Фея особого назначения (СИ) - Лозовская Адель

Особых переживаний Лика у Игоря не вызвала. Его клеймо молчало, а значит, ничего страшного с фамильяром не случилось. Но проверить стоит. Мало ли.

— Как Алиса? — поинтересовался Проскурин у подошедшего Бельского, на руках которого сладко посапывала Кроткая.

От одежды Дани шел легкий пар. Зачем пользоваться традиционной сушкой, когда есть магия?

— Терпимо. Она магически истощенна, но я влил в нее фляжку восстанавливающего зелья, так что она поправится. Твой фамильяр нехило так из нее энергии выпил. Для тебя старался?

— А для кого же еще? — Игорь ласково убрал с лица Лики прядь ее волос и, недолго думая, переместил с пола легкое тело девушки к себе на руки. — Слишком много энергии через нее прошло, теперь спит, отдыхает! Предлагаю отнести пребывающих без сознания барышень ко мне домой. Только есть одна проблема?

— Какая?

— Кто возьмет чайник? — спросил у Бельского Игорь, указывая взглядом на превратившего обратно в кухонную утварь Самоварыча.

*

— Твои соседи точно не вызовут полицию? — спросил Бельский у Проскурина, когда они расположили бесчувственных девушек на свободных кроватях в квартире Игоря и решили попить бодрящего кофе для успокоения нервов и ясности мозга. Давно не было у них атмосферных посиделок в приятной компании.

— А есть причина?

— Я дверь в подвал уничтожил. Странно, что до сих пор нет полиции или еще кого похуже.

— Я глушилку поставил на магию, — лениво протянул Игорь, заваривая себе кофе без сахара. — Иначе я как бы занимался волшбой в квартире? У меня вечно что-то горит или взрывается! Если бы не глушилка, то пожарные с полицейскими у меня каждый день дежурили бы!

— А соседей не смутит, что мы принесли в квартиру два бессознательных тела?

— Это вряд ли. У меня соседи — две пары с маленькими детьми. Им некогда заниматься слежкой. Дети забирают все внимание на себя.

— Ну раз хозяин квартиры спокоен, то почему я должен паниковать? — здраво рассудил Бельский, наслаждаясь теплом готовящегося кофе. — Я надеюсь, ты догадался чайник вымыть?

— Обижаешь! Целых два раза! Правда я не понял, куда исчезло зелье поиска…

— Ушло на меня и твоего фамильяра! Хороший у тебя чайник оказался, пригодился в нужный момент. Сам сделал?

— Яна подарила. Сказала, мол, от нашего дома — вашему. Я тогда значения этому не придал, только когда Лика появилась понял. Она где-то раздобыла домового и привязала его к чайнику. Как у нее это получилось, ума не приложу.

— Яна… знает?

— Что я ведьмак? Уверен, что да. Мы никогда это не обсуждали, но я по глазам видел, что она в курсе, кто я есть на самом деле.

— Я не про ведьмачество… про твою рану!

— Нет, — тут же помрачнел Игорь, непроизвольно касаясь груди. — И ты ей не говори! Если Яна узнает, то ничего хорошим это для нее не закончится. Она обязательно попытается мне помочь, влезет в сомнительные авантюры, свяжется с демоном и ничем путным это не закончится. Я все равно умру, а Яна будет убиваться и винить себя в том, что не помогла. Так я утяну в могилу и ее. Не смей Яне говорить о моем недуге!

— Не буду. Теперь я понял, почему ты поступил с ней так жестоко. Думаешь, она тебя забудет и начнет жизнь с чистого листа?

— Надеюсь на это.

— Слабо верю в твой план, но лезть в него не буду. Не мое это дело. Сколько тебе осталось, Игорь?

— Ты второй человек, кто задает мне этот вопрос, — усмехнулся Проскурин, понимая, что невольно сболтнул лишнего. — Дней десять, максимум одиннадцать. Много энергии вытянула Лика из Алисы, но как дальше быть, я не представляю. Видимо на двенадцатый день пойду на улицу вперед ногами!

— Выходит, моя помощь будет весьма и весьма кстати, — Бельский засунул руку в лежащий у его ног рюкзак и достал оттуда самодельный медальон с белым камнем. — Я ломал голову, как мне помочь Алису, если меня не будет рядом. Поскольку я немного разбираюсь в артефакторике, то придумал вот какое решение. Думаю, что, этот медальон тебе нужнее. Он замедлит яд в организме. Камень я заговаривал несколько дней подряд, с риском для жизни омыл его в четырех священных местах. Не переживай, конструкция медальона гасит негативные для нас волны, лично проверил: результаты меня устроили. По моим прогнозам, месяц форы этот амулет нам даст. А за это время что-нибудь сумеем придумать. Ты не хочешь… обратиться к демону?

