04-Версии истории (Сборник) - Сергей Абрамов

Я мысленно подсчитал. Если я увеличу скорость до трехсот шестидесяти, меня занесет на повороте на всю луговину и я успею сделать петлю. За пять-шесть секунд я успею пройти петлю как раз там, где дельфин на еще большей скорости вырвется на боковое шоссе. Затормозить и ударить с расчетцем он уже не успеет, а столкновение на такой скорости — катастрофа для обоих. Единственное, что может спасти его, — это прыжок над моей машиной. На это я и рассчитывал.

За четверть часа до поворота я резко повысил скорость: триста, триста тридцать, триста шестьдесят. Дельфин отстал. Сейчас будет наверстывать. Но я уже не видел его — передо мной за поворотом была луговина, куда меня здорово занесло. Не понижая скорости, я сократил петлей отрезок шоссе в тот самый момент, когда на него черным смерчем вылетел тупорылый дельфин. Все произошло, как я и планировал. Затормозить и ударить он не успел, я услышал дробный стук пуль, отраженных броней моего электроля, и тут же — свист мощных воздушных струй.

Этого мгновения я и ожидал. Сквозь щель, образованную чуть приспущенным ветровым стеклом, я полоснул по пронесшейся надо мной черной тени молнией своего пистолета-лучевика. На броне она бы только запеклась металлической корочкой, но незащищенное брюхо машины вскрыла, как нож консервную банку. Черный дельфин скособочился в воздухе и грохнулся у шоссе, перевернувшись в траве несколько раз.

Ли я нашел на ремонтно-заправочной станции уже вечером, когда поток электролей и электрокаров обмелел и утих. В форменной тужурке и фуражке с круглым большим козырьком Ли узнать было трудно. Косметологи вывели веснушки, подбородок окаймила неухоженная бородка, у губ легли жесткие складки. Только глаза еще напоминали о когда-то наивном и доверчивом мальчике. Сейчас исчезла и доверчивость.

— Что угодно? — спросил он, не узнавая меня или не желая узнавать.

— Мне угодно, Ли, срочно видеть Мак-Брайта.

— Не знаю такого.

— И меня не знаешь?

— Не знаю.

В прищуренных глазах его, мне показалось, блеснула усмешка. Я понял. Требовался пароль.

Я знал его. Но с тех пор прошел год. Пароль могли изменить, а выхода у меня не было.

— Боковые батареи вот-вот выйдут из строя, — сказал я.

— Когда вы это заметили?

— Два часа назад на муниципальном тракте.

— Левая или правая? — продолжалась игра.

— Левая. Особенно в дождь.

— Я к вашим услугам, господин Лайк, — тотчас же откликнулся Ли. — Пароль заменен, но я понимаю, что вы могли об этом не знать. Были на Второй?

— Был, парень. Поэтому и требуется Мак-Брайт. Через тридцать шесть часов опять улетаю.

— Можете подождать до конца смены?

— Не могу. Дело не ждет.

— Тогда вам придется поработать механиком, — сказал он, подумав. — Покуда меня не будет. Не так уж трудно. Я вам все объясню.

— Не надо. Справлюсь.

— Примерьте. Может, подойдет. — Он скинул куртку и снял форменную фуражку.

Я с трудом напялил курточку худенького Ли на свои плечи. Застегиваться, естественно, не стал. Сойдет.

— Если подъедет контролер, скажите, что вы новый диспетчер, — добавил Ли. — Да они и не интересуются ничем, кроме счетчиков.

Я сел на трехногую табуретку у двери станции, проводив глазами скрывшуюся в темноте крохотную машину Ли. Тишина и темнота окружали меня, как в склепе. Город в этом районе уже спал, а поздними вечерами улицы освещались плохо — старая энергосистема не выдерживала возросших нагрузок. И тут же полоснули светом два передних прожектора электроля. Он подрулил к тротуару, выбросив лапы, и женский голос из окна деловито спросил:

— Вы механик?

— Я.

— Проверьте аккумуляторы и давление в трубах.

— Сию минуту.

Женская голова в цветной косынке высунулась из окна, и знакомый голос протянул удивленно:

— Чабби, Бог мой! Что за маскарад?

Я вгляделся: Жаклин.

— Когда же вы успели? — воскликнул я. — Вылетели вслед за мной?

— Я не согласовываю своих передвижений с вашими, Чабби. Но вы не ответили на мой вопрос. Почему вы здесь в этой шапке?

— Поступил механиком в компанию. Разве нельзя?

— Бросьте шутить. Я серьезно.

— И я серьезно. Не люблю неуместных вопросов, Жаклин.

— Тогда проверяйте аккумуляторы.

Я проверил и зарядил. Не спеша, молча, не обращая внимания на вылезшую из машины и наблюдавшую за мной Жаклин. Вытер руки тряпкой, висевшей у изоляторов, наклонился и сказал:

— Готово.

Она протянула мне деньги, села в машину и, закрывая дверь, сказала с воркующей нежностью в голосе:

— Вы забыли мое имя, Чабби. Это во-первых. Во-вторых, для меня ничего не изменилось, и я не проявляю интереса к вашей новой профессии. И в-третьих, хочу встретиться с вами, как бывало, наедине.

— Послезавтра я вылетаю обратно, — отрезал я.

— А сегодня вечером?

Отказаться? Грубо. И слишком уж демонстративно-загадочно. В моей профессии следует избегать загадочных ситуаций. Достаточно уже этой куртки и проверки аккумуляторов. Я снова поклонился и сказал:

— Если вы настаиваете, не возражаю.

— Не будьте сухарем, Чабби. Вы где остановились? В «Милтоне», как и раньше? Я тоже. Десятый этаж, сто двенадцать. Когда?

Я мысленно прикинул, сколько времени займут у меня встреча с Мак-Брайтом и переезды по городу, и не очень твердо проговорил — авось откажется:

— Часа через два примерно. Могу опоздать немного.

Но она не отказалась:

— Обязательно, Чабби. Не подводите. Жду.

Ли не задержался. Он прибыл через десять минут после отъезда Жаклин.

— Мак-Брайт в баре «Омпала». На сороковом километре по дороге в Мегалополис. Пароль не нужен — бармен свой. Скажите, что прислал я.

— Гениально, — сказал я. — А тебе надо уходить отсюда немедленно. Исчезнуть. Я завалил твою явку, мальчик. Так уж случилось — не вини. Меня узнали.

Ли не стал вдаваться в подробности.

— Сейчас уходить? — спросил он.

— Сейчас. Я подвезу тебя. Только не домой — квартира исключается. Выбирай другую нору и другое обличье.

Я высадил его, не доезжая до моста. По-моему, он был не огорчен, а даже обрадован этой неожиданной перемене в судьбе. Я же был смущен и встревожен: в трудной жизни Мак-Брайта прибавится еще забота о восстановлении явки.

Я нашел его на верхней галерее шумного окраинного бара, где легко было затеряться среди захмелевших разномастных людей. В полуоткрытой кабинке на двоих разговаривать можно было свободно — Мак-Брайт и «свой» бармен об этом позаботились.

— Долго тянешь, Лайк, — начал Мак без приветствий.