Великий поворот. Как Америка отказалась от свободных рынков - Тома Филиппон

class="a">[43]. Гражданская война в Америке уже показала разрушительную силу оружия индустриальной эпохи, но мало кто осознал, насколько убийственным может быть это оружие. Первая мировая война впервые убедительно продемонстрировала его возможности. Масштабы разрушений, уничтожение целого поколения молодых людей и массовые убийства гражданского населения создали потребность в прочном мире в Европе. Французские солдаты, вернувшиеся с Первой мировой войны, повторяли фразу «La Der des Ders» (последняя из последних), которая выражала надежду на прекращение войн в Европе.

Это почти случилось. Президент США Вудро Вильсон первым выдвинул идею Лиги Наций в рамках своего плана из четырнадцати пунктов по установлению справедливого мира в Европе. Лига Наций возникла, но США так в нее и не вступили, потому что многие американские граждане и члены конгресса хотели держать свою страну подальше от европейских дел. Многие немецкие иммигранты, проживавшие в США, выступали против Версальского договора, принятие которого было необходимо для членства в Лиге.

Европейцы пытались воплотить идею Вильсона в жизнь, несмотря на отсутствие американской поддержки. Министр иностранных дел Франции Аристид Бриан предложил объединение Европы в своей речи в Лиге Наций 5 сентября 1929 года. Его план был направлен на промышленную кооперацию и защиту от советской угрозы с Востока. К сожалению, немецкий министр иностранных дел Густав Штреземан, главный сторонник этого плана в Германии, умер месяц спустя, а Великая депрессия вскоре погрузила весь мир – и Германию в частности – в экономический хаос.

План Бриана провалился и потребовалась еще одна мировая война с еще большим числом погибших, включая самое большое число жертв геноцида в истории, прежде чем Европа смогла наконец договориться о мирном союзе[44]. Опустошения Второй мировой войны вместе с растущей угрозой вторжения Советского Союза создали мощное политическое давление в сторону единства Европы. Вскоре после Второй мировой войны появилось несколько представлений о том, как может выглядеть объединенная Европа. Рискуя слишком упрощать, назовем их взглядами Черчилля и Монне.

В сентябре 1946 года сэр Уинстон Черчилль[45], дважды премьер-министр Великобритании, заявил, что европейцы «должны построить своего рода Соединенные Штаты Европы. Только так сотни миллионов тружеников смогут вновь обрести те простые радости и надежды, ради которых стоит жить»[46]. У Черчилля был геополитический взгляд на европейский проект. Как и большинство лидеров того времени, он был озабочен миром и безопасностью. Он хотел примирения между Францией и Германией. При этом роль Великобритании Черчилль всегда рассматривал вне единой Европы, а не внутри. В 1930 году он объяснял: «Мы ждем только блага от более богатой, более свободной, более довольной европейской общности и связываем с ней свои надежды. Но у нас есть своя мечта и своя задача. Мы с Европой, но не принадлежим к ней. Мы связаны, но не во всем согласны. Мы заинтересованы и ассоциированы, но не поглощены». Мы можем только гадать, какую позицию Черчилль занял бы в дебатах о Брексите.

Видение Черчилля было грандиозным, но оно имело мало общего с тем, как на самом деле был в дальнейшем построен ЕС. Духовным отцом ЕС был менее известный и менее харизматичный деятель, француз по имени Жан Монне. Видение Монне было сосредоточено на экономическом и промышленном сотрудничестве. Монне был обаятельным персонажем и чрезвычайно влиятельным советником французского и других европейских правительств, но он никогда не баллотировался в выборные органы. New York Times писала о нем в своем некрологе: «во многих отношениях мистера Монне можно было легко опознать как француза. Щеголеватый, ухоженный, с аккуратными, коротко подстриженными усами, он говорил логично и точно. Но в остальном он не был французом, поскольку восхищался (и практиковал) британский и американский прагматизм, презирая местничество и политическую узость». Монне не возражал против политического союза, о котором говорил Черчилль, но основное внимание уделял более практичным экономическим вопросам. Он был убежден, что «как только будут созданы Общий рынок и связанные с ним интересы, политический союз возникнет естественным образом»[47].

Восхищение Монне британскими и американскими институтами и прагматический подход нашли отражение в его предложении европейской интеграции, которое стало известно как План Шумана. Роберт Шуман был министром иностранных дел Франции с 1948 по 1952 год. Декларация Шумана 1950 года стала важной вехой во франко-германском сотрудничестве и привела к созданию Европейского объединения угля и стали, которое впоследствии стало Общим рынком.

Вскоре последовало движение к политическому единству. В 1963 году первый канцлер Западной Германии Конрад Аденауэр и президент Франции Шарль де Голль подписали исторический договор о дружбе между двумя странами. Аденауэр был привержен послевоенному примирению с Францией. Политические взгляды имеют значение, но чтобы понять ЕС, нужно иметь в виду, что экономическая интеграция стоит на первом месте. Не потому, что экономика важнее, а потому, что экономические решения могут применяться для создания стимулов к миру и сотрудничеству.

Борьба против рыночного доминирования

Параметры современного антимонопольного законодательства были установлены в США с принятием Закона Шермана в 1890 году, которое было мотивировано ростом крупного бизнеса в период Промышленной революции, а также Закона Клейтона в 1914 году – последний закон касался антиконкурентных слияний и поглощений.

История антимонопольного законодательства ЕС более поздняя и неопределенная, но борьба с доминированием на рынке была в центре политики ЕС с самого начала. В своих «Мемуарах» (1978) Жан Монне вспоминает о том, что 5 августа 1943 года он подготовил записку для Комитета национального освобождения в Алжире, где отмечал: «Не будет мира в Европе, если государства восстановятся на базе национального суверенитета с вытекающими отсюда стремлениями к политическому превосходству и экономическому протекционизму». Вторая мировая война была в самом разгаре, но находившийся в изгнании в Алжире Монне понимал, что послевоенный порядок должен будет бороться против «экономического протекционизма». Он размышлял о «системе, в которой прежний рейх следовало лишить части его промышленного потенциала: производство угля и стали в Рурской области должно было перейти под европейское управление, а все доходы – поступать в пользу стран-участниц, включая и демилитаризованную Германию».

После войны Жан Монне ясно дал понять, что в интересах Франции не допустить чрезмерной концентрации рыночной власти в угольной промышленности, особенно в руках крупных немецких концернов (трестов) Рурской области. Монне представлял это так:

Проблема заключалась в том, чтобы воспрепятствовать чрезмерной концентрации в черной металлургии и угледобыче рурского бассейна, где старые концерны, на которых базировалась военная мощь рейха, теперь начали естественным образом возрождаться. Первыми против этого уже на протяжении многих месяцев выступали американцы. Их экономическая и политическая доктрина не допускала практик и организации доминирования, ни у себя в стране, ни у других. Они требовали, чтобы единая организация по продаже немецкого угля утратила свою монопольную структуру и чтобы сталеплавильные производства не имели в собственности угольных шахт (Monnet, 1978: 351; Монне, 2001: 432).

Но как заинтересовать Германию отказаться от возможности формировать свою промышленную политику? В декабре 1949 года канцлер Аденауэр дал согласие на создание органа, контролирующего горнодобывающие и промышленные районы Германии, Франции,