Советник президента - Владимир Алексеевич Колганов

Уже через несколько минут вдоль аллеи парка двигалась такая парочка. Один, весь в чёрном, с достоинством оглядывался по сторонам, изображая полное невнимание к словам назойливого собеседника. А тот, второй, тоже весь в чёрном, вытянув лысую голову вперёд, словно хищник, высматривающий добычу, и сгорбившись, будто от неподъёмной ноши общегосударственных забот – возбуждённо размахивал руками, то убегая вперёд, то снова возвращаясь, и кружил, кружил вокруг Дани, будоража нестойкое сознание либерала пленительными образами многообещающих видений.

– Так вот, родимый мой, мечтать о должности президента никому не запрещено. Только к этому делу нужен более тонкий, квалифицированный подход. Вот ты сначала втёрся в доверие, потом занял его пост, начал проводить либеральные реформы, затем твои соратники попытались скинуть Платова, организуя массовые протесты… Ну а потом увидел, что толку никакого и тут же на попятный пошёл, испугался, что не сдюжишь. Так или не так?

– Ну было…

– Теперь, говорят, ты снова за своё! Да кто ж тебя на такое надоумил?!

– Это не я! Это всё Докутович с Аксельборгом! А я тут совершенно ни при чём. Они со мной даже не советовались.

– Не ври!

Эти слова пробудили в голове Дани страшную догадку. Будто разговаривает с Березовским не он, а совсем постороннее лицо, которым он не может быть по определению. Ведь мысль оставить Платова не у дел принадлежала вовсе не ему. Он просто очутился в то время, в том месте и в таких условиях, когда даже при большом желании не смог бы ничего поделать. Скорее всего, Березовский что-то здесь напутал, и всё же более надёжной показалась другая мысль. А потому что возникло ощущение, будто некий посторонний дух вселился в его сон и вот теперь беседует с Березовским как бы от его, Даниила, имени.

Борис Абрамович тем временем продолжал:

– Что я хочу тебе сказать? Конечно, идея отобрать президентский пост у Платова сама по себе заслуживает одобрения. Но вот скажи ты мне, зачем тебе всё это нужно?

– Как это зачем? Чтобы сделать Россию цивилизованной европейской страной, чтобы с нами все дружили. Чтобы можно было ездить в Европу и США, не боясь, что тебя арестуют по надуманному обвинению.

– Нет, ты меня не понял. Лично тебе зачем всё это нужно?

Даня задумался: «Действительно, зачем?» Но так и не придумав ничего, сказал:

– Я что-то не пойму этих ваших слов. А как же революционеры прошлого, декабристы, народовольцы, эсеры и большевики? Они ведь шли на баррикады, не жалея живота своего ради светлых идеалов.

– Да ладно тебе! Не надоело ещё нести пургу? Ты ж не на трибуне. Да, встречаются и теперь такие ненормальные, которые бьются непонятно за что. Но у большинства есть ясная и простая цель – срубить бабла! Ну вот и ты, как я подозреваю…

– Но это же совсем не так!

Даня был возмущён: «Какое он имеет право?!» Даже попробовал проснуться, но, увы, ничего не получалось. И этот Березовский, и отвратительный сон – словно бы присосались намертво, никак не оторвёшь. Что ж, видимо, придётся защищаться:

– Это не так! У меня и в мыслях ничего такого не было!

– Возможно, в глубине души… – ухмыльнулся Березовский.

– Да нет! Мне вообще ничего не нужно. Это всё она! Всё-то ей мало, всё-то ей подай, да принеси…

Как ни странно, этот аргумент подействовал. Борис Абрамович даже прослезился:

– Ах, как я тебя понимаю! – бормотал он, утираясь носовым платком. – От этих баб одни сплошные неприятности. У меня, знаешь ли, что ни развод, то принудительный делёж всего имущества. Ведь скоро, если так пойдёт, разденут до трусов! Да что говорить, они бы догола меня раздели, если бы не британские законы.

– Сочувствую, – вежливо ответил Даня, хотя по большому счёту ему было наплевать и на Березовского, и на всё его имущество.

– Кстати! А сам-то ты ещё не надумал развестись?

– Куда мне? Да кому я нужен?

– Даня, милый мой, родной! Были бы деньги, а чувихи сами прибегут!

Березовский заржал, теперь уже напоминая не ворона и не охотничьего пса, а больше всего похотливого старика, для которого политика – это всего лишь средство удовлетворения потребностей своей физиологии. Он продолжал всё так же семенить рядом с Даней, но вдруг опять остановился:

– Ты знаешь, я бы тебя не потревожил, если бы не крайняя нужда.

«Так и думал! Поиздержался бывший олигарх. Теперь будет выпрашивать кредит или концессию на Сахалинском шельфе. Да шиш ему, уж этого точно не дождётся!»

– Боюсь, ты меня не так поймёшь, – Березовский словно бы читал чужие мысли. – Но, видишь ли, единственное моё желание – осуществить то, что ещё не удалось. Ну вот не получилось у меня, так у тебя наверняка получится.

– Это вы о чём?

– Да всё о том же! Хочу, Даня, поделиться своими мыслями, как, то есть за какое место следует брать власть в России, – и опять захохотал.

Дане стало неприятно. Дело это важное, а Березовскому всё хихоньки, да хаханьки.

– Я не совсем вас понимаю.

– Сейчас поймёшь, – Борис Абрамович сразу посерьёзнел. – Так вот, всемирная история нам подсказывает, что любой переворот, кровавый или осуществлённый на уровне Политбюро, невозможен без силовой поддержки. Сколько бы ты ни выводил на улицы людей, если армия и спецслужбы против, ничего из твоей затеи не получится.

– А как же Германия и Польша в конце 80-х? Армия ведь ничего не сумела сделать.

– Родимый мой, ты про какую армию? Если про местных вояк, то плюнь и разотри. А если про Варшавский блок, так из Москвы отдан был приказ – ни при каких условиях не вмешиваться! Да попросту сдали и немцев, и поляков.

– И всё равно не так! Вот в августе девяносто первого…

– Ой, ты и насмешил! Тогда эта комедия была разыграна, как по нотам. Ну можно ли было шоковую терапию реализовать иным путём? Да страна бы взбунтовалась! А тут вся ненависть большинства, исключая левых маргиналов, была направлена против этого шутовского заговора, против партии, которая всё это якобы организовала, против прогнившего режима… Ну ты и сам всё знаешь.

Даня опять задумался. Кое-что он и тогда подозревал, всё это уж слишком театрально выглядело. Но что бы так! Это какая же должна быть голова, чтобы подобную комбинацию придумать? Вот бы ему в советники такого!

– К сожалению, одних уж нет, а те далече, – усмехнулся Березовский, имея в виду самого себя. – Так вот, ты просто обязан использовать мой опыт, чтобы постараться избежать ошибок, без которых