Отрава - Эд Макбейн

— Это так важно?

— Нет, просто для сведения. Этап третий: пар выводится через трубочку. Ведь тебе же приходилось видеть самогонные аппараты? Все эти трубочки и змеевики? Так вот, трубочки нужны, чтобы отвести пар, а змеевики — для того, чтобы его конденсировать. Это и есть четвертый этап — конденсация.

— И как это делается?

— Естественный процесс. Конденсация происходит по мере охлаждения. Значит, теперь у нас есть бесцветная жидкость, алкалоид, более или менее токсичный никотин, который нам и нужен.

— Что значит более или менее?

— Более или менее чистый. Этап пятый: берешь эту жидкость и снова ее перегоняешь. Этап шестой: перегоняешь ее еще раз. И делаешь это до тех пор, пока не получишь чистый алкалоид. Оп-ля! Капаешь его в чей-нибудь стакан, и человек падает замертво.

— По-моему, ты говорил, что это очень сложный процесс, — улыбнулся Карелла. — Сделай одолжение, будь другом?

— Что тебе?

— Нарисуй мне схему этого перегонного куба.

В понедельник рано утром Карелла снова направился в центр города, но на сей раз не в лабораторию, а в здание суда, расположенное на той же улице, где представил старшему судье два ходатайства о выдаче ордеров на обыск. Первое ходатайство выглядело следующим образом:

"1. Я, Стив Карелла, являюсь детективом 87-го участка полиции.

2. У меня есть информация, полученная на основании протокола вскрытия, представленного медэкспертом полиции о том, что в двух случаях убийств, расследуемых мною, в качестве яда использовался никотин.

3. Я также имею информацию, полученную от капитана Сэмюэля Гроссмана, сотрудника криминалистической лаборатории, что токсичный никотин можно получить путем перегонки табака, как трубочного, так и сигарного и сигаретного.

4. У меня также имеется информация, основанная на собственном убеждении и полученных данных, что подобный перегонный куб (чертеж прилагается) может находиться в доме мисс Мэрилин Холлис, проживающей в Айсоле на Харборсайд Лейн, 1211.

5. У меня есть все основания полагать, учитывая имеющиеся у меня данные и внутреннее убеждение, что перегонный куб, находящийся в доме Мэрилин Холлис, явится убедительной уликой в деле об убийствах.

В связи с вышеизложенным я обращаюсь с просьбой в суд выдать ордер, в соответствии с прилагаемой формой, на проведение обыска в доме 1211 по Харборсайд Лейн.

Ранее никаких обращений по этому поводу ни в данный суд и ни в какой другой суд или прокуратуру не производилось".

Второе ходатайство ничем не отличалось от первого, за исключением имени и адреса. Вместо Мэрилин Холлис стояло «Чарльз Эндикотт, младший», вместо «Харборсайд Лейн 1211» — «Бертон-стрит 493». К каждому из ходатайств была приложена фотокопия схемы работы перегонного куба, сделанная Гроссманом:

Судья внимательно прочитал первое ходатайство, начал читать второе, поднял глаза и спросил:

— Они же совершенно одинаковые?

— Да, ваша честь, — ответил Карелла. — За исключением имен и адресов.

— И, если не ошибаюсь, было совершено два отравления никотином?

— Да, ваша честь. И еще смертельное ножевое ранение, относительно которого я не ходатайствовал о выдаче ордера на обыск.

— И каковы же ваши серьезные основания, детектив Карелла?

— Ваша честь, два человека были отравлены...

— Это я понял. Так каковы ваши основания?

— Все три жертвы были близкими друзьями мисс Холлис. Мистер Эндикотт также является ее близким другом...

— Мне нужно основание для того, чтобы вы могли войти в дом американского гражданина и произвести там обыск.

— Я понимаю, ваша честь, что, возможно, мои ходатайства недостаточно обоснованны...

— Я очень рад, что вы это понимаете.

— Но если кто-то произвел этот яд...

— Вот в этом-то все и дело. Кто-то, возможно, и сделал это. Но почему вы считаете, что этот «кто-то» является мисс Холлис или мистером Эндикоттом?

— Ваша честь, мисс Холлис очень близко знала всех троих.

— И мистера Эндикотта?

— И его тоже.

— А он был знаком с жертвами?

— Нет, ваша честь. Нет, по его...

— Тогда что же вы предполагаете? Что они действовали сообща?

— У меня нет доказательств.

— У вас имеются достаточные улики для ареста?

— Нет, ваша честь.

— Какие у вас доказательства того, что подобный .перегонный куб может находиться по одному из этих адресов?

— Никаких, ваша честь. Кроме того, что перегонка является способом...

— Мы не в России, детектив Карелла.

— Нет, сэр, это Америка. И убито три человека. Если я найду этот аппарат...

