Энциклопедия юридическая в 15 томах. Том 2 (Б-В) - Коллектив авторов

На Руси береговое право было известно значительно раньше, чем в Западной Европе. Об этом свидетельствуют нормы, содержащиеся в мирных договорах Руси с Византией, заключенных в X веке. В этом отношении интерес представляют статьи договоров, регулирующие взаимную помощь при кораблекрушении: «Если выброшена будет ладья сильным ветром на чужую землю и окажется там кто-нибудь из нас, русских (поблизости), то если захочет (хозяин) сохранить ее вместе со своим товаром и отправить обратно в Греческую землю, пусть проведем ее (мы) через любое опасное место, пока не придет она в место безопасное; если же эта ладья, спасенная после бури или после того, как она была выброшена на мель, не сможет сама возвратиться в свои места, то мы, русские, поможем гребцам той ладьи и проводим ее с их товаром невредимой. В том случае, если случится такое несчастье около Греческой земли с русской ладьею, то (мы, греки) проведем ее в Русскую землю и пусть (свободно) продаются товары той ладьи; (так что) если можно что-либо продать из (той) ладьи, то пусть мы, русские, разгрузим их ладью. И когда приходим (мы, русские) в Грецию для торговли или с посольством к вашему царю, то пропустим (мы, греки) с честью привезенный для продажи товар (с) их ладьи. Если же случится (так, что) кто-либо из прибывших на той ладье будет убит или избит нами, русскими, или окажется что-либо взятым из ладьи, то пусть русские, сотворившие это, будут присуждены к вышеуказанному наказанию».

Рассматриваемая статья 8 договора 911 года отменила так называемое береговое право, то есть право на людей и имущество с разбитого корабля. Договаривающиеся стороны обязались взаимно помогать в спасении людей и имущества и доставлять судно до Византии или Руси. Статья свидетельствует о стремлении двух государств к обеспечению безопасности международных морских торговых путей.

В отличие от статьи 8 договора 911 года статья 9 договора 944 года не регламентирует порядок помощи потерпевшим кораблекрушение. В ней предусматривается лишь следующее: «Если найдут русские греческий корабль, выкинутый где-нибудь на берег, пусть не причиняют ему ущерба; если же кто возьмет с него что-либо; или обратит какого-либо человека (с этого корабля) в рабство или убьет, то будет наказан согласно русскому и греческому обычаю».

Нормы международного морского права в договорах Руси с Византией соответствовали существовавшему между ними высокому уровню морской торговли и способствовали ее дальнейшему развитию. Развитию морской торговли способствовало высокое морское искусство восточных славян. Обладая морским побережьем на Черном море, Русь вела оживленную торговлю с соседними странами. Из греческих и восточных источников нам известно, что в IX веке восточные славяне занимали видное место в торговой жизни Черноморья. Русское мореходство здесь было развито так, что в X веке арабский писатель Аль-Масуди называет Черное море «Русским морем». В русском государстве стремились внедрить в свои отношения с другими странами прогрессивные нормы, стимулирующие торговлю.

Развитие мореходства, ведение морской торговли Древнерусским государством не могло не повлечь за собой появления норм международного морского права в его отношениях с другими государствами. Некоторые из них имеются в рассматриваемых договорах Руси с Византией. К ним относятся нормы об оказании помощи при кораблекрушении и о праве доступа русских судов в византийские порты.

В Византии судовладельцы были обязаны предоставлять свои корабли для перевозки военного снаряжения и предметов, необходимых для снабжения империи продовольствием и строительными материалами. Согласно «Родосскому закону» спасший что-либо с разбитого бурей судна получал пятую часть спасенного, а сохранивший выброшенное на берег – десятую часть. По договорам русских с греками обе стороны обещали отдавать друг другу в таких случаях все грузы без каких-либо наград. Но к концу XII века эти законы в империи были забыты. Местные жители безнаказанно растаскивали грузы с потерпевших кораблекрушение судов. Поэтому Андроник I (1183—1185 гг.) ввел смертную казнь за это.

Береговое право вело свое начало с принципа, согласно которому собственность иностранца рассматривалась как лишенная юридической защиты. Отсюда следовало, что имущество иностранца могло конфисковываться государством или феодальным сеньором, которому были предоставлены такие права.

Обычай берегового права заключался в том, пишет Ф. И. Кожевников, что прибрежный феодал имел право собственности на корабли, потерпевшие крушение у его берегов. При этом экипажу и пассажирам грозили плен и обязательство выкупа.

