Сильнодействующее лекарство - Артур Хейли

— Постой-ка! — чуть слышно проговорила Селия. Да, теперь она это вспомнила… Вспомнила после стольких лет.

В тот день их медового месяца на багамском пляже она рассказала Эндрю о своем отце, рассказала то немногое, что сохранилось в ее памяти о старшине первой статьи Уиллисе де Грее… Когда он возвращался, дом словно оживал. С ним было так весело! Высоченный, и голос у него был словно раскаты грома. Все с ним смеялись, и еще — он любил детей. И был такой сильный…

А Эндрю — сама деликатность с тех дней и поныне — спросил ее:

— Ты хоть раз бывала там, в Перл-Харборе? Тогда она ему ответила:

— Я еще не готова к такой поездке, хотя и сама не могу объяснить почему. Тебя это, возможно, удивит, но однажды я все-таки отправлюсь туда, где погиб мой отец. Но не одна. Мне хотелось бы взять с собой детей.

Именно тогда Эндрю дал свое обещание:

— Когда-нибудь, когда у нас будут дети и когда они смогут это понять, я устрою такую поездку.

И прошло с тех пор целых двадцать лет.

Когда “Санта-Изабелла” плавно пристала к причалу и были отданы концы, Эндрю тихо сказал Селии:

— Все уже устроено. Мы завтра же отправляемся к мемориалу “Аризона”, на место, где покоится корабль, где служил и погиб твой отец. И как ты того хотела, дети будут с тобой.

У Селии задрожали губы. Она словно лишилась дара речи; только и смогла, что потянуться к Эндрю и схватить его за руки. Подняв лицо, она взглянула ему в глаза, и в этом взгляде была такая любовь, какую редко кому из мужчин удается прочитать в глазах женщины.

И когда наконец она смогла заговорить, то произнесла голосом, прерывавшимся от волнения:

— Какой же ты прекрасный, какой замечательный человек!

В десять часов утра заказанный Эндрю лимузин с шофером ожидал семью Джордан у подъезда отеля. Было тепло, но не жарко — стоял конец августа. С юга дул легкий ветерок. Редкие легкие облака плыли в ясном небе.

Еще раньше Лиза и Брюс позавтракали вместе с родителями в их уютном номере, выходившем окнами на лужайки для игры в гольф и на простиравшийся к югу Тихий океан. Сегодня, как и накануне, они разговаривали не умолкая. Все четверо с радостью обменивались впечатлениями, оживленно задавали друг другу вопросы, в общем, всячески старались наверстать упущенное за полгода разлуки.

Брюс — он намеревался стать историком — заявил, что ради сегодняшнего дня специально прочитал материалы о нападении японцев на Перл-Харбор в 1941 году.

— Если у нас возникнут вопросы, я думаю, что смогу на них ответить, — небрежно заметил он.

— Ты просто невыносим! — поддразнила его Лиза. — Но поскольку твои услуги бесплатны, я позволю себе снизойти до них.

Селия, хотя и принимала участие в семейной болтовне за завтраком, испытывала несвойственное ей чувство отрешенности. Ей было бы трудно определить это ощущение: казалось, словно сегодня, в этот день, к ней вернулась или вот-вот вернется некая часть ее прошлого, чтобы воссоединиться с настоящим.

Селия проснулась с предчувствием, что что-то должно произойти. Она оделась как подобает в подобных случаях, тщательно подобрав туалет — белую плиссированную юбку и сшитую на заказ блузку, темно-синюю с белым. На ногах у нее были белые босоножки, а в руках — сумочка из белой соломки. В результате, как ей того и хотелось, вид у нее был и не чересчур нарядный, и не повседневный, одним словом, элегантный…

Оглядывая себя, прежде чем присоединиться к остальным членам семьи, Селия неожиданно задумалась о своем отце; поначалу она хотела прогнать эту мысль, но потом позволила ей оформиться: “Если бы он только дожил до этих дней и увидел меня — свою дочь и всю мою семью!”

Когда Джорданы спустились к автомобилю, шофер почтительно взял под козырек и распахнул заднюю дверцу.

— Доктор Джордан? — обратился он к Эндрю. — Насколько я понимаю, вам к “Аризоне”?

— Совершенно верно, — ответил Эндрю, заглянув при этом в какую-то бумажку. — Но ехать надо сразу к причалу КТФ, минуя туристский центр.

— Должно быть, вы важная персона. — У шофера от удивления брови поползли вверх.

— Нет, не я — жена, — улыбнулся Эндрю и посмотрел на Селию.

Уже в автомобиле, после того как он тронулся с места, Лиза спросила:

— А что это означает — КТФ?

— Командование Тихоокеанским флотом, — ответил ей Брюс. — Видно, пап, тут не обошлось без потайных пружин. Селия удивленно посмотрела на Эндрю:

— Как ты умудрился все это устроить?

— Воспользовался твоим именем, — ответил Эндрю. — Кстати, дорогая, оно еще способно плавить лед, и у тебя есть масса поклонников.

