Начальник Америки (СИ) - Фомичев Сергей

— Крокодилы расплодились неимоверно, заметил Шарль. — Но не испытывая затруднений в пище они ленивы.

— Чем же они питаются? — поёжился Лёшка.

— Главным образом бедняками, — хохотнул француз.

— Крокодилы что же, разбираются в сословиях, или как собаки предпочитают грызть кости?

— Всё проще. У богатых есть деньги на дрова и масло, чтобы спалить усопших, а беднякам приходиться отпускать покойников в последний путь по упрощённому обряду. Воды Ганга приносят каждый день тысячи трупов. А восемь лет назад во время голода их приносило десятки тысяч, так что нередко из трупов на отмелях возникали заторы. Вокруг стоял такой смрад, что невозможно было дышать. Вот почему мы не пьём здешнюю воду и не едим речной рыбы. При одном её жирном виде меня выворачивает.

— Неудивительно, что здесь добывают селитру, с таким-то источником органики.

— Селитру выделывают в пятистах милях выше Калькутты, в Чхапре, — поправил Хельмут. — А сырьё добывают в пещерах, где живут мириады летучих мышей.

— Значит мышиный помет? Отлично. Я бы прикупил. Тонн десять для начала.

— Так кто вы, Алексис, естествоиспытатель или купец? — прищурился Шарль.

— И того и другого понемногу. Вообще-то мне принадлежат верфи, которые строят эти вот шхуны.

— Суда невелики, — оценил Шарль. — Какой груз они берут?

— Эти по четыре тысячи пудов.

— Фунтов? — не понял француз.

— Пудов. В английских фунтах это будет примерно сто шестьдесят тысяч.

— Шестьдесят баррелей? — подсчитал француз. — Только-то?

— Нам в Америке в самый раз. Мы же пушнину возим, а она лёгкая.

— Ну-ну, а селитру куда грузить собираетесь? Если вам конечно её продадут. На этот товар англичане объявили монополию.

— Монополию?

— Вы опоздали явиться в Индию лет на пятьдесят, Алексис, — засмеялся Шарль.

Местная публика, которую они взяли на борт, вела себя тихо, но Тропинин чувствовал исходящую от туземцев потенциальную опасность. Ещё несколько дней назад они вели пиратский промысел, даже если когда-то и служили солдатами. От греха подальше новобранцев рассадили по пять человек на каждую шхуну и всё равно не спускали с них глаз.

Поэтому, когда один из оборвышей собрался зачерпнуть чашкой немного воды из бочки, что стояла на палубе для хозяйственных нужд, на него рявкнули сразу четверо или пятеро.

— А ну назад!

— Не трогать!

— Осади, парень!

Тот русского языка не понял, но интонации заставили его остановиться. Тропинин подозвал Раша.

— Передай своим. Сырую воду не пить!

Тот пожал плечами и перевел. Вскоре подошел с котелком Босый и молча налил в чашку оборвыша кипяченой воды.

— У нас запрещено пить сырую воду, если только она не из горного ручья или ключа, — пояснил Тропинин французу и немцу. — Чистота залог здоровья!

— Не сказать, чтобы ваша чистота могла соперничать с английской, — пробурчал Хельмут, кивнув на покрытую большими и малыми смоляными пятнами палубу.

— Наша чистота заключается не в белизне палуб, — сказал Тропинин. — А дёготь, кстати, отличное средство против микроскопических организмов, которые вызывают кожные болезни.

— Вот как? — удивился Шарль.

— Эти организмы повсюду! Ещё Левенгук убедительно проиллюстрировал это. И эти организмы, поверьте, не сидят без дела. Они жаждут вцепиться в ваши жизнетворные органы, точно свирепый хищник.

Поэтому у нас запрещено есть немытые фрукты. Запрещено есть сырое мясо или рыбу. Мы даже тратим пресную воду, чтобы помыть руки с мылом перед каждым приемом пищи. А раны, даже пустяковые порезы, обязательно обрабатываем алкоголем.

— У вас слишком много запретов и предписаний, — заметил с улыбкой Шарль.

— Зато мы большей частью избегаем лихорадок, холеры, дизентерии. Всех тех прилипчивых болезней, что победили не одну колониальную армию.

На шхунах с самого начала похода все строго употребляли только кипячёную воду, пищу готовили на огне и (на радость староверам) ели каждый из своей посуды. Тропинин намеревался заставить придерживаться этих правил всех новичков, не исключая и офицеров.

