Записки городского невротика - Вуди Аллен

А к т е р. А написано потому что беспомощно.

Вот и приходится…

П и с а т е л ь. Да разве я что говорю? Она и в самом деле слабовата.

А к т е р. Слабовата! Да она просто неправдоподобна! Когда пишешь пьесу, вся штука знаешь в чем? Надо начать с конца. Заимей сначала хорошую ударную концовку. А потом пиши себе задом наперед!

П и с а т е л ь. Я пробовал! Получается пьеса без начала.

А к т е р. Но это же абсурд!

П и с а т е л ь. Абсурд? При чем тут абсурд?

А к т е р. В каждой пьесе должно быть начало, середина и конец.

П и с а т е л ь. А, собственно, зачем?

Актер (доверительно). Потому что в природе все имеет начало, середину и конец.

П и с а т е л ь. А как насчет кольца?

Актер (задумчиво). А… действительно. Начала у кольца нет; середины и конца тоже нет… Да проку-то с него что?!

П и с а т е л ь. Диабетус, пожалуйста, подумай о концовке! Ведь у нас премьера через три дня.

А к т е р. Это у вас премьера! Я в этой бредяти-не участвовать не собираюсь. Такой уважаемый актер, как я… От меня публика ждет ролей поприличнее!

П и с а т е л ь. Позвольте вам напомнить, уважаемый! Ты же полуголодный бедолага, которому я по доброте душевной разрешил выйти на публику в своей пьесе, чтобы как-то помочь тебе. Чтобы ты смог снова вернуться на сцену.

А к т е р. Полуголодный? Пожалуй. Давно работы не было? Может быть. Никак снова на сцену не выбиться? И это может быть, но чтобы пьяница?!

П и с а т е л ь. А я разве сказал, что ты пьяница?

А к т е р. Ты-то не сказал, да я-то знаю, что к тому же я пьяница.

Писатель (в порыве внезапного вдохновения). Слушай, а что, если твой персонаж выхватит из складок одежды кинжал и, в безумном порыве отчаяния, как полоснет себя по глазам!

А к т е р. Ааа! Тоже мне, выдумал! Ты что, не обедал сегодня?

П и с а т е л ь. А что? Чем плохо?

А к т е р. Тягостно очень. Публика как увидит такое…

П и с а т е л ь. Знаю, знаю. Начнет издавать всякие неподходящие звуки.

А к т е р. То есть освистывать!

П и с а т е л ь. Ну, хоть бы раз пробиться! Один разок, напоследок. Дали бы моей пьесе первую премию! Мне ведь плевать на их бесплатный кувшин нектара. Просто из принципа!

Актер (озарен идеей). А что, если царь вдруг передумает? Тут, кажется, есть некое рациональное зерно.

П и с а т е л ь. Да в жизни он этого не сделает!

Актер (пытаясь сбыть свой товар). А если попросит царица?

П и с а т е л ь. Чего это она просить-то станет? Она же сволочь!

А к т е р. А вот если бы троянцы сдались…

П и с а т е л ь. Как же! Они до последнего стоять будут!

А к т е р. А если Агамемнон нарушит слово?

П и с а т е л ь. Это не в его характере.

А к т е р. А если бы я вдруг выхватил меч и…

П и с а т е л ь. Это противоречило бы твоему характеру. Ты же трус! Бессовестный, безмозглый раб, и чести у тебя не больше, чем у червя. Иначе бы зачем ты мне был нужен?

А к т е р. Но я же только что предложил тебе шесть возможных концовок!

П и с а т е л ь. Одна топорнее другой!

А к т е р. Это пьеса твоя топорная, а не мои концовки!

П и с а т е л ь. Никогда люди так не ведут себя. Это противно их природе.

А к т е р. А мне их природа до фонаря! Нужна же нам какая-то концовка!

П и с а т е л ь. Поскольку человек – животное логичное, как драматург, я не могу допустить, чтобы мои персонажи делали бы на сцене то, чего в реальной жизни ни за что не сделают!

А к т е р. Смотри, не забудь, что сами-то мы в реальной жизни не существуем.

П и с а т е л ь. Ты что хочешь этим сказать?

А к т е р. Ты же знаешь: мы – персонажи пьесы, которую как раз сейчас играют на этой сцене. И нечего на меня кидаться! Не я ее придумал!

П и с а т е л ь. Мы – персонажи пьесы, в которой будут играть мою пьесу. Вроде как пьеса в пьесе… А они на нас смотрят.

А к т е р. Н-да. Сплошная философия, правда?

П и с а т е л ь. Да что там философия! Идиотство сплошное!

А к т е р. Так ты, что же, хотел бы среди них сидеть?

Писатель (глядя в публику). Еще чего! Ты взгляни на них только!

А к т е р. Тогда поехали дальше.

Писатель (бормочет). И за это они платили деньги!

А к т е р. Гепатитис! Я тебе говорю!

П и с а т е л ь. Да знаю. Все дело в концовке.

А к т е р. И вечно эта концовка!

Писатель (неожиданно, к зрителям). Слушайте, ребята, а может, вы нам что-нибудь предложите?

А к т е р. Не приставай к зрителям! Дернуло меня о них упомянуть!