Тут остальные стали требовать подробностей, и Эндрю признался:

— Если вы так уж хотите все знать, я созвонился с менеджером отделения “Фелдинг-Рот” на Гавайях.

— С Тано Акамурой? — воскликнула Селия.

— Совершенно верно. И он просил передать, что тебя им очень недостает. Короче, выяснилось, что сестра жены Акамуры замужем за каким-то адмиралом. Дальнейшее проблем не составляло. Итак, нас доставят к “Аризоне” на адмиральском катере.

— Ну, папа! — воскликнул Брюс. — Вот это класс!

— Спасибо, — улыбнулся ему отец.

— Нет, тебе спасибо! — сказала Селия и спросила:

— Когда ты разговаривал с Тано, ты, случайно, не спросил, как у них идут дела?

— В “Фелдинг-Рот”? — Тут Эндрю запнулся. — И конечно же, с монтейном?

— Да.

Он надеялся, что Селия не задаст этого вопроса, но все-таки ответил:

— Судя по всему, превосходно.

— Это не все, — продолжала настаивать Селия, — расскажи подробней.

— Акамура говорит, что монтейн пользуется колоссальным успехом и, как он выразился, “бешено раскупается”, — с неохотой добавил Эндрю.

Селия молча кивнула. Собственно, именно этого все и ожидали, и эта новость лишь подтверждала более ранние сообщения, поступившие сразу вслед за запуском монтейна в продажу. Да, не совершила ли она необдуманный и глупый поступок, покинув компанию? Усилием воли Селия заставила себя выбросить все эти мысли из головы хотя бы на сегодня — ведь сегодня такой особенный день!

Машина мчалась по автострадам, затем через центральную часть Гонолулу с ее современными многоэтажными зданиями. Примерно минут через двадцать они свернули с дороги у стадиона и вскоре оказались в зоне ВМС США в заливе Айза. Маленький причал КТФ, которым пользовались военные и их семьи, примостился в живописном уголке побережья. Пятидесятифутовый морской катер — так называемый адмиральский — уже стоял у причала. Его дизели работали. Катером управляли два морячка в белой форме. Человек пять-шесть других пассажиров уже сидели под тентом, натянутым над верхней палубой.

Один из морячков — им оказалась молоденькая девушка, она стояла на носу — отдал концы, как только Джорданы поднялись на борт. Рулевой, управлявший катером с мостика, отвел его от причала, развернул и направил прямо в оживленный поток судов, сновавших по перл-харборской гавани.

Ветерок, ощущавшийся до этого и на суше, оказался на воде довольно крепким бризом, и волны, разбиваясь о нос катера, временами обдавали сидевших на палубе мелкими брызгами. Вода в гавани была тусклого серо-зеленого оттенка, почти непрозрачная.

Пока они огибали против часовой стрелки Форт-Айленд, девушка-матрос давала пояснения. Эндрю, Лиза и Брюс внимательно ее слушали, а Селия полностью ушла в воспоминания; мысли ее были далеко отсюда, и слова долетали обрывками.

— Воскресное утро 7 декабря 1941 года… Японские пикирующие бомбардировщики, торпедоносцы, истребители и подводные лодки-малютки атаковали без предупреждения… Первая волна в 7 часов 55 минут… В 8.05 взрывы загрохотали над “Бэттлшип-роу” — причалом боевых кораблей… В 8 часов 10 минут “Аризона” поражена прямым попаданием в пороховой погреб в носовом отсеке… К 8 часам 12 минутам перевернулась “Юта”… На дно пошли “Калифорния” и “Вест-Виргинии”… “Оклахома” опрокинулась вверх килем… Потери: две тысячи четыреста три человека убиты, ранены — тысяча сто семьдесят восемь…

“Все это было так давно, — подумала Селия, — тридцать шесть лет назад: ведь это больше чем полжизни. А каким в эти минуты все кажется близким!..”

Морской катер, слегка зарываясь носом в волну у входа в бухту, изменил курс, обогнув южную оконечность Форт-Айленда. Внезапно прямо перед ними показался мемориал “Аризона”, белевший в ярких лучах солнца.

“Вот где это произошло, и наконец я здесь…” Глядя вперед, по ходу катера, Селия поразилась. Она представляла себе этот памятник каким угодно, но только не таким. В самом деле мемориал напоминал длиннющий белый товарный вагон, расколотый посередине.

Тут до нее долетели слова комментария:

— По замыслу архитектора сама форма, линии которой прерываются в середине, но энергично и упрямо простираются по сторонам, символизирует начальное поражение и неизбежную окончательную победу…

Интересно, когда эта мысль осенила архитектора: до или после воплощения его замысла? Впрочем, какое это имеет значение. Сам корабль — вот что действительно важно и что удивительно: его очертания начинают проглядывать сквозь серо-зеленую волну. От поверхности его корпус отделяют всего несколько футов.