Серая мышка - Лили Ред

Она его полюбила, просто так, не за деньги и положение в обществе, а искренне. Она защищала его и себя, не боясь меня или других, переживая за Руслана. Даже сейчас, когда сама стала жертвой и нуждалась в помощи, она интересовалась Русланом и пыталась ему помочь. Странные все же девушки существа – сами летят на огонь, как бабочки, чтобы согреться, не думая о том, что могут сгореть. Не думал, что вообще могу такое сказать, но именно такая девушка ему нужна.

Позвонил охранник и сказал, что Руслан появился в закрытом клубе. Быстро собрались с Даниловым и поехали туда. Чтобы не терять время, сказал своим людям сидеть и ждать нас возле клуба в машине, не привлекая внимания. Если соберутся уезжать, то скручивать обоих и держать до нашего приезда.

Дорога заняла тридцать минут, мы подъехали, а голубки так и не выходили. Охрана сработала оперативно – как только мы вошли в заведение, нам указали, где брат. Руслан выглядел отвратительно: синяки под глазами, будто не спал все это время. Он осунулся, был небрит и небрежно одет. Его без проблем скрутили, Данилов вколол ему успокоительное и с охраной увез в клинику.

А блондинку, хорошо одетую и ухоженную, просто вели рядом. Я повез ее в полицию. На входе в отделение меня ждал старинный друг – начальник уголовного розыска. Эля начала драться и кричать, но ее быстро завели внутрь и посадили в комнате для допросов.

– Рассказывай, – начал я.

– Мне нечего рассказывать, Руслан тебе башку открутит, когда вернется, – огрызнулась она.

– Я не девочка Руслана, которую можно запугать. И для тебя же лучше начать говорить, а не злить меня, – старался держать себя в руках, хоть эта особа начинала порядком раздражать.

– Я не знаю, что рассказывать, – нервно потирала руки и поправляла волосы, постоянно оглядываясь на дверь.

– То есть ты не знаешь, чем сама же и опоила Руслана? – я терял терпение.

– Нет, – у нее забегали глаза.

– Тогда начнем с СИЗО, побудешь там, развлечешь ребят. Два дня, думаю, будет достаточно, потом продолжим разговор, – я встал, а Эля начала орать.

– Ты не поступишь так со мной! Не имеешь права! Я публичный человек, тебе не поздоровится. Ты сам сядешь в тюрьму!

– Серьезно? Карточку, что тебе дал Руслан, я заморозил. Как думаешь, что я еще нашел?

– Ничего, – испуганно смотрела.

– Да? А переводы Золотову? А ваши с ним разговоры? Твоя подстава Мальвины не сработала. Нужно было лучше скрываться или хотя бы не его картой пользоваться – это было глупо. На что ты надеялась? Ведь рано или поздно он бы от таблеток либо сдох, либо тебя прибил или сам оклемался и бросил тебя. Ты в любом случае осталась бы одна. Совсем одна, брошенная и никому не нужная, – старался ударить сильнее.

– Я? Я никогда не останусь одна, а Руслан всегда был рядом и будет. Ни одна баба мне не помеха.

– Даже твоя сестра?

Ее взгляд стал бешеным.

– Эта мразь не ценила его, только получила! Она всегда говорила, что нужно от него избавиться, ей только деньги были нужны. А мне нужен он, и ей пришлось уйти. Как и Мальвине. Я не была уверена, что он на ней залип. Думала, играет, и подстава должна была сработать. А Руслана я больше не собиралась поить, мы должны были завтра в Загс ехать, тогда бы он от меня не отвертелся. Зря все же мы поехали тусоваться, нужно было еще дома посидеть. Такой план сорвался, всю жизнь мне испортил! Я тебя закопаю! – она была очень зла, глаза горели ненавистью и безумием.

– Нет, детка, твоя жизнь только начинается. Но теперь где-то на севере. Все, Жень, теперь она твоя, сделай так, чтобы я ее не видел. И сообщи, когда и куда ее определишь.

Мальвина

Закинула сумку на заднее сиденье и села вперед рядом с Катей, которая была за рулем. Она переживала, но завела машину и повезла меня от этого мерзкого места.

– Мальвин, я познакомилась с Аланом еще в институте…

– Мне не интересно. Твоя исповедь ничего не меняет. Чтобы ты ни сказала, итог останется прежним – ты все подстроила.

– Мне жаль, – робко сказала она, закусив губу.

– Не думаю. Тебе все равно. Закончим этот пустой разговор. Долго ехать? Ты взяла мои документы?

– Да, в сумке в правом кармане. Вот клатч, там двести тысяч. Взяла у тебя из комода.

– Карту мою нашла?

– Нет.

– Моя карта в сумке в спальне висит. Пин-код, надеюсь, помнишь, снимешь оттуда триста двадцать тысяч и положишь обратно в комод, – я открыла бардачок, где Катя всегда хранила записную книжку и написала записку, – положишь туда, вместе с деньгами. Он придет в себя и заявится в мою квартиру. На карте есть еще деньги, оплачивай коммуналку.

– Мальвин, так это были не твои деньги?

– Нет.

На этом наш разговор был окончен.

Ехали мы еще целый час, и ей приспичило в туалет. Она остановилась у автостанции и выскочила из машины. Из ворот выезжал автобус, а я, недолго думая, схватила сумку и побежала к нему. Затормозив на ходу, водитель открыл дверь и назвал меня сумасшедшей.

– Здравствуйте, думала, что опоздаю. Билет только в кассе не купила, можно у вас его приобрести? – выравнивая дыхание, сбивчиво говорила.

– Можно-можно. Тебе куда?

Даже не знала, куда он направляется.

– До конечной.

– Триста двадцать рублей, – я открыла клатч и взяла пятьсот.

Забрала сдачу и заняла свободное место в конце автобуса. Я выдохнула или, наоборот, вздохнула? Непонятно, но чувство, что теперь я свободна, наполняло каждую клеточку тела. Даже дышать стало легче. Не хотелось думать о прошлом, теперь только о будущем. Всем, кто был в моей жизни – спасибо, но до свидания. Я вернусь лишь тогда, когда внутри почувствую свободу. Быть опять в заточении мне не хочется. У меня есть своя голова на плечах, и я сама буду решать, где мне быть, с кем общаться и чем заниматься. Хватит с меня этих разговоров и обещаний, что скоро все наладится. Я взрослая девочка, пусть сбегаю сейчас, но для меня будет так лучше. Может, я и ошибаюсь, но это моя ошибка, мой выбор, за который я сама буду отвечать. Я такая, какая есть. Я человек, с которым нужно считаться. А Руслан пусть будет счастлив. Но без меня. Я не та девушка, которая сможет постоянно надеяться на то, что он изменится и исправится. Где-нибудь найдется, пусть та же силикон, только без меня. Любовь – странная штука, вчера ты не мог представить свою жизнь без этого человека, а сейчас отпускаешь его. После всего, что