Владычица небес - Дункан Мак-Грегор

Подивившись про себя такому необоримому нахальству, варвар все-таки встал, закинул за спину дорожный мешок и тоже пошел к выходу. Как бы там ни было, а этот парень начинал ему нравиться…

Синяк на скуле Трилле расцветал, разрастался, наливался красивыми фиолетово-багровыми оттенками. Одно лишь печалило лохматого: его прекрасный голубой глаз заплыл и почти совсем закрылся, и теперь узнать о его внешнем великолепии можно было только по второму глазу, который, к счастью, остался невредим. Но Конана он не винил. Не он первый и не он последний так отреагировал на его признание. Конечно, простому человеку, рассуждал Трилле, нелегко поверить, что с ним рядом находится не кто иной, как сам Повелитель Змей, Несравненный, Могущественный, ну, правда, ныне несколько потрепанный и потасканный.

Стремя свою караковую, уведенную от стен кабака в Асгалуне, к степям Шема, новый знакомец варвара постепенно обретал душевный покой. Он уже не сомневался, что грозный, такой могучий и огромный киммериец возьмет его с собой. Он чувствовал, что некая цель ведет его вперед, и по опыту знал, что путь к цели никогда не бывает легок и спокоен. Конану необходим спутник, а ему, Трилле, необходим покровитель. Он устал маяться в одиночку в большом жестоком мире, он хотел отдохнуть.

Между тем уже близились сумерки. Небо из голубого стало серым, солнце оседало, готовясь освободить место луне. На горизонте возникли пухлые белые облака — за ними шла ночь. Ветер усилился; по степи побежали волны, золотом расцвечивая бескрайний серый простор.

Бродяга резко осадил кобылку, повернулся к Конану. На тонких губах его играла странная полуулыбка, а в глубине голубых глаз сверкал черно-красным раскалом вытянувшийся зрачок.

— Остановимся здесь, — сказал он, соскочил с лошади и, бросив повод, пошел дальше пешком.

Караковая удивленно посмотрела в спину новому хозяину, потом опустила голову и принялась щипать степную траву. Вороной Конана, также брошенный на произвол судьбы, последовал ее примеру.

Молча шагал киммериец вслед за бродягой, в душе проклиная собственную мальчишескую дурость. Всякий другой удавил бы этого наглеца на месте и со спокойной совестью мог продолжать путь. Он же, завлеченный его обещанием показать свои удивительные способности, не только не убил его, но еще и потащился за ним как праздный простолюдин на балаганное зрелище! Тьфу! Давно Конан не был так зол на себя самого.

— Здесь… — буркнул Трилле, останавливаясь.

— Почему здесь? — насмешливо спросил варвар, свысока глядя на хвастуна.

— Все равно. Можно и дальше отойти.

— Тьфу! — Конан и не думал скрывать своего раздражения.

— Лошадей жалко, — туманно пояснил бродяга.

Он подошел к киммерийцу и носком рваной сандалии очертил вокруг него нечто вроде круга, всего лишь примяв траву, потому что земля не проглядывала сквозь плотный ковер растений. Затем отошел на несколько шагов в сторону и сел, скрестив ноги.

Бормоча проклятия, Конан тоже сел. Хорошо, что его не видят сейчас братья-пираты! Их предводитель, суровый, неустрашимый и резкий, как штормовая волна, высиживает тут бездельником и глазеет на такого же кретина… Глубокий вздох наполнил грудь варвара. Что и говорить, болтливый воришка, перекати-поле, наглец и хитрюга сумел-таки заинтересовать его. Но — Митра свидетель — не раз в пути к Конану привязывались оборванцы, и не было еще случая, чтоб потом он об этом жалел. Он вдруг вспомнил шемита Иаву, рыжего талисмана Висканьо, оборотня Майло… Да, он бы с радостью встретился с ними снова… Увы, жизнь развела их по городам и странам, и только он, Конан, все бродит по дорогам огромного мира в поисках славы, богатства и любви…

Пусть, решил он, пусть этот парень идет с ним — даже если он и не владеет заклинаньями змей. Слава богам, киммерийца еще не подводило его чутье, основанное на опыте и общении с разными людьми, и теперь не подведет.

Чуть оттаяв, он посмотрел на Трилле более благосклонно, и тут1 же сморщился неприязненно: лохматый крепко зажмурил глаза, весь скрючился и, дрожа и потея, бормотал какую-то чушь на незнакомом варвару языке. «Тьфу!» — хотел сказать Конан, но в этот же момент слова замерли на его губах.

Издали послышался тревожный всхрап лошадей, а отовсюду — сзади, слева, справа — мерзопакостное хоровое шипенье. Высокая трава буйно колыхалась уже не под дыханием ветра, а от тел сотен гадов, ползущих в ней. Вот почти у самых ног киммерийца сверкнула блестящая черная лента, поднялась, крошечными злобными глазками в упор разглядывая человека, дернулась к нему, но не смогла преодолеть очерченного Трилле круга. И тут же возле нее закопошилась еще одна тварь, потом еще одна, еще…

Разных размеров и видов, змеи ползали в траве, свивались в клубки, шипели — никогда прежде Конан не видел такого скопления этих Нергаловых отродьев, а увидев, почувствовал нечто вроде смятения: ему одновременно желалось выхватить меч, изрубить в лапшу гадов, убежать и врезать в здоровый пока голубой глаз бродяги. Но ни того, ни другого, ни третьего он не сделал. Заворожено глядя на богопротивное действо сие, он начинал понимать, какого спутника послал ему Митра (или Кром).

— Смотри, брат! — весело сказал Трилле, которого танцы змей только забавляли. — Глухая гадюка! Вот не знал, что они водятся в Шеме! У ней хвост раздвоен, и кидается она прямо из-под ног!

Конан не разделял восхищения лохматого. Гадюку, что бросается прямо из-под ног, стоило, по его мнению, изничтожить на месте, а не млеть от умиления, но — здесь хозяином был не он. Подняв глаза на парня, он с отвращением узрел в его руках длинную белесую змею, обвившуюся вокруг тонкой его шеи и свесившую плоскую голову к его рту.

— Тьфу! — в сердцах сплюнул варвар, отворачиваясь.

— А это… — видимо, Трилле решил доконать нового товарища, — уж, но ядовитый. Он живет под…

— Хватит! — прервал Конан зарвавшегося натуралиста. — Убери отсюда гадов, пока лошадей не пожрали!

Лохматый покорно кивнул, сложил губы трубочкой и засвистел — тихо, переливчато. Именно так, насколько мог помнить Конан, свистят настоящие заклинатели змей, но не прогоняя их, а, наоборот, призывая. Тем не менее твари стали расползаться; уж, извиваясь, протащился по руке Трилле вниз, там вытянулся в стрелу и скоро исчез в траве. Через пару всего мгновений в округе стало чисто. Киммериец подавил облегченный вздох и встал.

— Ехать пора.

— Угу, — сказал бродяга отсутствующим голосом, уставясь в одну точку на горизонте. То ли жалко ему было расставаться со змеями, то ли некая мысль посетила его в этот миг, но он не тронулся с места, пока Конан не поднял его за шиворот и не поставил на ноги. Тогда он тоже вздохнул — не облегченно, а страдальчески — и поплелся за варваром, который уверенно шагал впереди, ничуть не опасаясь новой встречи с гадами.