Управленец - Александр Александрович Шахов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По голосу было понятно, что никакой обиды или зла в нём не было. Она была действительно рада, что всё сложилось именно так. Казалось, что сейчас её ничто не тревожит и даже пленение подруги и прошлые неудачи остались позади. Гвенет всегда старалась сохранять доброе расположение духа и хоть разлука с единственным близким для неё человеком давалось тяжело, ей помогали держаться мысли о скорейшем воссоединении и мужское плечо рядом.
Город Анновий
Пользуясь затишьем, что последовало за одержанной победой, Астор мог заняться борьбой на другом фронте. Начавшиеся по его приказу судебные разбирательства заполнили дворцовую темницу разношёрстной толпой предателей и казнокрадов разного уровня. Собирая народную поддержку, он принялся судить лишь самых ярких, ненавистных народу и бесспорно виновных преступников, среди коих было немало высокопоставленных чиновников, а потому одним из первых, кто явился встречать пятисотника был глава области.
— Ты видимо забыл для чего был прислан сюда! — обеспокоенный и обозлённый правитель настоял на беседе без свидетелей и извергся, как только остался наедине со своим нежеланным преемником. — Что ты устроил?!
— А ты, видимо, забыл, с кем разговариваешь, — спокойно отвечал Астор. — Я здесь власть короля, и я занимаюсь именно тем, зачем и послан. Выгребаю гниль, из-за которой и начались все ваши проблемы. И раз уж ты уже показал свою несостоятельность, то помалкивай.
— Среди схваченных по твоему приказу есть немало очень хороших людей, — сменив тон, продолжил речь глава. — Твоя власть кончится и когда это произойдёт, ты сможешь оставить королевскую службу и жить в богатстве до конца своих дней, если пойдёшь нам навстречу. Других можешь предать суду, если тебе так необходимо, но наших трогать не смей!
— Знаешь, то, что ты держал на своих помощников компромат в своём кабинете нам очень помогло. Хорошо, что я отдал приказ об обыске ещё до того, как ты додумался его прибрать, — чем дольше Астор вглядывался в собеседника, тем ярче в нём читалась бессильная ненависть. — Я посчитал бы твоё стремление спасти друзей похвальным, если бы не знал, что спасаешь ты в первую очередь себя. Боишься, чего могут сболтнуть твои товарищи? А мне очень интересно. Счётных списков о тебе-то мы не нашли. Но я хочу, чтобы ты знал — правосудие восторжествует!
Тем временем в дворцовой тюрьме
Азалия медленно приходила в себя. Чем чётче становилась картина перед глазами, тем больше болело в груди. Тёмный каменный потолок, такие же стены, покрытые многочисленными царапинами и рисунками. Вспомнив о последнем, что осталось в памяти, девушка хотела схватиться за место, куда вонзилась стрела, но её правая рука оказалась прикована к кровати, на которой она и лежала. Вторая рука тоже оказалась прикованной, как и ноги. Раздавшийся звон цепей эхом расходился по пустой сырой комнате.
— Тише… — попытался успокоить её, стоящий в углу Гром, но выдав себя лишь вызвал у неё гнев.
Разочарованно вздохнув и подойдя к кровати, маг невозмутимо наблюдал, как его пленница пыталась расправиться с кандалами и взывала к хозяину.
— Хозяин, помогите мне! — безуспешные попытки не прекращались. — Хозяин!
— Я не против, чтобы ты меня так называла, только отпустить тебя я всё равно не могу, — ухмыляясь сказал Гром и напоролся на полный ненависти взгляд зелёных глаз, что вопреки усилиям их обладательницы никак не хотели загораться.
Словно загнанный в клетку дикий зверь, женщина пронзала его грозным взглядом. Маг же, казалось, любовался этим зрелищем, быстро пробегая глазами от лица до её ног и обратно.
— У тебя ничего не получится, не трать силы зря, — чувствуя её натугу, говорил маг. — Я наложил на тебя заклинание подавления и сомневаюсь, что тебе хватит знаний его снять. Ты ведь нигде не училась, не так-ли? — пленница продолжала сохранять молчание. — В бою ты не использовала ничего кроме простых зарядов, коими бросаться может и новичок. Однако сила, которую ты в них вкладывала была слишком велика для тебя. Я не чувствую в тебе столько мощи. Это была сила твоего хозяина? Расскажи, кто он.
Азалия лишь сжимала сильнее кулаки и не переставала сверлить того взглядом полным ненависти. Выдавать хозяина было нельзя. После случившегося было бы разумно ожидать вмешательства Белого ордена, что считает обезглавленного бога мёртвым. И пусть она и попала в плен, но надеяться на прощение можно было только в случае сохранения этой тайны. Иначе лжебог мог сотворить с её семьей такое, о чём и помыслить было страшно. К нахмуренным бровям добавилась гримаса, скрывающая под губами оскал.
— Я знаю, что он не человек, — не унимаясь говорил Гром, надеясь получить из спасённой им убийцы хоть какие-то сведения. — Но даже в таком случае мне совершенно не понятно, как он смог наделить тебя своей силой, используя которую ты не убила себя. Ты хоть и тренируешься, но твоя плоть едва ли способна переносить такие энергетические нагрузки. Расскажи мне, как он это делает? Кто он?
На минуту повисла тишина, нарушенная тяжёлым вздохом мага. Вдруг в дверном проёме показалась массивная фигура. Сменивший броню на изысканный, но вполне удобный халат с широким поясом, он расхаживал по дворцу в сопровождении многочисленной охраны.
— Стоять здесь! — он приказал стражам остаться в коридоре и закрыл дверь.
— Господин Астор, — Гром склонился в символическом поклоне, давая понять пленнице, кто перед ней.
— Она так ничего и не сказала? — спросил военный и услышав ожидаемый ответ ничуть не удивившись подошёл к кровати.
Встретившись с ним взглядом, Азалия потеряла уверенность. А где-то в груди зародился страх. Взирающее на неё лицо было испещрено старыми уже заросшими шрамами, обилие которых можно было заметить только вблизи. Суровый, хладнокровный взгляд чем-то напоминал Талльма. Будь он человеком, едва ли ему удалось бы быть более грозным, чем вознёсшийся на вершину власти пятисотник.
— Мне нужно знать, где остальные. Если я не получу ответа — закончу то, что начал и на сей раз не промахнусь. Я знаю, кто вы, кто ваша цель. Поэтому только от тебя зависит, умрут ли твои товарищи при попытке напасть на барона или просто будут схвачены.
Сомневаться в искренности слов не приходилось, и Азалия стала колебаться, но, нервно сглотнув, собралась с силами и продолжила молчать. Резким
