание института было украшено множеством белых колонн, но оказалось закрытым. Нигде в окнах не горел свет. Но Феде туда и не нужно было.
Указателей нигде не было, и девушка пошла наугад. Красивое административное здание, сменилось строениями попроще, которые в свою очередь сменились полностью разброшенными строениями, заросшими лианами и кустами.
Федя не была уверена в том, что именно она ищет. Да и Вера Петровна в своей исповеди не указала конкретное место. У нее была лишь фотография и размытые формулировки в письме, а между тем большая часть питомника представляла собой печальное зрелище.
Тем временем сумрак почти полностью опустился на город, окутав собой, словно шалью, заросшие и брошенные клетки питомника. Где-то вдалеке тревожно закричала птица. Федя обернулась. В какой-то момент девушке показалось, что кто-то есть позади нее. Она будто бы отчетливо шаги и шуршание в брошенных клетках.
– Это все твое воображение, – успокоила она сама себя. – И больная голова.
Голова кстати опять заболела. Но пока не так сильно, как это было последний раз тогда на кухне.
Девушка тряхнула головой, пытаясь сбить напряжение. Она была тут одна. Хотя эта мысль не придала ей большой уверенности. Почему она одна? Где посетители и работники? Очевидно, что до закрытия еще есть время. Она посмотрела на часы, и ком подступил к ее горлу.
21:17
Как
