Речные заводи (том 1) - Ши Най-Ань

– Не по своей воле мы решили покончить с тобой. В тот день, когда мы отправлялись в путь, к нам пришел человек по имени Лу Цянь и передал нам приказ командующего Гао Цю довести тебя до этого места и здесь с тобой расправиться. Затем мы должны вырезать клеймо, что у тебя на лице, вернуться обратно и доложить, что выполнили поручение. Рано или поздно все равно тебе конец! И раз уж мы попали сюда, лучше поскорее покончить с этим делом. Ты не должен винить нас. Пойми, что мы совершаем это не по доброй воле, а по приказу начальства. В будущем году в этот самый день мы справим по тебе поминки. На исполнение приказания нам дан определенный срок, после чего мы должны явиться с ответом,

Когда Линь Чун услышал это, из глаз его полились слезы, и он сказал:

– Ни раньше, ни теперь я не чувствовал вражды к вам. Если бы вы помогли мне спастись, я никогда бы не забыл этого.

– Да что тут разговаривать попусту?! – оборвал его Дун Чао. – Спасти тебя мы не можем!

В этот момент Сюэ Ба занес дубинку над головой Линь Чуна. Увы! Руки Линь Чуна были связаны, и даже такой герой, как он, был обречен на гибель.

Ни гостиниц, ни подворий не найти в загробном мире –

Где ж приют себе отыщут души этих трех людей?

О том, что случилось с Линь Чуном, читатель узнает из следующей главы.

Глава 8

в которой говорится о том, что дом Чай Цзиня был открыт для путников, и о том, как Линь Чун победил наставника Хуна в единоборстве на палицах

Мы остановились на том, как Сюэ Ба обеими руками занес дубинку над головой Линь Чуна. Произошло это гораздо быстрее, чем мы успели рассказать. Но вдруг из‑за ближайшей сосны раздался крик, и оттуда вылетел железный посох. Он с такой силой отразил удар дубинки, что она полетела прямо под облака. Из лесу выскочил владелец посоха и громовым голосом заорал:

– Я давно наблюдаю за вами; что же это вы делаете?

Тут охранники увидели здоровенного монаха в черной рясе; сбоку у него висел кинжал. Подняв свой посох, монах замахнулся на охранников. В этот момент Линь Чун приоткрыл глаза и сразу же узнал Лу Чжи‑шэня.

– Не трогай их, брат мой! – крикнул Линь Чун. – Прежде выслушай меня!

Лу Чжи‑шэнь опустил посох; охранники же настолько растерялись, что не могли даже пошевелиться.

– Они не виноваты, – продолжал Линь Чун. – Все это козни командующего Гао Цю. Через Лу Цяня он передал этим людям приказание покончить со мной. Разве могли они не подчиниться приказу? И если ты прикончишь их, это будет несправедливо!

Тут Лу Чжи‑шэнь вытащил кинжал, разрезал веревки и помог Линь Чуну освободиться от них.

– Брат мой, – сказал монах, – после того как ты купил меч и мы расстались, мне было очень тяжело думать о том, что тебе пришлось перенести столько бедствий. Даже когда тебя приговорили к наказанию, я ничем не мог помочь тебе. Услышав, что ты приговорен к ссылке в Цанчжоу, я пытался встретиться с тобой возле областного управления в Кайфыне, но это мне не удалось. Я разузнал лишь о том, что ты в пересыльной тюрьме. Потом я услышал, что трактирщик приходил за твоими охранниками и передал, что с ними хочет поговорить какое‑то важное лицо. У меня сразу возникло подозрение, и я начал сильно беспокоиться за твою судьбу. Опасаясь, что по дороге эти мерзавцы могут причинить тебе какое‑нибудь зло, я решил следовать за вами по пятам. Я видел, как эти скоты привели тебя на постоялый двор, и тоже остановился там. Ночью я слышал, как они обсуждали свое черное дело и ошпарили тебе ноги. В тот момент мне хотелось прикончить мерзавцев, и я не сделал этого лишь потому, что на постоялом дворе было много народу и кто‑нибудь мог прийти им на помощь. Я уже не сомневался, что ничего хорошего ты ждать от них не можешь, и поэтому стал еще больше беспокоиться за тебя. Когда же на рассвете вы отправились в путь, я опередил вас, спрятался в этом лесу и решил, что дождусь здесь тебя, этих мерзавцев прикончу. А раз они завели тебя сюда, чтобы убить, я расправлюсь с ними без всякой пощады!

Но Линь Чун продолжал уговаривать его:

– Брат! Ты уже спас меня, зачем же их лишать жизни?

– Ну вы, мерзавцы! – крикнул Лу Чжи‑шэнь. – Только из уважения к моему брату я щажу вас, не то искромсал бы на куски, как говядину. – Потом, вложив кинжал в ножны, он приказал: – Сейчас же помогите моему брату идти и ступайте за мной! – и, взяв посох, двинулся вперед.

