Околдованная - Бертрис Смолл

— Ваше величество, какая-то крохотная часть моей души польщена вашим предложением, но даже это не затмит моего желания поступать, как велят правила морали…

Король вздохнул так горестно, что Отем не сдержала смешок. Людовик, ничуть не оскорбленный, усмехнулся:

— Мама одобрила бы вас, мадемуазель Отем. Впрочем, и кардинал тоже.

Он повел ее дальше по галерее, простиравшейся через всю реку Шер, с одного берега на другой. Отем чистосердечно призналась, что еще не видела места красивее.

— А вы разве живете не на берегу реки? — поинтересовался король.

— Нет, Бель-Флер расположен в миле или чуть дальше от Шер, но зато окружен с трех сторон озером. Мои французские родственники де Севили выстроили свой замок Аршамбо прямо на берегу.

— Вам нравится жить в провинции?

— О, я жила в провинции почти всю жизнь, — засмеялась Отем. — Бывала в больших городах, но так их и не полюбила. Предпочитаю жить в глуши, где можно наблюдать смену времен года.

— Те, кто живет в сельской местности, ближе к Богу, мадемуазель, — согласился король. — Я тоже терпеть не могу города. Когда я взойду на трон, оставлю Париж и выстрою большой дворец подальше от столицы. Именно там будет мой двор.

— Думаете, вашим дворянам понравится постоянно жить вдали от блеска Парижа? — усмехнулась Отем.

— У них не останется выбора. Я король. Им придется подчиняться приказам или терпеть последствия непослушания. Видите ли, мадемуазель, все эти годы смута и беспорядки были моими спутниками, а я не выношу ни того, ни другого. Придворные непрерывно переходят из лагеря в лагерь. Архиепископ Парижский постоянно сеет рознь, настраивая людей то против принцев, то против меня. Только благодаря опеке моей доброй матушки и кардинала Мазарини я доживу до коронации. Через несколько месяцев я стану монархом не только номинально, но и фактически. Не могу дождаться, когда настанет этот день! Потом я выстрою свой дворец и сделаю его самым прекрасным местом на свете. Мне не придется никого заставлять — люди сами будут рваться туда, ибо жизнь вдали от меня покажется им хуже, чем ссылка. Там, и только там, будут рождаться моды, стихи и музыка!

И вот тогда я получу полную власть над своими дворянами, мадемуазель. Беспощадно подавлю любой бунт, а те, кто не угодит мне, будут низвергнуты из рая на земле, который я создам.

— Какая прекрасная мечта! — воскликнула Отем. — А вы уже знаете, где выстроите свой дворец, Луи?

— У меня есть охотничий домик под Парижем, в местечке Версаль. Чудесный уголок! Там и будет заложен мой новый дворец. Вы приедете ко мне? Теперь я понимаю, что с вами следует соблюдать приличия.

— Даю слово, что приеду, — пообещала она. — Пусть я не люблю города, зато не прочь повеселиться.

— В таком случае скрепим уговор поцелуем, — нашелся король.

Отем погрозила ему пальцем.

— Вы ужасно порочный и нехороший мальчик, — кокетливо пропела она, но все же, сжав губы, подалась вперед.

Однако король притянул ее к себе и снова стал осыпать жгучими поцелуями. Темные глаза лукаво смеялись. Наконец он отпустил ее, раскрасневшуюся и протестующую.

— Я не умею целоваться иначе, — пояснил он.

Отем покачала головой.

— Надеюсь, вы будете править Францией так же хорошо, как целуетесь, Луи, — прошептала она.

— Ваше величество, простите мою дерзость, но вас ищет матушка, — объявил маркиз д'Орвиль, низко кланяясь. — А я тем временем провожу свою нареченную к ее родственникам.

Король наморщил лоб.

— А вы, месье…

— Жан Себастьян д'Олерон, маркиз д'Орвиль, к вашим услугам, сир.

— Вы собираетесь жениться на леди Отем?

— Да, ваше величество.

— Когда же свадьба?

— Я еще не решила, — вмешалась Отем. — Мне хотелось, чтобы сюда приехали мои братья и сестры из Англии.

— Разумеется, — кивнул король. — А ваша мать одобряет этот брак?

— Конечно, ваше величество. Я не стал бы ухаживать за леди Отем без разрешения ее матери. Порядочные люди так не поступают, — с, достоинством ответил Себастьян.

— Нам неугодно, чтобы мадемуазель Лесли выходила замуж так рано, — изрек юный король — Мы предпочли бы побыть в ее обществе, пока мы здесь, в Шенонсо, да и потом, когда двор переедет в Париж. Тем более что в столице царит смертельная скука.

— Я не собираюсь ехать в Париж, — пролепетала Отем.

— Уверен, что его величество не приглашал тебя сопровождать его, дорогая, — заверил маркиз. — Королева сначала должна договориться с твоей матушкой. Разве не так, ваше величество?

— Моя мать желает мне счастья и старается поступать так, чтобы не огорчать меня, — возразил король.

— Разумеется, — кивнул Себастьян. — Вы — монарх. Но думаю, ваша матушка сделает все возможное, чтобы уберечь вас до коронации, а без доброго кардинала, изгнанного врагами вашего величества, это весьма затруднительно. Всякие волнения ей вредны, не так ли?

— Но когда вы женитесь на мадемуазель Лесли и я потребую ее присутствия, привезете ли вы жену ко двору, месье? — спросил король.

— Только прикажите, ваше величество.

— В таком случае мы не возражаем против вашей женитьбы, — торжественно объявил король, целуя руку Отем. — А теперь я должен идти к матушке. Прощайте, моя прелестная Отем.

Он поспешно отошел, явно опасаясь недовольства матери. Отем с облегчением вздохнула. Себастьян ухмыльнулся.

— Сравнив поцелуи четырех кавалеров, вы наконец поняли, что мы предназначены друг другу?

— Да как вы посмели лгать королю, что я ваша невеста? — взорвалась Отем. — Я не обещала выйти за вас!

Она раскраснелась от возмущения и была так хороша, что у Себастьяна сладко сжалось сердце.

— Но разве не поэтому вы расстались с де Бельфором и Монруа, дорогая?

— А может, я и вас выгнать хотела! — пригрозила Отем.

— Придется поцеловать вас, чтобы привести в чувство, — лукаво обронил он, схватив ее в объятия.

Отем притворно сопротивлялась, колотя его в грудь, обтянутую темно-зеленым бархатным камзолом.

— Вы невероятно самоуверенны!

— А вы, дорогая, неотразимы, — прошептал маркиз, прежде чем накрыть ее губы своими. Отем сдалась и обвила его шею руками. Его губы оказались теплыми и нежными, и она наслаждалась поцелуем. Но когда его ладонь накрыла ее грудь, она поспешно отстранилась.

— Я видел, как он касался тебя точно так же, дорогая.

Тебе понравилось?

— Да, — выдохнула Отем.

Ее откровенность возбуждала его. Себастьян чувствовал, как восстает и твердеет его плоть.

— Господи, — простонал он, — ты не знаешь, что делаешь со мной!

— Знаю, — шепнула Отем, лаская тяжелый ком в его панталонах. — Пусть я девственна, но не невежда, месье.