Рыжая (СИ) - Шепот Светлана

Роридака тоже не было видно.

Заметив приближающегося подчиненного с кем-то странным, вождь приподнялся, явно заинтересовавшись находкой.

– Что это? – спросил он, поднимаясь на ноги.

– Она со мной, – поспешил сказать Джабай. Он стремительно приблизился к паре и встал между Ирой и Жардисом, взглядом заставив того опустить копье и отойти.

– С тобой? – вождь выглядел удивленным и сбитым с толку. – Ты привел это в качестве мяса?

– Что? – Джабай на секунду потерял дар речи. – Нет! Отец, она разумна!

– Она? – взгляд вождя стал еще более заинтересованным. – Это самка?

Подойдя к ним, вождь без лишних церемоний сдернул с Иры шкуру, прикрывавшую ее ниже талии, и с отвращением оглядел пучок волос.

– Омерзительно, – прокомментировал он.

Ира что-то сказала, а потом сделала шаг вперед и вырвала из рук отца Джабая свою одежду, сразу торопливо прикрывшись.

– И зачем тебе… это? – спросил вождь. После этих слов он подошел ближе и без предупреждения положил когтистую руку на один из холмов на груди Иры. Судя по ее болезненному вскрику, сжал он слишком сильно.

Джабай не смог этого стерпеть. Он резко оттолкнул отца и завел Иру себе за спину.

– Зачем ты это сделал? – спросил он, желая убедиться, что ящереана цела, но инстинкт воина не позволил отвести взгляд от сильного противника. Джабай не был уверен, когда собственный отец превратился в противника, но анализировать времени не было.

Вместо ответа вождь поднял руку, внимательно осмотрел когти, а потом слизнул капельку крови. Задумчиво подняв взгляд, он посмаковал вкус и довольно кивнул.

– Вкусно. Для начала с нее нужно смыть всю грязь, чтобы не скрипела у меня на зубах.

Вся сущность Джабая перевернулась и встала на дыбы. Он не мог поверить, что слышит подобное от отца. Да, Джабай знал, что вождь может пойти на некоторые жертвы ради того, чтобы племя жило лучше. Собственно, это и стало проблемой, подтолкнувшей Джабая к размышлениям о будущем. Но все равно ему с трудом верилось, что кто-то может вот так просто съесть разумное существо.

– Она разумна! – еще раз произнес он, надеясь достучаться до рассудка отца.

– Не вижу проблемы, – вождь пожал плечами. – Она не нашего вида. Значит, я могу съесть ее.

– Разве тебе не интересно, кто она такая, откуда, где ее племя? – чем дальше Джабай говорил, тем больше поражался тому, насколько отец стал другим. Или он сам просто не замечал этого раньше?

Его слова заставили вождя задуматься. Желание попробовать новую еду отошло на второй план. Он не мог не согласиться с доводами сына. Нужно было для начала узнать, где водятся такие мягкотелые существа.

Одного взгляда на странную самку хватило, чтобы понять – эти существа совершенно беззащитны. Нет ни когтей, ни клыков, да и кожа оказалась тонкой и непрочной. Небольшого нажатия хватило, чтобы оставить порезы. Эти существа могут в будущем стать отличным кормом для его племени. Да, они разумны, но при этом невообразимо уродливы, поэтому другие ящеры вряд ли станут испытывать к ним жалость или сочувствие. Очень удобно.

Может быть, их даже можно будет содержать в клетках. Низшие ящеры, даже самые маленькие, все еще были довольно сильны, поэтому часто ломали прутья или выгрызали в них дыры и скрывались в лесу. А такие создания вряд ли способны на нечто подобное.

Да, очень удачная мысль. Будет еще лучше, если они окажутся плодовитыми. Тогда можно будет не убивать их сразу, дождаться потомства, а уж потом резать.

– Как быстро вырастает ваш вид? – задал вождь интересующий его вопрос. Хорошо, если эти существа растут быстро. Если нет… Ну, тогда придется что-нибудь придумать.

Джабай мог выдохнуть, но не стал этого делать. Ему было понятно, что ничего хорошего Иру не ждет.

Он должен был решить. Прямо сейчас. Откладывать больше не было причин.

– Я вызываю тебя на бой! – выпрямившись, четко произнес Джабай, глядя отцу в глаза.

