Дорога Гермионы (Г.П. и свиток Хокаге - 3) - Самат Сейтимбетов

-- Ке-ке-ке! - хохотал Кисаме, глядя как мечутся внизу фигурки.

Он махнул рукой, подавая сигнал.

-- Разделиться! - закричал Тэхо, продублировал приказ флажками.

Сотня разделилась на три группы, заворачивая и разворачиваясь, стараясь охватить бомбами всю Деревню. Десяток занял позицию выше Кисаме, который тоже повернул, направо, в направлении южной вершины. Кисаме держал наготове Самехаду, зная, что еще несколько секунд и шиноби Тумана опомнятся, начнут давать отпор.

-- Водяное Копье! - струи воды устремились к Кисаме.

Тот закрылся Самехадой, жадно зачавкавшей чакрой из техник, делясь ею с хозяином. Вода бессильно опала вниз, Кисаме сложил дюжину печатей, ударил в ответ.

-- Сметающая Волна!

Поток хлынул из его рта, затопляя ближайшие ущелья и смывая защитников со скал. Кисаме не столько видел, сколько ощущал, что сотня сопровождения взмыла вверх, уходя от ударов, и меча бомбы в ответ, по площадям, на подавление и удержание.

Также Кисаме ощущал, как по Деревне разливается страх, смерть и кровь.

-- Ке-ке-ке! Стаи Голодных Акул!

Сотни призванных животных устремились в атаку, разрывая, кусая, убивая всех, кого встретят. Шиноби Тумана, прошедшие гражданскую войну, не терялись, били в ответ струями воды, резали и кромсали мечами и техниками, но помимо шиноби, в Кири хватало и обычных горожан.

Оставляя за спиной хаос, разрушение и цунами, Кисаме летел вперед.

Он, точнее Самехада, успешно высасывал чакру из атакующих техник, и бил в ответ, слыша взрывы и крики за спиной. Минута с начала атаки, и Киригакуре охватил хаос, к вящему удовлетворению Кисаме. Самехада, правда, была не слишком довольна, колебания и выбросы чакры волновали ее, мечу хотелось поглотить и сожрать пропадающую зря чакру, и поглощенное из техник не слишком успокаивало меч.

Кисаме, сжимая рукоять Самехады, послал ей примирительный импульс, мол, скоро наешься вдоволь чакры джинчурики, который вряд ли сдастся без боя. Кисаме усмехнулся, биджу внутри толкал джинчурики, всех джинчурики на безрассудные поступки, подталкивал сражаться и биться в любой ситуации, и теперь это было на руку Кисаме.

-- Шторм пронзающих игл! - ударил Кисаме в полную мощь.

Выбежавшая охрана джинчурики замерла на секунду, ошеломленная мощью несущейся к ним техники. Солнце уже практически село, но все равно предзакатный свет еще не угас полностью, и видно было, как огромная туча водяных игл беззвучно мчится черной тучей.

Секунда промедления стала роковой, и охрана пала, пронзенная сотнями игл, если и, не умерев мгновенно, то захлебываясь кровью, дергаясь под ударами все новых и новых игл. Выжили только два джонина, возглавлявшие охрану, успевшие ударить навстречу водными щитами, но не сумевшими прикрыть остальных. Джонины отпрыгнули, уходя в сторону, почти на край скального обрыва, и скрылись, пропали из виду.

Поток игл ударил и в дом, в которой Самехада ощущала чакру джинчурики.

Водяные иглы на сверхзвуковой скорости пробивали каменные стены, ломали окна, двери и крышу, превращая дом в решето. Строение не развалилось еще только из-за общей прочности каменной конструкции, но все равно Кисаме удовлетворенно улыбнулся: удар оказался успешен.

Тарарах! Крыша разлетелась, и в небо взмыл огромный мыльный пузырь. В центре его стоял Утаката, одной рукой сжимающий дудочку для выдувания мыльных пузырей, а второй -- Хотару, почти висящую, побледневшую под цвет пижамы, смотрящую на Кисаме широко раскрытыми от ужаса глазами.

-- Хошигаке Кисаме! - воскликнул Утаката, узнавая Мечника.

Кисаме, в свою очередь потратил долгую секунду на разглядывание "джинчурики и какой-то девки". Синее распахнутое кимоно показывало, что ни одна из игл не достигла Утакаты. Тщательно оберегаемая девушка, беременна, парализована ужасом. Очевидная слабость, на которой можно и нужно сыграть, в будущей схватке. Мыльный пузырь, понятно, одна из техник биджу, выдержавшая поток водяных игл, пусть и ослабленных, но Кисаме знал, как с этим бороться.

Ведь броня Гаары из песка считалась абсолютной защитой, пока Кисаме не доказал обратного.

Утаката поднес к губам дудочку, и поток мыльных пузырей устремился к Кисаме. Десяток сопровождения рассыпался, ударяя по пузырю Утакаты огнем, кунаями и молниями. Слабенькими, на уровне новичка -- чунина, их задачей как раз было отвлечь джинчурики и раздергать его внимание, пока Кисаме наносит удар.