— Поверьте, — сказал он. — Большинство болезней проистекает от плохой воды.

— А, допустим, чума? — поинтересовался Хельмут.

— Чуму распространяют блохи, что живут на крысах. Не подпускайте их к себе и не заболеете. Тиф распространяют вши. Следует чаще мыть тело и менять одежду.

— Оспа? — спросил Шарль.

— Мы все привиты от оспы.

— Болотная лихорадка? — не унимался француз.

— Её распространяют комары. Если укусят больного, а после здорового. Но комары не летают слишком далеко. Просто не живите в местах, где царят болезни, защищайте комнаты от москитов. Мажьтесь отпугивающими мазями. И вы сведете к минимуму риск.

— Вы всё же великий натуралист, Алексис! — восхитился Шарль. — Хоть и купец.

Скоро мангровые заросли кончились, акватория разделилась на узкие протоки, которые обычно заканчивались болотцем или озером. Берега были насыщены влагой, как губка, лишь изредка попадалось то, что можно назвать сушей.

Вместе с тем экспедиция углубилась в относительно населённые места. Иногда им встречались затопленные деревни и шхуны проплывали по улицам точно гондолы в Венеции. Там где наводнение пощадило деревни, местность выглядела не многим лучше.

Всюду царило запустение. Это не могло быть следствием известного великого голода. За десять лет пустующие деревни должны были или исчезнуть под натиском джунглей или заселиться вновь. Но деревни стояли так, будто их бросили от силы пару месяцев назад.

— Монополия, — сказал Шарль. — Всё дело в монополии. Здесь ещё можно купить индиго, рис, хлопок. Но самую прибыльную торговлю опиумом, солью, селитрой и бетелем англичане давно захватили. Ко всему прочему они обложили жителей крупным налогом, чтоб возместить расходы на войну. Многих довели до разорения. Люди бросают всё и уходят.

— Почему не поднимут бунт? Их же много!

— Бенгальцы никогда не восстанут, Алексис, запомните это. Они не воинственны. Их нет даже среди сипаев. Наш Раш и его парни, все они с запада или с севера. А бенгальцы предпочитают брать хитростью, а не силой. И когда не получается увернуться от схватки, они или умирают с улыбкой на лице, или уходят.

— Куда?

— Кто на север или на восток, туда, где ещё властвуют местные князья. Торговцы все больше предпочитают порты Кромандельского берега. Я и сам бы ушел в Маэ, если бы мог. Там Франция пока ещё сопротивляется. Хотя, не знаю, долго ли им осталось…

Шарль вздохнул.

— Давайте лучше к нам. — предложил Тропинин.

— Я и так уже отправился с вами, Алексис.

— Я имею в виду Америку. Там всегда найдётся место предприимчивому человеку. Не всегда же вам быть солдатом? Заведете виноградники или конезавод, или наладите сбор устриц на отмелях, или откорм гусей для фуа-гра. Что вам больше по душе?

— Фуа-гра? — усмехнулся француз. — Так вы там неплохо живёте?

— Неплохо. Вон видите матроса, — Тропинин показал на Босого, который строго говоря, занимал должность помощника, то есть подшкипера, хотя и не нашёл времени закончить курсы Ясютина. — У него, представьте себе, особняк в центре города. А рядом стоит особняк нашего китайца Шэня. И капитан наш само собой не в хижинке обитает. И капитан Нырков с «Мефодия». Все они люди богатые. Хотя одни ходят шкиперами, а другие простыми матросами. Расстрига служит учителем, у него свой скромный каменный дом. Отец нашего гардемарина — офицер, выходец из сибирских туземцев. А Незевай славен тем, что в честь него назван наш виски. Он заведует винокурнями.

— Вот как?

— Конечно так живут не все. Кому как повезет. Но возможностей много. Страна только развивается.

— И что у вас нет нищих, пропойц, воров?

— Все есть, как без этого. Но в тех местах трудно стать нищим. Есть лентяи и бродяги, которые просто не хотят много работать, а на пропитание им хватает случайных заработков. Пропойцы тоже встречаются, но с каждым годом всё реже. Как только мы обеспечили людям нормальную жизнь, они перестали спиваться. А воров мы просто выдворяем из колонии. Сибирь-то рядом, хе-хе!