Таинственный пруд. Том 1 - Холт Виктория

Обед подавали в столовой — очень красивой комнате с высокими потолками и стенами, увешанными гобеленами, приобретенными Джошуа вместе с домом. Ею пользовались в тех случаях, когда гостей было немного. Во время обеда разговор зашел о моем выходе в свет.

— Я поеду в Лондон, — сообщила я, — и там мною займутся. Главное — мне нужно выучиться делать реверанс, ведь в этом есть свои тонкости, а я не знаю, долго ли нужно приседать перед Ее Величеством. Еще нужно иметь особое придворное платье и прическу с перьями: надо выучиться удерживать их на голове и при этом еще мило улыбаться.

— Значит, вы будете представлены королеве! — восхищенно воскликнула миссис Пенкаррон. — Клянусь, этим можно гордиться! Я думаю, это большая честь, правда, Джошуа?

— Безусловно, — ответил Джошуа. — И я убежден, что этим можно гордиться.

Им хотелось услышать об этом побольше. Я рассказала им все, что знала сама, — а знала я немногое, — но они продолжали засыпать меня вопросами. Джошуа посматривал на свою дочь с любовью и гордостью:

— А я думаю, что наша Морвенна тоже здорово выглядела бы в придворном платье и с перьями. Как бы мне хотелось, чтобы туда попала Морвенна.

— О нет, — быстро возразила Морвенна. — Мне это не подходит.

— Это почему же? — Джошуа вдруг мгновенно превратился в крупного бизнесмена, возмутившегося тем, что его девочка недостаточно хороша.

— Вы действительно имеете в виду… — начала Грейс. — Вы, действительно, желали бы видеть Морвенну представленной ко двору?

— А это возможно? — спросила миссис Пенкаррон. Грейс улыбнулась:

— Я думаю, это не слишком трудно: вы делаете большое дело для страны и предоставляете работу местному населению, а родственные связи между представляемым ко двору и представляющим не обязательны. В общем, я не вижу причин, почему Морвенна и Анжелет не могли бы быть представлены вместе.

Грейс посмотрела на меня, а я уже думала о том, как было бы здорово, если бы это тяжкое испытание со мной разделила Морвенна. Она была очень приятной девочкой, и я любила ее. Возможно, она не блистала умом, всегда соглашаясь с тем, что говорила я, но она была пряма и надежна. И, если имеешь дело с таким милым человеком, как Морвенна, легко мириться с тем, что этот человек несколько скучноват.

— Это было бы чудесно! — воскликнула я. — Мы поехали бы вместе, и Елена взяла бы нас обеих под свое крылышко.

Морвенна выглядела встревоженной.

— Никогда бы в такое не поверил! — воскликнул Джошуа.

— Вы не возражаете, если я поинтересуюсь такой возможностью? — спросила я.

— Я был бы страшно благодарен. Ты только подумай, мать, наша девочка сможет увидеть королеву.

После этого они уже не могли говорить ни о чем другом: какие платья понадобятся, чему придется обучаться.

— Это будет интересно, — сказала я, чтобы подбодрить обеспокоенную Морвенну. — Мы поедем вместе.

— А потом, конечно, начнется ваш выход в свет, — напомнила Грейс.

— Балы, званые вечера и тому подобное, — пояснила я.

Родители Пенкаррон обменялись озабоченными взглядами.

— Все это будет в Лондоне, — добавила я. — Вероятно, я остановлюсь у дядя Питера и тети Амарилис. Конечно, со мной поедет мать. Я могу остановиться и у Елены, Морвенна могла бы жить вместе со мной.

Джошуа был не в силах осмысленно прокомментировать столь блестящие перспективы, и, откинувшись на спинку кресла, только промолвил:

— Ну, никогда бы не подумал… По пути домой Грейс сказала мне:

— Семя брошено в землю. Теперь меня не удивит, если Морвенна отправится вместе с вами в Лондон. Вряд ли она станет сенсацией сезона: бедняжка несколько неуклюжа.

— Ну что ж, она прожила всю жизнь в провинции, но, по-моему, родителей эта перспектива радует больше, чем ее.

— Морвенне придется хорошенько потрудиться, прежде чем ее родители начнут купаться в лучах славы.

— В общем-то и я не уверена в том, что это блестящая идея. Я сама не горю желанием, а Морвенна еще более сдержанно относится к этому.

— Возможно, мы об этом больше не услышим.

— Я уверена — услышим. У вас нет впечатления, что Джошуа Пенкаррон относится к людям, которые не отступают от своих решений? Мне кажется, они уже решили, что Морвенна должна быть представлена ко двору.

— Поживем — увидим, — сказала Грейс.

Все случилось так, как я и думала. Пенкарроны решили, что их девочка должна стать настоящей леди и воспользоваться всеми теми благами, которых они в свое время были лишены. И мы с Морвенной отправились в Лондон, чтобы начать изнурительный процесс превращения в придворных дам. Мадам Дюпре давала нам уроки танцев и хороших манер. Мы расхаживали по комнатам, удерживая на голове стопку книг. А потом начинались танцы, и мы с Морвенной попеременно выполняли роль партнера-мужчины. Бедная Морвенна! Все давалось ей гораздо труднее, чем мне.

— Я никогда не смогу научиться, — с отчаянием говорила она.

— Сможешь, — поддерживала ее я. — Это несложно, напрасно ты так волнуешься.

Мы вместе поднимались в нашу спальню. Дом Елены был не таким большим, как дом Амарилис, и нам досталась одна комната на двоих.

Елена отнеслась к нам с большим участием. Полагаю, она припомнила прошлое, когда ей тоже пришлось пройти через все это, а потрудиться ей довелось, должно быть, не меньше, чем Морвенне.

— Больше всего мне не хотелось бы огорчить папу и маму, — призналась Морвенна. — Я уверена, они ожидают, что я выйду замуж, по крайней мере, за герцога.

— Герцоги нынче редко встречаются, — заметила я. — Нам повезет, если попадется хотя бы граф.

Я-то могла шутить на эту тему, поскольку мне не нужно было беспокоиться. Если бы ничего не получилось из моего выхода в свет, то я просто вернулась бы в Кадор и все продолжалось бы по-прежнему. Но родители Морвенны страстно желали устроить ей блестящий брак. Я думаю, если бы ее отец знал, как она волнуется, он не стал бы всего этого затевать.

— Но они у меня такие милые и так добры ко мне. Именно поэтому я хочу, чтобы они могли гордиться мной, — говорила Морвенна.

Вот так все и продолжалось. Было просто поразительно, сколько усилий нужно вложить, чтобы научиться правильно делать реверанс. Мы были сущим наказанием для бедной мадам Дюпре, которая, как я подозревала, на самом деле была мисс Дейпри, а ее «Франция» была где-нибудь в районе Фолкстоуна. Но «французское» было синонимом «элегантного», так что ради успеха в профессиональной карьере ей приходилось быть француженкой.

Кроме того, у нас был учитель пения, сеньор Кальдори, — ведь благородные девицы должны уметь петь и играть на фортепьяно. Никто, конечно, не ожидал, что мы будем петь, как Дженни Линд или Генриетта Зонтаг, но следовало уметь издать какие-то терпимые звуки.