Ежики, или Мужчины как дети - Татьяна Веденская

– Имею право, – тихо усмехнулся в телефоне он. – Но сегодня мне правда надо с тобой поговорить. И Лида тоже.

– Что – Лида тоже? – похолодела Жанна. Значит, дело не в них, не в ней и Саше, а в его брате Павле, состояние которого было столь тяжело, что ни о чем хорошем с его женой говорить не приходилось.

– Нам всем надо кое о чем поговорить, – более строго повторил он.

– Не понимаю. Ты же знаешь, что я делаю все, что могу, для твоего брата. Мы не так много можем в обычной городской больнице. Ему надо будет организовывать очень серьезную реабилитацию, но тут я этого ничего не могу сделать, – принялась рефлекторно оправдываться Жанна. Потому что если с Сашей ей было так хорошо, как давно не было ни с кем из ее Ёжиков, то Лиду она панически боялась. Хотя с виду Лида была худой, теперь уже не совсем блондинистой и вовсе без неуместного для зимнего времени загара – почти похожая на обычного человека, Жанна чувствовала себя в ее присутствии кроликом перед удавом Каа. Светлова была немногословна, всегда немного язвительна. Особенно после того, как стало ясно, что за деловые отношения связывают лечащего врача Павла Светлова с родным братом пациента.

– Любви все додики покорны, – пожала плечами Лида, когда случайно увидела Сашу, целующегося с лечащим врачом на парковке около автомобиля хирурга.

– Мы… это просто… это не то, что можно было… – пробормотал Саша, совершенно растеряв (забавно) весь свой респектабельный налет перед этой насмешливой зазнайкой.

– И не то, что нельзя было, – отрезала она. – Сашка, ты взрослый мужик, у тебя уже бес в ребре был? Ну, так и не стесняйся. Жанна Владимировна, я привезла тут лекарства, которые вы просили, я их отдам на пост, да? Их там медсестры не употребят?

– Не употребят, – краснея, кивнула Жанна, и с тех пор общаться с основным, так сказать, заказчиком стало в десять раз труднее. И вот теперь им надо с ней ПОГОВОРИТЬ. О чем? О ее непригодности? О том, что хорошо бы вернуть все те деньги, что она получила за пациента, которому так и не стало лучше?

– Жанна, не надо волноваться. Нам просто сейчас надо что-то решать с Пашей, понимаешь? В общем, не хочу я по телефону, – взбунтовался он.

– Я… я сегодня не могу. Я с квартирной хозяйкой встречаюсь, – совершенно глупо попыталась отмазаться Жанна.

– Да? – огорчился Саша. – А во сколько?

– После… после семи, дома, – в полнейшей панике продолжала врать Жанна, решив держаться до последнего, лишь бы только избежать разговора с Лидией Светловой. Хотя бы сегодня. Пусть завтра. Она сегодня еще раз пересмотрит всю историю болезни, продумает стратегию защиты от обвинений.

– Ладно, давай, мы подъедем к тебе, – согласился Саша, да еще таким тоном, словно бы Жанна его туда приглашала. – Хочешь, я тебя с работы заберу? А завтра отвезу. А машину оставишь на парковке.

– Нет, – подпрыгнула Жанна. – У меня денег совсем нет, а парковка платная. В смысле, я же за территорией машину на ночь не оставлю, а на территорию въехать – деньги нужны.

– Какие деньги? – засмеялся Саша. – Сто рублей?

– Примерно, – в панике кивнула Жанна, лихорадочно соображая, что же делать теперь. Вообще идиотизм. И она, видимо из-за того, что ее мозги были сегодня в негодном состоянии, вдруг (неожиданно даже для себя) взяла и ляпнула:

– Но дело не в этом. Я не сразу поеду домой.

– Да? А куда еще? – удивился Саша.

– Мне… мне надо к одной подруге заехать, деньги занять. У меня зарплату задержали, надо эту тысячу занять, чтобы за квартиру расплатиться. Понимаешь, давай лучше встретимся завтра, ладно. Я не в состоянии сегодня еще чем-то заниматься.

– Понятно, – мрачно бросил Саша и замолчал.