— Я отклоняю оба ваши ходатайства, — сказал судья.

Вот так началось утро понедельника.

К тому же шел дождь.

Карелла, вымокший до нитки, вошел в помещение своего участка. На его столе лежал влажный пакет из плотной коричневой бумаги. В левом углу стояла печать судмедэксперта. Карелла бросил на него любопытный взгляд, затем прошел к раковине, находящейся в углу большой комнаты, выдернул несколько бумажных полотенец и стал вытирать волосы. Неподалеку за столом, склонившись над пачкой заявлений о квартирных кражах, сидел Энди Паркер.

— Хочешь, расскажу анекдот? — спросил Карелла.

— Валяй, — отозвался Паркер.

Карелла рассказал ему анекдот Гроссмана о черном мужском члене.

— Что-то я не очень понял, — посмотрел на него Паркер. — Там тебе пакет от медэксперта.

— Я видел, — Карелла подошел к столу и распечатал конверт. Там находился отпечатанный на машинке отчет Блэни о результатах вскрытия МакКеннона.

Карелла взглянул на календарь, висевший над его столом.

Четырнадцатое апреля.

МакКеннона убили двадцать четвертого марта.

Три недели ушло, чтобы написать эту бумагу. Неплохо для этого города. Он стал листать отчет. Большинство данных лишь подтверждало то, что Блэни уже говорил ему по телефону. Однако здесь же была приложена и стоматологическая карта МакКеннона, и Карелла стал внимательно ее разглядывать.

Он прочел замечания Блэни относительно того, что могут означать те или иные заметки на пронумерованных зубах.

1. Зуба нет.

3. 3/4 золотая коронка.

7. Пломба.

9. Канал, фарфоровая коронка.

12. Цельная коронка, металлокерамика.

14. Серебряная пломба, дупло.

16. Зуба нет.

17. Серебряная пломба, дупло.

20. Серебряная пломба.

21. Серебряная пломба.

25. Цельная коронка, металлокерамика.

29. Цельная коронка, металлокерамика.

30. Канал, временная коронка, дупло.

31. Серебряная пломба.

32. Серебряная пломба.

Карелла пролистал отчет до конца, положил его обратно в конверт и убрал в папку с надписью «МакКеннон», которую поставил обратно в шкаф. Потом взглянул на часы. Двадцать минут десятого.

— Лейтенант уже здесь? — спросил он Брауна.

— Пришел ровно в девять.

— Уиллиса еще нет?

— Должен бы быть.

Карелла не знал, стоит ли звонить в дом Холлис.

Двадцать одна минута десятого.

Он подошел к двери лейтенанта и постучал.

— Войдите! — послышался голос Бернса.

Лейтенант сидел в лучах яркого солнечного света, Льющегося из открытого окна, и был похож на чудесное видение.

— Ну и как? — спросил он.

— Отказал.

— Я так и знал.

— Я тоже. Но попробовать стоило.

— Ну и что теперь?

— Я хочу, чтобы за Холлис и Эндикоттом велось круглосуточное наблюдение.

— Охрана?

— Нет. Наблюдение.

— Сделаем, — кивнул Бернс.

Что-то в истории Мэрилин беспокоило Уиллиса.

Его сразу удивил тот факт, что Идальго отпустил ее через год с небольшим. Он все еще не мог понять, как это могло случиться. Он не знал, как много заплатил Идальго, чтобы вытащить ее из мексиканской тюрьмы, но насколько он слышал, в мексиканском правосудии деньги значили очень много. Там в кабинете начальника тюрьмы Идальго сказал, что он бизнесмен. Да, он конечно, еще и гуманист, но в первую очередь бизнесмен. Уиллису казалось странным, что любой бизнесмен, и уж тем более сутенер — захочет отдать принадлежащую ему собственность, особенно если заплатил за нее немалую сумму. Даже если она заработала за год с небольшим денег больше, чем он потратил на нее, почему это вдруг Идальго вернул ей паспорт? Сутенеры так не действуют, во всяком случае, Уиллис о таких не слышал. Сутенеры — большие любители загребать деньги. Они только берут и используют. Великодушный поступок Идальго казался слишком неправдоподобным. Уиллису хотелось бы поверить Мэрилин, но он не мог.

В то утро он не пошел в участок, поскольку ему нужно было сделать кое-какие дела в другом месте. Мэрилин ушла из дома в половине одиннадцатого, отправившись в центр к своей парикмахерше. Сейчас было без четверти одиннадцать, Уиллис находился в том крыле дома, который служил чем-то вроде чулана, и рылся в стоящих там картонных коробках. Ему хотелось найти что-нибудь, проливающее свет на годы, проведенные ею в Буэнос-Айресе. Один с небольшим год с Идальго и еще четыре года самостоятельной жизни.