П и с а т е л ь. Вот это влипли, а?! Мы, два древних грека в Афинах, сейчас будем смотреть мою пьесу, а ты – так даже играть в ней, а они – из какой-нибудь дыры вроде

Бруклина – глазеют на нас в чьей-то чужой пьесе! А что, если они – тоже персонажи какой-нибудь пьесы? И кто-нибудь на них тоже пришел посмотреть? А может, вообще ничего этого нет и все мы – только тени в чьем-нибудь сне? Или, – что совсем уже скверно, – существует только вон тот жирный дядька из третьего ряда?

А к т е р. Вот и я говорю. Что, если Вселенная устроена вовсе не так логично, а человек – штука гораздо более изменчивая, чем мы думаем? Тогда можно было бы изменить концовку: ведь ей не надо было бы соответствовать никакой наперед заданной идее. Да ты слушаешь или нет?

П и с а т е л ь. Конечно, нет. (К зрителям.) Вы что-нибудь понимаете? Он актер. Каждый день обедает в ресторане «Сарди».

А к т е р. Действующим лицам тогда не нужно было бы никаких наперед заданных характеров, и они могли бы вести себя как им вздумается. А мне бы не пришлось рабом быть. Из-за того, что ты так написал в своей дурацкой пьесе. Я мог бы взять да и стать героем.

П и с а т е л ь. Ну, так тогда и пьесы нет!

А к т е р. Нет пьесы? Я пошел. Найдешь меня у «Сарди».

П и с а т е л ь. Но, Диабетус! Ты же не хочешь, чтобы воцарился хаос!

А к т е р. Свобода – хаос?

П и с а т е л ь. Свобода? Это вопросик! (Кзрителям.) Свобода и хаос, а? Есть тут кто-нибудь с философским образованием?

Откликается Девица из публики.

Д е в и ц а. Я!

П и с а т е л ь. Вы кто?

Д е в и ц а. Вообще-то я кончила физкультурный, но философию мы тоже проходили. П и с а т е л ь. Подойдите сюда, пожалуйста. А к т е р. Какого дьявола ты затеял? Д е в и ц а. Ничего, что я с физкультурного? П и с а т е л ь. Что? А, не важно, мы всех берем.

Она поднимается на сцену.

А к т е р. Ну, дает! Вообще уже!..

П и с а т е л ь. Ты чего там вякаешь?

А к т е р. Посреди пьесы! Господи! Кто она такая?

П и с а т е л ь. Через пять минут начнется Афинский Фестиваль Драмы, а у меня нет концовки!

А к т е р. Ну – и?

П и с а т е л ь. Появились серьезные философские проблемы. Существуем ли мы? Существуют ли они? (Имеет в виду публику.) Что соответствует природе человека, что ей противно?

Д е в и ц а. Привет. Меня зовут Дора Леви.

П и с а т е л ь. Я – Гепатитис, он – Диабетус. Мы древние греки.

Д о р а. А я из Пенсильвании.

А к т е р. Гони ее со сцены!

Писатель (оглядывает ее с головы до ног. Онамила). А что? Очень сексуальная девица.

А к т е р. Ну и что нам-то с этого?

Д о р а. Основной вопрос философии состоит в следующем: пусть в лесу упало дерево, а вокруг никого нет. Откуда мы знаем, что оно упало с треском?

Все озадаченно озираются.

А к т е р. Не все ли нам равно? Здесь же не лес, а Сорок Пятая улица!

П и с а т е л ь. Спать со мной будешь?

А к т е р. Оставь ее в покое!

Д о р а (к Актеру). А ты не лезь! Не твое дело!

П и с а т е л ь (к кулисам). Будьте добры, опустите занавес. На пять минуточек. (К зрителям.) Посидите немножко. Мы тут мигом.

А к т е р. Позорище! Это же бред какой-то! (К Доре.) Разве у вас никого нет?

Д о р а. А… Конечно, есть! (К зрителям.) Диана, иди к нам! Тут у меня два грека!.. (Ответа нет.) Она стесняется!

А к т е р. Ну ладно. Нам надо ведь пьесу тянуть. Придется обо всем доложить автору.

П и с а т е л ь. Так я же и есть автор!

А к т е р. Я имею в виду настоящего автора.

П и с а т е л ь (вполголоса, к Актеру). Диабетус, я, кажется, имею шанс!

А к т е р. Что значит шанс?! Сношение, что ли, устроить хочешь? При всем народе?

П и с а т е л ь. А мы занавес опустим. Из них ведь кое-кому тоже случается это делать. Правда, немногим, наверное.

А к т е р. Идиот! Она ведь еврейка, а ты так и вовсе вымышленный персонаж. Представляешь, какие получатся детки!

П и с а т е л ь. Диана! Вам представился случай познакомиться с… (называет настоящую фамилию актера). Он известный артист! Выступает по телевидению!

Актер (в трубку телефона). Соедините меня с городом.

Д о р а. Не хотелось бы, чтобы из-за меня начался скандал.

П и с а т е л ь. Никакого скандала. Просто мы тут немножко перестали понимать, где пьеса, а где настоящая жизнь.

Д о р а. А кто может сказать, что такое настоящая жизнь?

П и с а т е л ь. Золотые слова, Дора!

Д о р а (философически). Как часто бывает, – ты думаешь, что постиг смысл настоящей жизни, а на самом деле имеешь дело с обычным надувательством.