— Не хочу лезть в кабалу, из которой нет выхода, — Проскурин повесил медальон на шею и спрятал его под футболку. По телу разлилось приятное тепло, боль утихла. Надолго ли? — Спасибо огромное, Дань, за помощь! Не знаю, что бы без тебя делал. А у тебя есть знакомый демон?

— Есть, — хмуро выдавил из себя Бельский, осторожными глотками уничтожая свою порцию кофе.

— И ты уже подписал с ним контракт?

— Еще нет. Демон пока не настаивает, но чувствую, что скоро его терпение закончится, и мне придется все подписать. И тогда мое рабство станет окончательным и бесповоротным.

— Как ты на него вышел?

— Случайно. Я так думаю. Помнишь мою бывшую?

— А как же. Редкостной породы барышня. И это не комплимент.

— В точку. После расставания с ней я не мог найти себе места. Постоянно был пьян, проводил время в таких местах и компаниях, что сейчас, спустя столько лет, даже и подумать страшно, что у меня были такие знакомства. На одной из таких посиделок я увидел, как мой очередной «друг» пытается познакомиться с девушкой, которой очень и очень не нравится такое внимание с его стороны. Я сделал ему замечание, а в ответ получил прямым в челюсть. И я…

— …вспылил и навел порчу? — спросил Игорь, пытливо рассматривая раскрасневшегося Бельского, словно пытаясь увидеть в нем нечто новое. Что именно, Проскурин так и не сказал.

— Пожелал ему зла. И буквально через секунду он посинел, начал задыхаться, и приехавшая скорая установила инсульт. Вот тогда-то на меня и вышел демон. Рассказал, что я особенный, что могу принести для волшебного мира немалую пользу и представляю большую ценность. А я понял, что являюсь чудовищем, которое угрожает безопасности людей, и попытался совершить суицид. Неудачно. Так я обрел фамильяра и встал на ступеньку выше. Из второй стадии я уже получил максимум того, что она дает. Пора открывать ненавистную третью. Ну а ты как оказался на кривой дорожке?

— Не так кардинально, как ты, — попытался выдавить из себя улыбку Проскурин. В его голове мелькали картинки из воспоминаний, которые причиняли не меньшую боль, чем яд вурдалака. — Когда отец сказал, что маму положили в психбольницу на неопределенный срок, я не мог поверить в это. Пытался понять, почему так вышло и не находил ответов на свои вопросы. Моя мама всегда была спокойной и рассудительной женщиной, я никогда не замечал за ней никаких странностей и не понимал, что могло стать причиной ее заточения в стенах желтого дома. Пока не нашел в ее вещах свидетельство о расторжении брака.

Игорь на миг замолчал и сделал еще один глоток. Кофе придало ему сил. Он продолжил:

— С того самого момента я чаще стал бывать в комнате мамы и внимательнее наблюдать за поведением отца. И скоро я понял, что у папы есть другая женщина, а о том, что она появилась задолго до «отъезда» мамы в психушку я узнал из ее дневника. Как и о ведьмах, ведьмаках и им подобным.

— Полагаю, что одними только знаниями ты не ограничился. Применил на практике?

— Естественно. Я не верил, что написанное в дневнике — правда, пока не нашел способ взломать телефон отца. А позже я увидел, как он целуется с Александрой Николаевной в одном из ресторанов нашего города, где когда-то мои родители отмечали годовщину семейной жизни. Тут меня и накрыло.

— Погоди-погоди… Так это из-за тебя наш преподаватель по ТОЭ сломал ногу?

Игорь виновато развел руками, но в его глазах не было ни капли раскаяния. Скорее пьянящее удовлетворение совершенным злом.

— В дневнике мамы я нашел, как навести порчу. И ты представить себе не можешь, какую радость я испытал, когда целый семестр не видел счастливые глаза Александры Николаевны! С того дня я начал изучать дневник матери более внимательно, а позже нашел книгу с большим количеством уроков по ведьмовскому искусству. Так я и оказался на этом пути, ведущем во тьму. Жалею ли я об этом? Нет. Но больше я зла творить не хочу. Наелся этого досыта.