Охранники не прекословили и лишь бормотали: «Наставник Линь, спаси нас!» Они взвалили на спину свои узлы вместе с узлом Линь Чуна и, поддерживая его, пошли прочь из леса. Пройдя около четырех ли, они увидели на окраине деревни крошечный кабачок. Они вчетвером зашли туда и расположились. Затем велели хозяину кабачка принести цзиней пять – семь мяса, два кувшина вина, а также достать муки для лепешек.

Хозяин кабачка тут же приступил к делу: начал готовить еду, принес вина и налил его гостям. Тогда охранники обратились к Лу Чжи‑шэню:

– Смеем ли мы спросить, почтенный монах, в каком монастыре вы служите?

– Ах вы, мерзавцы этакие! – рассмеялся Лу Чжи‑шэнь. – Для чего это вам? Уж не для того ли, чтобы доложить об этом Гао Цю и учинить мне какую‑нибудь пакость? Так знайте, что Гао Цю хоть и страшен другим, а я его ничуть не боюсь. И если мне когда‑нибудь придется столкнуться с ним, я убью его своим посохом.

После этого охранники больше не решались о чем‑нибудь спрашивать Лу Чжи‑шэня. Выпив немного вина, закусив и расплатившись с хозяином, путники собрали свои пожитки и покинули деревню.

– Куда ты думаешь направиться, брат мой? – спросил Линь Чун своего спасителя.

– Пословица гласит, – отвечал Лу Чжи‑шэнь, – «Если убьешь кого‑нибудь, посмотри на его кровь, если же спасешь человека, убедись, что он жив». Я боюсь за тебя, брат мой, и решил идти с тобой до Цанчжоу!

Услышав это, охранники подумали: «Плохи наши дела! Что скажем мы, когда вернемся? Теперь нам остается лишь подчиниться этому монаху и идти за ним». Так как монах не только покрикивал, но и отпускал тумаки, всю дорогу они беспрекословно выполняли все его желания: шли, когда он приказывал, отдыхали, где велел. Они не решались даже громко разговаривать, боясь вызвать раздражение Лу Чжи‑шэня. Так проделали они два перехода, затем наняли повозку и посадили на нее Линь Чуна, чтобы дать ему немного отдохнуть; остальные шли за повозкой.

Не сладко было на душе у Дун Чао и Сюэ Ба. Каждый из них боялся за свою шкуру, и потому они вели себя тихо и мирно. Во время путешествия монах покупал вино и мясо и делал все, чтобы Линь Чун окреп. Охранники также питались за счет Лу Чжи‑шэня. Теперь они не пропускали ни одного постоялого двора, раньше останавливались на отдых и позднее отправлялись в путь. Пищу готовили сами охранники. Да разве осмелились бы они хоть в чем‑нибудь перечить Лу Чжи‑шэню?

Тайком они все же совещались между собой, как лучше поступить. «Мы теперь во власти этого монаха, он глаз с нас не сводит. Что сделает с нами командующий, когда мы вернемся?» – говорили они.

– Я слышал, – сказал Сюэ Ба, – что в огородах монастыря Дасянго появился недавно какой‑то монах но имени Лу Чжи‑шэнь. Видно, это он и есть. Вернувшись в столицу, мы честно расскажем, что в лесу Диких кабанов собирались было покончить с Линь Чуном, но этот монах спас его. Расскажем и о том, как он сопровождал нас до Цанчжоу и помешал выполнить приказ. Золото мы вернем, и пусть Лу Цянь сам идет разыскивать монаха. Только бы нам с тобой выпутаться из этого дела.

– Правильно! – согласился Дун Чао. – Так и сделаем.

На этом они и порешили.

Не вдаваясь в подробности, скажем, что Лу Чжи‑шэнь еще семнадцать или восемнадцать дней шел вместе с охранниками, и неотступно за ними наблюдал. До Цанчжоу оставалось уже немногим более семидесяти ли. Дорога была оживленная, то и Дело встречались люди, и все глухие места остались позади.

Подробно разузнав о дальнейшем пути, Лу Чжи‑шэнь сделал привал в сосновом лесу. Здесь он сказал Линь Чуну:

– Брат мой! До Цанчжоу уже недалеко. Я узнал, что никаких опасных мест больше не будет – дорога людная. Поэтому мы можем с тобой проститься. Когда‑нибудь еще встретимся.

– Что ж, брат, – отвечал Линь Чун, – когда вернешься, расскажи моему тестю все, что произошло. Если я останусь жив, то, может быть, еще смогу отблагодарить тебя за добро.

Лу Чжи‑шэнь достал лян двадцать серебра и вручил их Линь Чуну. Охранникам он также дал по три ляна, заметив при этом:

– А вам, мерзавцам, надо было бы головы поотрубать. Только ради брата я пощадил вашу паршивую жизнь! Теперь осталось пройти уж немного. Смотрите, не вздумайте совершить еще какую‑нибудь подлость!

– Разве мы посмеем, – отвечали охранники, с благодарностью принимая серебро. – Да и в том, что было, виноват лишь командующий.