Императрица Елизавета Петровна. Ее недруги и фавориты - Нина Соротокина

Второй пункт «инструкций» был не менее оскорбительным для Екатерины – он касался ее нравственности. За ней следовало неустанно следить и пресекать слишком вольное отношение с придворными кавалерами, пажами и даже лакеями. Третий пункт инструкции запрещал Екатерине вмешиваться в «здешние государственные и голштинского правления дела». Ей запретили переписываться с матерью. Она была окружена шпионами Бестужева. Эти оскорбительные условия на долгие годы определили отношения Екатерины с канцлером Бестужевым.

20 сентября 1754 года Екатерина родила долгожданного наследника – Павла. К этому времени отношения Петра Федоровича и Екатерины окончательно испортились. У каждого была своя жизнь. Великий князь заводил любовниц, «одну другой страшнее», как говорила Екатерина. Двор судачил, что отцом младенца Павла был вовсе не великий князь, а возлюбленный Екатерины Сергей Салтыков. Императрица сразу забрала ребенка к себе – он принадлежал государству. Мать могла видеть Павла только с разрешения государыни.

Вопреки ожиданиям Елизаветы, великий князь не «выправлялся». Характер его не менялся, привычки тоже. Мало того, что ума мало, так еще и в рюмку смотрит. По рождению и по воспитанию он был голштинцем, герцогом крохотного княжества. России, огромной и непонятной, он не любил, и горько сетовал, что ему навязали стать со временем ее правителем. Но это пока был вопрос не окончательно решенный. Екатерина знала, что наследовать Россию будет тот, кого назначит сама государыня. А с рождением Павла ей есть из кого выбирать. А каким будет после смерти императрицы место ее, Екатерины? Она понимала, что должна упрочить свои связи при дворе. С этого времени канцлер и великая княгиня медленными шажками направились навстречу друг другу.

Семилетняя война

Война эта является обязательной участницей нашего повествования, потому что она есть свидетельство славы Елизаветы Петровны, а также причиной весьма круто замешанной интриги, приведшей к падению Бестужева. Война в конечном итоге стала малой ступенькой для Екатерины на пути к власти. Не люби так Петр III Пруссию, не профукай все наши победы, смотришь, гвардия и не пошла бы на мятеж во славу императрицы Екатерины.

Любой историк скажет, что европейская политика середины XVIII века основывалась борьбой «за австрийское наследство», то есть за земли распадающейся Австро-Венгерской империи, которой правила Мария-Терезия, но не могла удержать в руках. Естественно, нашелся тот, кто захотел ухватить кусок и побольше. Захватчиком и агрессором показал себя эдакий Наполеон XVIII века – король Пруссии Фридрих II.

Сразу скажу несколько слов об этом значительном, талантливом и противоречивом человеке. Отец – Фридрих Вильгельм I, суровый воин, солдафон в прямом смысле этого слова, мать – Софья Доротея, принцесса Ганноверская. Вильгельм I воспитывал сына как спартанца: пусть он для приличия знает немного из древней истории, немного математики – она нужна для фортификации, и никаких гуманитарных глупостей. Принц должен понять, что путь солдата есть единственный путь к славе. «Держаться только реального, то есть иметь хорошее войско и много денег, ибо в них слава и безопасность государя», – такая была установка короля.

Фридрих усвоил все отцовские уроки, но при этом тайно от отца завел во дворце библиотеку, с помощью которой очень расширил свои знания. Он стал блестящим полководцем, дипломатом, философом и поэтом. Он дружил с Вольтером, покровительствовал Берлинской академии, в юности стал масоном, имел свои принципы справедливости, он отменил пытку и был веротерпим. Фридрих стал героем нации – ярко выраженный немецкий характер. Его армия был великолепно обучена, вымуштрована, дисциплинирована. Его тактика – стремительность, неожиданность и абсолютная беспринципность к союзникам. Он очень высоко ценил работу тайных агентов и буквально наводнил Европу шпионами. Вопреки желаниям отца, он никогда не строил укреплений и окопов, чтобы его солдаты не были готовы к обороне, а только к наступлению. Фридрих II был замечательный человек, но именно он принес Европе горе, слезы и кровь.

Все началось с того, что Фридрих оттяпал у Австрии Силезию. Потом он занял Дрезден; мы послали в Европу войска. До войны дело не дошло, был заключен Аахенский мир. Но мир этот был ненадежен. Кроме того, из Северной Америки приходили тревожные вести: английские колонисты затеяли войну с французскими колонистами, и это громким эхом отозвалось в Европе. По сути дела, это уже была война между Францией и Англией. В очень короткий срок все политические системы вдруг расстроились, с кем дружили – поссорились, с кем враждовали – помирились. Каждый искал свою выгоду; объединяясь, даже вспомнили об общей вере. Австрия традиционно была противницей Франции, а тут вдруг вспомнили, что обе страны исповедуют католицизм.