Жанна сидела в ординаторской, кусала губу и одновременно крыла себя последними словами, вопрошая, зачем вообще она сейчас все это сказала. И ведь на самом деле она не собиралась никакую проверочку Саше устраивать. Видимо, привычка сработала. Сейчас он скажет, что да, мол, поезжай, птица моя любимая, а я тут в тенечке полежу, подожду тебя. И придется потом Жанночке серьезно подумать, что делать с этими отношениями, такими прекрасными во всех смыслах.

– Извини, ладно? – замялась Жанна, напрягшись из-за как-то чересчур затянувшейся паузы.

– Ничего, – ледяным тоном ответил Саша. Практически опять Александр Евгеньевич.

– Мы завтра обязательно поговорим.

– Слушай, я думал, мы близкие люди, – вдруг с обидой произнес он.

– Конечно же, близкие, – с готовностью подтвердила Жанночка.

– То есть у тебя денег даже на парковку нет, но у меня ты попросить не можешь. У подруги просишь, да? Интересно, почему так?

– Это же просто неудобно. Почему я у тебя должна просить денег! – возмутилась Жанна.

– Так, ладно. Все ясно. Я за тобой заеду, а о деньгах этих можешь даже не думать.

– Но… ты говорил, у тебя какие-то большие проблемы на работе, – жалко возразила Жанна. Что теперь делать, она вообще вообразить не могла. В ее практике этот случай оказался первым, чтобы человек вот так, с готовностью, шел на решение финансовых проблем.

– Ничего. Мои проблемы не вчера начались и уж точно к тебе не имеют отношения. Я – мужчина и справлюсь с проблемами. Нет, ну что за страна – так платить врачам, чтобы им на аренду квартиры не хватало!

– Нам просто задержали, – попыталась оправдаться Жанна. – Я все тебе отдам буквально через три дня!

– Не надо мне ничего отдавать, – отрезал Саша. – Все, разговор окончен. Я за тобой заеду к шести. Давай встретимся у ворот, ладно?

– Ладно, – только и смогла пискнуть Жанна. Связь прервалась, но женщина так и держала телефон возле уха.

– Это он был, да? – вдруг раздался из-за спины Машкин голос.

Жанна повернулась и посмотрела на нее жалобно и даже как-то затравленно.

– Да.

– Что, не дал денег, да? – сочувственно спросила та. Жанна замотала головой.

– Представляешь, дал.

– Да ты что, – поразилась Маша. – Вот это да!

– Не то слово, – грустно согласилась Жанна, и они с Машкой пошли в столовую, где Машка трескала бутерброды, а Жанна снова сидела с ледяным блинчиком у лба и без особенного успеха раздумывала, что же теперь, собственно, делать.

Утверждение 13

Я, как и многие люди, бываю обидчив

(____баллов)

Как известно, деньги не берутся из ниоткуда. И если десять раз сказать «халва», во рту слаще не станет. Лидия Светлова была, так сказать, не первый день замужем и понимала, что как бы она ни относилась к деньгам, а сейчас они бы ей совсем не помешали. Нет, Лидия не переменила своего мнения относительно всего произошедшего – она по-прежнему была очень рада, просто несказанно счастлива, что может вынырнуть из «Французского озера», не спрашивая разрешения у Павла, вынырнуть изо всей этой пустой, наполненной ерундой жизни. И не видеть больше ни Степанова, ни Лемешева, ни в особенности Свитского, от которого ее всегда кидало в дрожь. Она умело скрывала свои чувства, но всегда очень отчетливо понимала, что живет в террариуме. Да, комфортном, да, очень милом на вид, с хорошим ландшафтным дизайном и частным детским садиком. Террариуме, где под масками людей жили, ели, пили, занимались любовью и умирали кобры, гадюки, удавы, гремучие змеи, ямкоголовые (в основном эти вымерли в девяностые, уничтоженные хитрыми гадюками). Случались и анаконды, которые просто засасывали человека внутрь, предварительно ломая ему хребет. Свитский был как раз из таких, и от него противоядия не существовало. В поселке, когда змеи выходили на прогулку, они раскланивались друг с другом, обменивались новостями.