Кабус-намэ - Кей-Кавус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как хочешь, так и говори, только не запутывайся в словах, но одежду и тело держи в чистоте, а муридов[240] заведи крикливых. Когда они сидят на твоей беседе, на каждое сказанное тобой меткое слово пусть кричат и подогревают собрание. Когда люди заплачут, ты по временам тоже плачь, а если запутаешься в речи, не пугайся, а переходи к молитвам и славословиям. На кафедре не будь сумрачным и не делай кислого лица, ибо тогда и собрание твое, как ты, будет сумрачно. Ведь сказано: всякое усилие тяжело, веского — тяжеловесно. Будь оживленным во время речи и посреди жара не становись внезапно вялым. Все время следи за слушателем, если слушатель хочет смирения, так и говори, если же хочет притчу, скажи притчу. Когда узнаешь, на что падка толпа, и когда тебя оценят, не бойся [ничего], все продавай за сладкоречие и наилучший товар, ибо, когда ценят, все возьмут. Но, когда тебя ценят, все же непрерывно остерегайся, ибо враг при успехе и появляется. Там, где у тебя успеха не будет, не оставайся. На всякий вопрос, который тебе зададут на кафедре, если знаешь что-либо, ответь, а если чего не знаешь, скажи[241], что просили помолиться. Речи, сказанные тобой на беседе, запоминай, чтобы не повторить их в другой раз. Будь всегда приветливым, и в городах долго не задерживайся, ибо у проповедников и гадателей хлеб в ногах. При успехе будь приветлив, поддерживай честь проповедников. Шариатские предписания, такие как молитву и пост, явно и тайно соблюдай хорошо, добровольно. Будь убедителен. На базары не ходи, ибо там тебя увидит много простого люда, а нужно, чтобы в глазах простого люда ты был почтенным.
Дурных сотоварищей остерегайся и почет мимбара соблюдай, хотя об этом условии мы уже упоминали в другом месте. Заносчивости, лжи и взяток избегай, людям приказывай делать то, что делаешь сам, дабы люди были к тебе благосклонны.
Науку изучи хорошо и то, что узнал, применяй в красивых выражениях, дабы не быть посрамленным и [обличенным] в лишенных основания притязаниях. При произнесении речи и увещании все, что говоришь, говори, [объединяя] страх и надежду: не лишай людей раз навсегда упования на милосердие божие, но и не посылай их сразу в рай без служения богу. Говори больше то, в чем ты искусен и что тебе хорошо известно, чтобы не сделать в речах неосновательных притязаний, ибо неосновательное притязание имеет плодом посрамление.
А затем, если от учености добьешься высокого сана и станешь судьей, то, получив судейскую должность, будь сдержанным и спокойным, хитрым и сообразительным, предусмотрительным и разбирающимся в людях, государственным и мудрым в религиозной науке, осведомленным о путях обоих толков и уловках всякого толка и распорядках всяких сект и различных групп. Нужно, чтобы тебе были известны юридические тонкости, дабы, если придет на суд обиженный, а свидетелей у него не будет и он будет подвергаться обиде и право его будет напрасно, ты мог помочь этому обиженному и обдуманно и путем разных уловок восстановить право этого достойного защиты человека.
Рассказ. Был человек в Табаристане, звали его кази-ал-кузат Абу-л-Аббас Руйани. Был он ученый человек, праведный, предусмотрительный и рассудительный. Как-то раз пришел к нему на заседание человек за решением и утверждал, что другой должен ему сто динаров. Кази спросил ответчика, тот отказался. Кази спросил истца: „Свидетели у тебя есть?“ Он ответил: „Нет“. Кази сказал: „Тогда я заставляю ответчика принести присягу“. Истец горько зарыдал и воскликнул: „О кази, не приводи его к присяге, он даст ложную присягу и не побоится“. Кази сказал: „Я не могу отойти от шариата, или нужно, чтобы у тебя были свидетели, или я должен привести его к присяге“. Человек бросился в прах перед кази и сказал: „Пощади, у меня свидетелей нет, а он присягнет, и я буду обижен и обманут, помоги мне как-нибудь“. Кази, когда увидел, что человек так убивается, понял, что он говорит правду. Сказал он: „О ходжа, расскажи мне о том, как ты дал [ему] в долг, чтобы я мог узнать, какова основа этого [дела]“. Обиженный ответил: „О кази, был этот человек столько-то-лет другом моим. Случайно влюбился он в служанку-рабыню, цена [ее] сто пятьдесят динаров, а средств у него не было совсем. Ночь и день рыдал он, как влюбленные, и тосковал. Как-то раз пошли мы на прогулку, я и он, в одиночестве бродили по степи. Присели мы на часок. Этот человек все говорил о рабыне и горестно рыдал. Сжалился я над ним, ибо он был двадцать лет моим другом. Сказал я ему: — О такой-то, у тебя нет золота на полную стоимость ее, да и у меня нет. Не знаешь ли ты кого-нибудь, кто мог бы помочь тебе в этом, у меня из всего имущества сто динаров, которые я скопил за долгие годы. Эти сто динаров я тебе дам, а с остальным ты как-нибудь устройся, чтобы купить рабыню и продержать ее месяц, после, через месяц, продашь и золото мне вернешь. — Тот человек бросился передо мной в прах и поклялся: — И месяца не продержу, а потом, с убытком ли возьмут, или с выгодой, продам и золото тебе верну.
Я достал золото из пояса и дал ему, и были [при этом] я да он, да господь всевышний. Теперь прошло уже четыре месяца, ни золота я не вижу, ни рабыни он не продает“. Кази спросил: „Где ты сидел в то время, когда давал ему золото?“ Ответил: „Под деревом“. Кази спросил: „Раз ты был под деревом, почему же ты сказал, что у тебя нет свидетеля?“ Потом обратился к ответчику: „Посиди здесь у меня“, и сказал истцу: „Не беспокойся, ступай под то дерево и скажи, что кази тебя зовет, сначала соверши два рак’ата молитвы и несколько раз призови благословения на пророка, а затем скажи: кази говорит: приди и дай свидетельство“.
Ответчик улыбнулся. Кази заметил, но не подал виду, а сам вскипел. Истец сказал: „О кази, боюсь, что то дерево не придет по моему приказу“. Кази ответил: „Возьми эту мою печать и скажи дереву: это — печать кази,