Перетасовку карт в колоде и тут начал Фридрих II. Фридрих боялся, что у него отберут уже завоеванную Силезию, а Англия опасалась за свои Ганноверские земли, которые мог завоевать Фридрих. Напомню, что матушка Фридриха была до замужества принцессой Ганноверской, а английский король Георг II являлся курфюрстом Ганновера. 16 января 1756 года он заключил союзный договор с Англией, что было совсем против правил. Ах, так? Франция, искони враг Англии и союзник Пруссии, стала подумывать об улучшении дипломатических отношений с Австрией; начались переговоры. А что делать России? Елизавета если и опасалась за наши, отвоеванные у шведов земли, то совсем чуть-чуть, шведы сейчас не были серьезными противниками. Другое дело Европа. Там нужно было сохранить равновесие сил. Фридриха II она очень не любила и как-то в прессе назвала его «гидрой». Фридрих только посмеялся в ответ: мол, я бы хотел быть гидрой, потому что тогда взамен отрубленных голов у меня тут же вырастали бы новые.

Напомню, что Бестужев всегда стоял за дружбу с Англией и Австрией в противовес Франции и Пруссии. Английский посол в Петербурге Вильямс торопился – ему нужно было продлить субсидный договор России и Англии. Бестужев об этом тоже очень старался. Он написал длиннющую записку Елизавете, которую она по своему обыкновению сразу не подписала – решила подумать. Но Вильямс был уверен в успехе. В своих депешах в Лондон он писал, что в России все продается и покупается, и уж с Бестужевым он найдет общий язык. И вдруг известие о договоре Пруссия – Англия! Всякий чиновник в Петербурге шкурой чувствовал, когда его поведение соответствует главной линии государства, а когда нет. Когда соответствует, то взятки называются подарком, а если нет, то уже подкупом. После вышеозначенного договора Россия стала неподкупна.

Но не во взятках дело. Для Бестужева этот договор был ударом в спину. Он понимал, как упал во мнении Елизаветы Петровны. Для нее он теперь выживший из ума старик, а спину ему подпирают молодые. Главные враги – Шуваловы. Фаворита Ивана Ивановича, поклонника Франции, любителя прекрасного и вечного пацифиста, он не боялся, но двоюродные братья… Петр Иванович Шувалов такую силу набрал при дворе, что уже откровенно роет могилу ему, канцлеру. Воронцов ненавидит Шуваловых, но ему некуда деться, он поет под их дудку. Как найти правильный путь в сложных тенетах дипломатии, так чтобы и себя не уронить, и с государыней поладить, и власть удержать? Подписание субсидного договора с Англией повисло в воздухе.

К этому времени относится вспыхнувшая вдруг дружба великой княгини с английским послом Вильямсом и горячая любовь с кавалером из его свиты Станиславом Понятовским (будущим королем Польши). Вильям решил использовать Екатерину в своих целях, но это еще вопрос – кто кого хотел использовать. Время было тревожное, Екатерине нужны были совет, помощь и деньги. Все это она получила.

30 марта 1756 года по рекомендации Бестужева Елизавета собрала конференцию. На ней присутствовали: великий князь Петр Федорович, оба брата Бестужевых, генерал-прокурор Трубецкой, сенатор Бутурлин, вице-канцлер Воронцов, сенатор Михайла Голицын, генерал Степан Апраксин и Шуваловы – Петр и Александр. Конференция постановила: 1. Склонить венский двор, чтобы он вместе с Россией напал на Пруссию, для чего выставить нашу армию в количестве 80 000 солдат. 2. Указать нашим посланникам при иностранных дворах, чтобы с французскими посланниками мягче обходились (дело шло к возобновлению дипломатических отношений с Францией). 3. Польшу склонить к тому, чтобы наши войска по своей территории пропустила. 4. Турок и шведов «держать в спокойствии». 5. «Последуя этим правилам», ослабить короля Прусского, сделав его для России «нестрашным и незаботным».

Россия стала готовиться к войне. Так как в Пруссии нашего посланника не было, под именем курьеров выслали надежных офицеров (читай – шпионов) в Дрезден, Гамбург и Данциг, чтобы они «старались как можно точнее» добыть сведения о приготовлениях в Пруссии. «Важных депеш с ними не посылать, а наставления дать изустно».