Говоря о береговом праве договоров Руси с Византией, необходимо подчеркнуть, что договоры отменили это право и вменили в обязанность обеим сторонам оказывать помощь судну, потерпевшему крушение. Поэтому мы не можем согласиться с мнением П. В. Саваськова, что статья 8 первого договора и статья 9 договора 944 года не отменяли береговое право.

Литература отражает дискуссии ученых по поводу того, как понимать выражения «если выброшена будет ладья на чужую землю», или что означает «опасное место», «бесстрашное место», «любо месте». В. И. Сергеевич, Г. М. Барац и многие другие под «чужой землей» понимали территорию третьего государства, а другие считали, что здесь нельзя понимать территорию третьего государства, поскольку договоры не распространяли свое действие на такую территорию без согласия третьих государств. Для греков чужая земля – русская: побережье Черного, Азовского и Каспийского морей. Для русских – земля греческая с Корсунской областью. Под «чужою землей», писал А. В. Лонгинов, отнюдь нельзя понимать землю третьего народа или государства, ибо в договорах греков с другими народами и позднейших русских договорах место крушения судна не переносится за границы территории дружественной державы. По мнению П. В. Саваськова, под «страшными местами», очевидно, следует понимать как берега, на которых обитали или на которые делали набеги кочевники, не находившиеся под властью договаривающихся сторон, так и места, опасные для плавания.

Статья 9 договора 944 года говорит о «коем любо месте». Это выражение П. В. Саваськов понимает двояко: во-первых, обязательства для русской стороны могли наступать вне зависимости от того, где происходило крушение судна: на берегу Руси или Византии. Во-вторых, обязательства наступали только в том случае, если крушение произошло у ее берега. Такая неясность, продолжает автор, следует из того, что наказание за нарушение положений этой статьи будет назначаться по «закону русскому и греческому».

Хачатуров Р. Л. Византия и Русь: государственно-правовые отношения. – Тольятти, 1995. – С. 16—18; Хачатуров Р. Л. Мирные договоры Руси с Византией. – М., 1988.

БЕРЕМЕННОЙ ЖЕНЩИНЫ УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ И НАКАЗАНИЕ. Состояние беременности не исключает уголовной ответственности женщины за совершение преступления, поэтому за любое совершенное женщиной, находящейся в состоянии беременности, преступление она несет ответственность на основаниях, предусмотренных уголовным законом. По УК РФ женщина, находящаяся в состоянии беременности и совершившая преступление, отвечает за его совершение на общих основаниях, т. е. если она достигла соответствующего возраста уголовной ответственности, является вменяемой и виновной в совершении деяния. Однако для уголовного законодательства характерен дифференцированный подход к оценке совершенных преступлений, субъекту, их совершившему, и учету обстоятельств, сопровождавших совершение преступлений.

БЕРНАЦКИЙ Георгий Генрихович (23 октября 1950 г.) – доктор юридических наук, кандидат философских наук, профессор. Почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации.

Сферу научных интересов Г. Г. Бернацкого составляют проблемы истории правовых и политических учений, философии права, философских основ конституционного строя современного государства, а также методологии научного познания. Автор более 100 научных публикаций, из них 3 монографии, 1 учебник (в соавторстве), 2 учебных пособия. Основные работы: «Естественное право в истории правовых учений» (СПб.,2001); «Естественное право. Права человека. Мораль» (СПб.,2000); «Е. Н. Трубецкой: естественное право и религия» (СПб.,1999); «Законность и целесообразность в конституционной юстиции Российской Федерации» // Конституционное и муниципальное право, 2005, №5; «Философия. Учебник для вузов» (СПб.,2009) (в соавт.); Лекции по философии. Учебное пособие (Екатеринбург, 1992) (в соавт.).

В работах автора проводится мысль об историческом развитии права как смене правовых парадигм. Внутренним источником развития права является, по мнению автора, борьба противоположных начал – естественного и позитивного права. В ряде публикаций исследованы философские основы конституционного строя современного государства, проанализировано взаимодействие принципов законности и целесообразности в конституционной юстиции. В ранних работах автора исследован оригинальный вариант известной логической теории (аристотелевской силлогистики) американского ученого Ч. С. Пирса; проанализированы различные виды отношений между научными теориями, в том числе отношения эквивалентности, конкуренции, редукции.