Стены пузыря Утакаты даже не дрогнули, лишь радужные переливы стали интенсивнее. Кисаме слышал, что за спиной еще рвутся бомбы, кричат шиноби, гремят техники, но тональность происходящего меняется с каждой секундой. Мечник Тумана прикинул, что у него есть не более пяти минут, и осклабился.

-- Разрывающий удар! - ринулся он в лобовую атаку.

Пузырь с Утакатой и Хотару взмыл выше, а сам джинчурики хладнокровно повел рукой, и мыльные пузыри, выпущенные им ранее, резко ускорившись, разлетелись во все стороны. Кисаме ударил Самехадой, но Утаката успел на долю секунды раньше, сложил печать.

Пах-пах-пах-пах-пах!

Мыльные пузыри лопались негромко, высвобождая, тем не менее, взрывную мощь. Самехада недовольно зашипела, обожженная, Кисаме ощутил, что плащ на нем горит. Десяток сопровождения моментально погиб, взрывы пузырей Утакаты оглушали, жгли, убивали, повреждали крылья, и один за другим бойцы Кисаме падали вниз, скрывались в тьме ущелья.

Весь их отвлекающий удар не отвлек Утакату ни на грамм, и Кисаме ухмыльнулся.

-- Таран Воды!! - ударил Кисаме, закручивая рукой сложную фигуру.

Колонна воды ударила снизу, огромная, пятиметровая, стремительная, и все же пузырь Утакаты оказался быстрее. Он метнулся в сторону, уходя от колонны воды, и Утаката опять поднес к губам дудочку. Стремительный поток мелких, не крупнее колобков данго, пузырей устремился рекой в сторону Кисаме. Тот незамедлительно начал складывать печати, совершенно не собираясь подпускать к себе взрыв-пузыри.

-- Шторм пронзающих игл!

Мгновение спустя, Кисаме досадливо цокнул. Хитрый джинчурики создал пузыри с бесцветным газом, который, вступив в контакт с воздухом, немедленно превращался в густой дым. Даже техники скрывающего Тумана уступали по непроницаемости этому облаку, которое в свете лучей заката выглядело не белым, а кроваво-розовым, с оттенками грязно-серого.

Кисаме понял, что Утаката хочет скрыться в этой дымовой завесе, добраться до шиноби Кири и захохотал.

-- Ке-ке-ке! Вот ты и попался! - взревел Кисаме, ныряя в облако.

Самехада лучше любого сенсора вела его к цели, указывала туда, где ощущала чакру биджу. При этом меч возмущенно шипел и плевался, и Кисаме отправил еще успокаивающий импульс. Конечно, никто не мешает Утакате применить еще раз взрывные пузыри, но вряд ли он сам видит Кисаме в таком тумане.

Снизу вынырнули двое джонинов, взмыли и тут же отлетели обратно в скалу. Самехада, ощутив их чакру, заранее предупредила Кисаме, и тот ударил на опережение, не убив, но оглушив. Стоило бы их, конечно, добить, но джинчурики уйдет, скривился Кисаме, и устремился в туман, созданный техникой Утакаты.

Влетев внутрь, Кисаме обнаружил, что облако подавляет не только зрение, но и звуки, взрывы бомб и крики практически стихли, как будто в уши вставили затычки. Пропали и запахи, сменившись какой-то единой, резкой, неестественной и режущей глаза вонью. Кисаме только усмехнулся, закрывая глаза. Он, конечно, не Забуза, но тоже умеет сражаться в тумане, полагаясь лишь на интуицию и сенсорику Самехады.

Утаката, выпустив технику сокрытия, направил пузырь вниз и в сторону, на север, стремясь достичь центра Киригакуре, и получить помощь шиноби. Он трезво оценивал свои силы и понимал, что против Кисаме ему не устоять в одиночку, разве что выпустить Рокуби, но тогда пострадает Хотару. И без того он успел закрыться пузырем в последнее мгновение, когда иглы Кисаме практически пронзили ее.

Если бы не предупреждение Листа, сейчас я не знал бы, что происходит, подумал Утаката, с тоской вспоминая время, проведенное в стране Огня. Сейчас ему как никогда хотелось снова оказаться там, в деревне клана Тсучигумо, где было тихо и спокойно, и где не было ответственности за Хотару и дочь.

Но тогда я не познал бы любовь Хотару, вспыхнула мысль, и Утаката ускорил пузырь.

Кисаме вынырнул из тумана прямо перед пузырем, ударил своим страшным мечом, и пузырь лопнул, лишившись чакры. Утаката ощутил, что падает, и Хотару, все еще дрожащая, отрывается от него. Решение пришло мгновенно, дудочка к губам, и пузырь несет Хотару в сторону и на скалы, мягко, предельно мягко садится, дабы не повредить ничего.