Раньше отец был для Джабая неоспоримым авторитетом. Он считал его лучшим ящером. Сильный, справедливый, на него хотелось равняться, его уважение хотелось заслужить. Именно эти желания толкали Джабая вперед. Он занимался с копьем каждый день, отрабатывая удары до мозолей на ладонях. Он бегал дольше и дальше остальных, со временем научился без труда взбираться куда угодно, будь это скала или высокое дерево. Сила его удара становилась все внушительнее.

При этом Джабай старался не забывать о своих моральных качествах. Он, подражая отцу, внимательно отслеживал любую проблему и пытался найти самое оптимальное решение, которое принесло бы пользу всему племени.

Однако чем взрослее становился Джабай, тем отчетливее он видел, что образ отца, нарисованный в его голове, не соответствует действительности. Он возвел родителя на высокую гору, забывая, что издалека мелочей не видно.

Постепенно стало понятно, что отец вовсе не такой, каким виделся в детстве.

И Джабай растерялся. Он не знал, что делать.

Отец был вождем. Он преследовал только одну цель – благополучие всего племени. И на пути к этой цели он не собирался останавливаться ни перед чем. Его не волновали беды и чаяния отдельных представителей его народа, главное, чтобы все племя могло существовать без проблем. 

И однажды отец решил, что слабые члены группы тянут все племя назад. К этой категории он относил самых старых ящеров, тех, кто был сильно ранен на охоте, не сумев потом оправиться, и тех, кто от природы обладал более слабым телом.

Вождь считал, что эти ящеры не могут передвигаться с той же скоростью, что остальные, и заметно замедляют все племя. Кроме того, такие члены часто становятся легкой добычей хищников, порой подвергая опасности более ценных соплеменников, которые пытаются защитить их и в итоге погибают в бою. На них приходится тратить еду, которая может пригодиться тем, кто приносит в разы больше пользы.

Пока все это не было озвучено для других, но Джабай, как сын и преемник вождя, знал подробности.

С одной стороны, Джабай понимал, что отец заботится обо всем племени. Он хочет, чтобы оно было сильным, а слабые члены действительно часто становились проблемой и в долгосрочной перспективе могли угрожать общему выживанию, ведь от рожденных со слабым телом часто рождаются ящерята с различными заболеваниями.

С другой стороны, каждый из соплеменников обладал личностью, и Джабаю казалось несправедливым, что кто-то должен умереть лишь потому, что от природы ему досталось менее приспособленное для выживания тело.

Это была дилемма, которую Джабай никак не мог решить. Он сочувствовал более слабым и хотел найти выход, который позволил бы всем жить в мире.

Кроме того, у него и в мыслях не было бросить вызов отцу, поэтому он подумывал просто уйти из племени, забрав с собой всех, кто так или иначе не вписывался в стандарты его родителя.

Долгие походы стали привычным делом. Джабай искал место, хотя не до конца был уверен, что воплотит задуманное в реальность. Он колебался. Мир вокруг действительно был жестоким, так, может быть, вождь прав и те, кто слаб, не имеют права жить? Каждый раз, когда эта мысль посещала его, все внутри Джабая восставало.

Он сразу вспоминал ящеренка, рожденного с вывернутой ножкой. Малыш с трудом мог ходить, но его мать, несмотря на это, безумно его любила, не замечая проблемы. А как быть с Додголом? Самый старый из ящеров едва мог прожевать мясо, но все ящерята в племени обожали его интересные рассказы. Он учил их многим вещам, помогал понять мир вокруг. В детстве Джабай любил Додгола не меньше, чем собственного отца. Джабай вырос, а Додгол все еще жив и по-прежнему учит следующее поколение ящерят многим ценным вещам.

Отец Джабая был умным вождем. Он не собирался решать проблему слабых членов кардинально. Джабай знал, как все будет происходить. Сначала случится какая-нибудь мелочь, а спустя время племя само решит, что от тех, кто тянет на дно, нужно избавиться.

Эта способность вождя вызывала в Джабае одновременно зависть и негодование. Он сам был более прямолинеен, поэтому его натуре такая хитрость и подлость были противны. Но он готов был признать, что подобное умение очень полезно для управления племенем.