Колхоз. Назад в СССР 4 - Павел Барчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не плавает, а ходит. — Тут же вскинулся Андрюха.
— Слушай, ходишь ты, сам знаешь куда. А если сейчас не замолчишь, вообще будешь ходить под себя. Дай рассказать человеку героическую историю. — Дед Мотя кулаком погрозил братцу, а потом продолжил.
— Пришлось, товарищ газетчик, плыть по звёздам. На Большую Медведицу взял ориентир. Ты ж не думай, будто на подлодке дураки служат. Наоборот. Вот я насчёт звёзд и сообразил. Фары-то включать нельзя, немцы заметят. А пакет, хочу сказать, нужно было доставить за линию фронта. Нашим разведчикам, которые работали в тылу врага.
— Через море? — Опять удивился журналист.
— Ну! Если есть тыл на суше, то на море он есть тем более. Понял? Закон физики. Плыву я, значит. Смотрю, наверху — немецкий корабль. А внизу вижу, как немецкая подлодка тоже идёт. И главное, в окошке видно, фашисты, значит, ходят и разговаривают промеж собо. Дай, думаю, пошучу над ними… Да ты выпей ещё, милок. История волнительная. На слезу потянет.
Матвей Егорыч плеснул журналисту почти полный стакан. Тот на автомате закинул его в себя.
В этот момент спящий Андрюха вдруг медленно повел рукой в сторону папарацци, и со стола куда-то пропал его фотоаппарат, стоявший рядом. Потом братец поднял голову и подмигнул мне одним глазом.
Глава 16. О том, что жизнь продолжается, а трудностей не убавляется.
Впервые за все время своего пребывания в Зеленухах, я проснулся с ощущением какого-то странного счастья. Реально. Просто открыл глаза и понял, на душе — покой. Даже факт очередной ночевки на сеновале не казался такой уж большой проблемой. Стало почему-то гораздо удобнее.
Сено, наверное, приняло меня, наконец, за своего. Андрюха же спал нормально, не жаловался. Это только мне вечно мешала сухая трава. По крайней мере, удивительно, но она больше не пыталась забраться под одежду во всех возможных и невозможных для этого местах.
Повернул голову. Андрюхи рядом не было. Уже смылся куда-то. Выспался, наверное.
Я потянулся, перевернулся со спины на живот, а потом одним рывком вскочил на ноги. Настроение отличное, энергии целый вагон.
Скорее всего, причиной столь высокого подъёма бодрости стал предыдущий день. А вернее, то, что матч, наконец, случился, и вышло все даже лучше, чем мог бы ожидать.
Николаич остался при должности. Мы не выиграли, но и не проиграли. Отец весь вечер провел с матерью. Правда, толку от этого было пока мало, но хотя бы начало положено. Я заметил, что Аллочка весь вечер искала глазами Андрюху. Однако, братец после того, как свистнул фактическое доказательство особенных моментов прошедшей игры, исчез в стороне дядькиного дома. Мне он успел шепнуть, будто сильно устал. Мол, ночь прошла весело, но если моя мать так пьет, то не удивительно, что я пью ещё больше. Подробности Переросток снова пообещал рассказать позже, а потом свалил спать.
Соответственно, Аллочка могла крутить головой сколько угодно, Андрюхи все равно нигде не было. Но вообще, сейчас, когда одна проблема в виде товарищеского матча отпала, можно и нужно заняться более важным делами. Например, направить отца в правильную сторону. А то он сидел рядом с матерью и просто растекался лужей. Черти что, короче. Пацана всему надо учить.
Я выбрался с сеновала, прихватил во дворе полотенце и пошел на пруд. Искупался, поплавал от души, а потом потопал обратно.
Во дворе оказалось как-то слишком людно. Хотя, когда уходил, не было ни души. Теперь же на ступенях стояла сонная маман в своей очередной пижаме из перьев. Только для этой ободрали не павлина, а какого-то страуса. Госпожу Милославскую явно только что разбудили. За спиной Светланочки Сергеевны прятался Семён. Внизу, рядом с крыльцом, в выразительных позах замерли — очередная злая тетка, Матвей Егорыч и баба Зина. Переросток просто вылез по пояс в окно и, свесившись с подоконника, наблюдал происходящее.
— Я не понял. А что за летучее собрание у нас тут? — Спросил и сразу пожалел. Все присутствующие повернули головы в мою сторону с такими лицами, будто что-то произошло исключительно по моей вине.
— А вот, да! Собрание! — Выкрикнула с надрывом злая тетка. По-моему, ее звали то ли Дуся, то ли Нюся. Какая-то такая хрень.
— Жорик, — Маман с возмущением ткнула пальцем в сторону соседки, — Эта женщина утверждает, будто Семён испортил ей огород. Представляешь?
— Конечно, испортил! Ночью, гад такой, забрался и половину картохи перекопал. Так ладно бы себе набрал. Или вам…
— Тёть Нюш, у нас своя есть! — Весело крикнул Переросток.
— Есть! Осталось свистнуть и прине́сть! — Скреативила тетка.
Получается, Нюша она. Ну, почти угадал. Этак я скоро вообще всех местных выучу.
— Ты вообще, чего лезешь?! — Накинулась она на братца. — Утром вышла, на огороде половина грядок псу под хвост.
— Подождите, так почему Вы решили, что это Сенька?— Я решил, мой вопрос выглядит очень даже логично. Ну, потому как, достали все валить на Милославских. Чуть что случится, сразу, типа, мы виноваты. Прям в этот момент почувствовал обиду за семью. Аж странно.
— А я и не решила. — Соседка выставила вперёд руку, в которой была какая-то палка. — Вот! Нашла!
Я уставился на предмет, который мне демонстрировали в качестве доказательства. Потом посмотрел на младшенького. Тот моментально нырнул за спину маман. Честно говоря, не понял, какая связь между палкой и Семёном.
— Что это? Зачем Вы мне этим тычите? — Я был спокоен. Пока ещё. Говорил уравновешенно. Хотя, чувствовал, что начинаю закипать. Радостное настроение, с которым проснулся, начало медленно превращаться в дым, который улетит сейчас к чертовой матери.
— Это, Жорик, лопата. — Заявила торжественно тетя Нюша. Потом перевела взгляд на палку, видимо, сообразила, что заявление весьма сомнительное, так как с лопатой эта штука тоже имеет мало общего, а потом добавила. — Была лопата. Пока Зинка вон ее о спину Матвея не сломала.
— Та-а-а-ак… — Я повернулся к Зинаиде Степановне и деду Моте.
Матвей Егорыч вздохнул и почесал затылок. Был он немного смущён.
