Дырка для ордена; Билет на ладью Харона; Бремя живых - Василий Звягинцев

Парень замотал головой. Не хотелось ему отвечать.

Или все еще на помощь надеялся? Так зря.

Еще там, в Гарлеме, Тарханов нашел у него в нагрудном кармане нечто вроде очень портативной рации и раздавил каблуком об асфальт. А у «Форда» на подъезде к пляжу сорвал клеммы с аккумулятора.

Капитан не считал себя злым или жестоким человеком, но «языки» у него не молчали никогда.

И этот заговорил, причем заговорил торопливо, стараясь успеть сказать все, о чем спрашивают. И если что — лучше поскорее умереть, чем так жить.

Когда в диктофоне кончилась пленка, Тарханову было достаточно.

— Значит, так. Убивать я тебя не буду. За откровенность добром плачу. Всегда. А за наглость ответишь. Я сейчас уеду, ты останешься. Выживешь, твое счастье. Нет — нет.

Сергей зашвырнул в океан ключ от наручников. Замок на них был очень сложный, не каждым гвоздем откроешь. И пошел по пляжу к машине, посвистывая. Информация получена крайне интересная, Чекменеву наверняка понравится.

Найдут этого парня, прихваченного браслетами левым запястьем к правой щиколотке, до прилива или же нет — его совершенно не интересовало. Свое слово он сдержал.

Чтобы больше не рисковать, уже пройдя паспортный контроль в аэропорту, Тарханов позвонил из туалета в зале «Дьюти фри». По номеру, который «дипломат» сообщил ему при прощании.

— Я от Иван Петровича. Камера хранения там, где я сейчас. Айлдуайлд. Вылет у меня через десять минут, куда — неважно. Уловили?

— Да, говорите.

— Ячейка 543. Код — номер паспорта, который я получил. Там — аудиокассета. У меня все.

Оригинал записи Сергей оставил себе. На всякий случай. Чекменеву она будет тоже любопытна.

Дальше было совсем просто. Без новых приключений он вылетел в Европу, по–прежнему с паспортом на имя Узи Гала.

Свой новый, российский дипломатический, он предъявил только в аэропорту Хитроу, когда садился в самолет до Москвы после недурно проведенного уикенда в игорных заведениях Сохо.

Глава одиннадцатая

Хотя лето в Южном полушарии было в самом разгаре, день выдался скорее подходящий для поздней осени.

От не слишком далеких берегов Антарктиды надвигался шторм, который гнал перед собой фронт сырого и холодного воздуха. В сером полусумраке низкое рыхлое небо почти сливалось с грязно–серым асфальтом авениды Альвеар, и порывистый ветер с Рио–де–ла–Платы, накидывающий частые дождевые заряды, делал утро, день и вечер одинаково неуютными, расплывчато–мутными и тоскливыми.

Газетные киоски с их радугой глянцевых обложек казались Елене единственно живыми пятнами, пусть и натянуто, но все же оптимистическими элементами пейзажа.

И в то же время ей здесь нравилось.

Аргентина вообще, а в основном, конечно, ее столица, Буэнос–Айрес, честно признаться, воспринималась ею единственным местом за пределами Тихо–Атлантического Периметра, где европейский человек мог чувствовать себя как дома.

Причем — даже спокойнее, чем дома. Слишком эта страна на хвосте Южной Америки далека от проблем «цивилизованного мира». Ни с какой стороны не подобраться врагу.

Справа, если смотреть в сторону Огненной Земли, — Кордильеры и дружественная Чили, слева — почти бесконечная Атлантика, побережье, прикрытое не самым слабым в мире флотом, береговыми батареями и авиацией.

Сзади, то есть с севера, — тоже все в порядке. Широкая Парана и непроходимые джунгли Уругвая и Парагвая отделяют Аргентину от Бразилии, с которой десятилетиями тянется вялотекущая дипломатическая и торговая война.

Проходя мимо киосков, автоматически скользя по витринам и прилавкам глазами, как бы просто восполняя сенсорный голод, она совсем не обращала внимания на ассортимент выставленной там продукции. Интересующие ее журналы она выписывала: местные и российские газеты приносил с работы муж.

И вдруг ее словно что–то толкнуло изнутри, заставило сбиться с шага, и только уже потом, шагов через пять, когда подсознательная реакция перешла в осознанную, она остановилась, пытаясь понять, что именно случилось?

Конечно, это связано с тем, что она только что увидела.

Где? Разумеется, на витрине ближайшего киоска. Елена повернулась и, прикрывая лицо зонтиком, вернулась.

