Властелин воды - Доун Томпсон

Он начал задыхаться, сердце норовило выскочить из груди. Голоса в голове становились громче и гудели, как растревоженный улей. Они были исполнены угроз и праведного негодования. Старейшины были в бешенстве: Бэкка была готова ему отдаться, чего же он ждал? Их крики вонзались ему в мозг. Он еще поплатится за это! Он пойдет под трибунал, если все провалит!

Ее грудь прижималась к нему, ее соски погрузились в волоски у него на груди. Ее набухшие горошинки впивались в него, доставляя мучительное удовольствие. Ее рука скользнула вниз, к его неистовствующей плоти. Какие нежные у нее пальцы! Ее касания напоминали прикосновение крылышка бабочки. Это было последней каплей. Его член чуть было не вонзился в нее, однако Клаус со стоном успел ее оттолкнуть. Ветер принес назад ее шарф. Казалось, стихия тоже задалась целью его помучить, обвевая ее запахом, заслоняя от его взора. Вцепившись в шарф, он выхватил его у ветра. Тело его дернулось, и он провалился в астрал с нечеловеческим воплем, который разнесся эхом, усиленный радужным потоком воды, искрящейся в лунном свете.

Глава 14

Бэкка дрожала всем телом. Она стояла посреди бального зала в Гильдерслив Грейндж. Ее отец вел сэра Персиваля и группу мужчин в маскарадных костюмах в сторону гостиной. За время ее отсутствия ровным счетом ничего не изменилось. Все осталось на тех же местах, что и до сна. Это могло быть только сном. Потому что в реальности она никогда не стала бы вытворять такое, не допустила бы подобных вольностей. Неужели кошмары начали мучить ее, даже когда она не спит? Вот так новости! Но все казалось таким реальным…

Она взглянула на свою греческую тогу. Она была сухой. Бэкка прикоснулась к голове. Куда делся шарф? Она посмотрела по сторонам, но нигде его не увидела. Клаус сказал, что того мгновения не существовало. Значит, она придумала все это? Придумала или не придумала, но пульсация в теле ощущалась довольно явственно. Сердце тоже колотилось как бешеное, словно она бежала от погони.

Говорят, что влюбленные могут встречаться во сне. Не это ли только что произошло? Может, она вызвала его тайным желанием снова оказаться в его крепких объятиях? Нет, она просто не могла бы представить себе все шокирующие подробности их нечаянной близости. У нее не было опыта в подобных вещах. Да и откуда ему взяться? Никто, кроме Клауса, не прикасался к ее губам, не говоря уже о том, чтобы раздевать ее. Он изучал ее тело уверенными прикосновениями рук, губ, рождая в ней такие непристойные, невероятные желания…

Кровь застучала в висках, и от нахлынувших воспоминаний она снова вздрогнула. Щеки ее пылали.

Она медленно сходила с ума. Иначе это не назовешь. Фоссгримы были всего лишь сказкой. Но если так, то почему ее плоть набухла и ныла, так и не получив долгожданного избавления? Почему его запах до сих пор стоял у нее в ноздрях, такой свежий, морской – запах водопада? Бэкка направилась к алькову, скрытому растениями в горшках, на пути к которому ее и застал этот странный сон.

Она окинула взглядом помещение. Ее по-прежнему никто не замечал. Мод на глаза не попадалась, а отец исчез в коридоре – наверняка направился в столовую, чтобы набить желудок яствами и хорошенько выпить. Она попыталась избавиться от неприличных мыслей о Клаусе Линдегрене, как собака стряхивает с себя воду. Сейчас было не до него. Настал долгожданный момент, когда можно было ускользнуть отсюда незамеченной. Мужчины, оставшиеся в зале, были слишком пьяны, чтобы танцевать. Женщины тоже были поглощены пустой болтовней. А оркестр исполнял танец за танцем в тщетной попытке увлечь кого-нибудь на паркет.

Бэкка пробралась вдоль стены, делая вид, что направляется в столовую. Ее никто не остановил. Никто даже не заметил. Она вздохнула с облегчением. Она ускользнет отсюда и никогда больше не вернется! А отец пусть думает, как отдать долг сэру Персивалю. Ее это не волновало. Она в этом участвовать не намерена. Сегодня вечером она обретет долгожданную свободу. Свободу от предстоящего ненавистного брака. Свободу от отца, который из-за своей слабой воли зашел слишком далеко и едва не разрушил ей жизнь. И свободу от Клауса, призрачного героя-любовника из сновидений. Но не сейчас. Она хотела еще кое-что сделать… просто чтобы знать наверняка.

Она уже собрала дорожную сумку. Оставалось только захватить плащ с капюшоном. Было тепло, но она не рискнула появиться на улице в костюме греческой богини, который мало что прикрывал, а переодеться не успевала. Она уже подходила к ступенькам, когда почувствовала, что кто-то схватил ее за руку.

– И куда это вы собрались, миледи? – Голос буквально пригвоздил ее к месту, не давая уйти. Это была Мод. Как бы сейчас пригодилось снадобье Анны-Лизы!

– К себе в комнаты, отдохнуть, если тебя это так волнует, – сказала Бэкка, глядя под ноги и надеясь, что ей удастся остаться одной.

– Поторопитесь, если так, – заметила горничная. – Скоро полночь. Вот-вот будет сделано объявление. Мужчинам не терпится приступить к игре.

– Это не займет много времени, – успокоила ее Бэкка.

– Знаю. Но я все же пойду с вами, чтобы быть уверенной. Вы просто горите. Вам нужно припудриться. Это очень важное событие в жизни, и я не хочу, чтобы у вас в этот момент были пунцовые щеки.

– Как хочешь, Мод, – сдалась Бэкка, – и после этого можешь быть свободна. Сегодня ты мне больше не понадобишься. Снять тогу не составит труда. Я сама приготовлюсь ко сну.

Горничная недовольно скривилась. Очевидно, ей хотелось дождаться, пока последние гости разойдутся по своим комнатам, и в полной мере проникнуться обстановкой роскоши, приобщиться к светской жизни, поскольку другой возможности у нее не было. Обойдется! Бэкка никогда не выберется отсюда, если Мод будет ходить за ней по пятам.

Наверное, этот план был лучше. Как только объявление будет сделано, мужчины закроются в одной из игровых комнат и просидят за карточным столом до рассвета, а женщины улягутся спать. Будет даже легче выскользнуть незамеченной. Бэкка слабо улыбнулась и уже бодрее стала подниматься по ступенькам, краем глаза следя за Мод, которая семенила следом. Горничная насупилась и явно была недовольна.

– Что? – обратилась к ней Бэкка. – Когда объявление будет сделано и наша помолвка станет официальной, мне нужно будет поговорить с женихом наедине. Я имею на это право, не так ли? Я могу сесть и поговорить с ним с глазу на глаз, без присмотра дуэньи. Или тебе обязательно при этом присутствовать? Я уже не раз ловила тебя на том, что ты шпионишь за другими, словно у тебя нет своей жизни и нужно обязательно лезть в чужую. Это непорядочно. Ты должна помнить свое место. Все, хватит об этом! Припудри меня, если нужно, и уходи. Я не хочу видеть, как ты таращишься на гостей. Меня не нужно больше охранять. Я ясно выражаюсь?