Из–за покрытого дождевыми потеками стекла на нее в упор смотрел Вадим Ляхов, с большой, в половину газетного листа обложки журнала, сверху и снизу исписанной арабской вязью. Смотрел полуобернувшись, знакомо прищурив глаза, словно его внезапно окликнули перед тем, как щелкнуть затвором камеры.

Она было засомневалась, не удивительное ли это просто сходство, уж больно лицо у этого офицера было непривычно осунувшееся, пыльное и грязное. Но зато улыбочка, пусть и слегка нервная, кривоватая, куда как знакома, и на плечах отчетливо видны серебряные погоны русской армии с зелеными просветами без звездочек и змеей, обвивающей чашу. Позади него, не в фокусе, различались силуэты стоящих рядами самолетов.

Вадим, прищурившись от яркого солнца, смотрел ей прямо в глаза, и в уголках его рта словно скрывалась так раздражавшая ее когда–то и в то же время милая ирония: «Ну–ну, my dear, как тебе это нравится?»

Вдруг задрожавшими руками она расстегнула сумочку, бросила на прилавок десять песо, пальцем указала на журнал. Седой продавец посмотрел на нее как–то уж слишком внимательно.

Впрочем, это ей, конечно, показалось.

И что ей теперь с этим журналом делать? Что означает портрет Вадима на обложке, о чем сообщает крупная и бессмысленная вязь арабских букв?

Арабский разговорный она немного знала, с тех пор как прожила полтора года в Касабланке, где ее муж, Владислав, исполнял обязанности генерального консула, но грамоту так и не освоила. Не для слабых умов занятие.

Не ехать же в посольство какой–нибудь мусульманской страны с просьбой прочитать… Но выход тут же пришел в голову. Женщина, захотевшая узнать что–то о своем бывшем любовнике, становится очень изобретательной.

Она остановила такси и попросила отвезти ее в университет.

Там наверняка должна быть кафедра арабистики.

На углу авениды Хустисиалисимо и пласы Хунин она вышла, огляделась по сторонам и направилась в сторону старого желтого здания нужного ей факультета, построенного, наверное, еще во времена испанского владычества.

На лестнице, ведущей на второй этаж, она увидела смуглую и темноволосую девушку лет двадцати, одетую слишком строго для креолки.

— Простите, сеньорита, как бы мне найти здесь кого–нибудь, владеющего арабским?

— А что вы хотите, сеньора? Здесь все им в той или иной мере владеют. Я в том числе.

С трудом сдерживая нервную дрожь пальцев, которая подсказывала, что, вопреки разуму и логике, ничего не забыто, Елена протянула ей журнал.

— Вы не могли бы перевести мне вот это?

Они отошли к окну, полуприкрытому серыми от пыли шторами.

На задней, то есть по–арабски на передней, странице обложке тунисского, сравнительно нейтрального издания студентка прочитала броскую фразу: «Русские убийцы под маской врачей? См. стр. 12».

— Простите, а отчего вдруг вас заинтересовал именно этот номер, раз вы арабского не знаете?

— Видите ли, этот человек показался мне похожим на одного знакомого, вот и захотелось выяснить, так ли это…

И снова ей показалось, что девушка бросила на нее из–под длинных загнутых ресниц чересчур внимательный взгляд.

— Ну, слушайте. — Она открыла обозначенную на обложке страницу.

«1 января наступившего, по Христианскому летосчислению, 2005 года (1383 год Хиджры), как сообщает наш корреспондент, на нейтральной территории, вблизи от израильской границы, один из отрядов палестинского сопротивления, принадлежащий к организации «Ас саика«…» — Ну–у, это можно перевести как «Молния», хотя оттенок тут несколько другой, — «подвергся нападению отряда войск специального назначения российского Экспедиционного корпуса, который, согласно многостороннему соглашению, осуществляет обеспечение соблюдения перемирия в этом регионе. По крайней мере, над полем боя были замечены российские и израильские боевые вертолеты.

Имевшее место неспровоцированное нарушение международных соглашений отягощается тем, что нападавшие, по сообщению информированных источников, были одеты в униформу врачей российской армии и использовали технику, несущую соответствующие эмблемы.

Высказывается предположение, что это может означать начало реализации плана устранения с политической арены антиизраильских сил и их вооруженных формирований.

Так, по слухам, в ходе боя был убит один из духовных лидеров палестинцев шейх Абу аль Муслим. В случае, если эти факты подтвердятся, указанный инцидент может привести к крупномасштабному политическому кризису на Ближнем Востоке».