Робин Гуд - Ирина Измайлова

– На повозке, запряженной рыжей Магги. Она и под седлом неплоха, только вот седла-то нет.

– Да, к чему сейчас седло? Верхом из города ночью не выехать, а на телеге как раз можно. Пошли!

Робин понимал, что ему сейчас лучше не виснуть на руках, пытаясь спрыгнуть с подоконника: больно было до сих пор. Но что же делать? Дверь скрипит, ступени скрипят еще сильнее… Конечно, если магистр проснется, придется с ним разделаться, но это было бы самым плохим решением.

– Дай-ка сюда! – он снял с шеи девушки косынку и бросил на постель, так, чтобы было как можно виднее. – Пускай подумает, что я удрал с тобой, проведя бурную ночь. Ты ведь могла забраться сюда и после их разговора, верно? Правда, о том, что я выплевывал его мерзкий настой, старый притворщик все равно догадается. А теперь – вперед.

С этими словами он уселся на подоконник и, едва ли не впервые за долгие годы, осенив себя крестом, прыгнул вниз.

Удар был силен – окно находилось высоко над землей, однако Робин сумел удачно согнуть ноги, и боль в раненом плече показалась на этот раз куда слабее.

– Иди сюда! – он поднял руки.

– Нет! – зашипела сверху Мэри. – Уйди из-под окна. Я сама спрыгну.

– Делай, что тебе сказано, упрямая девчонка! Не хватало мне возиться с твоими сломанными ногами! И не забудь корзинку с едой и выпивкой: если Ганнесимус увидит, что мы ничего не выпили и не съели, сразу поймет: никакой сладкой ночи у нас не было…

Дом на углу базарной площади они нашли без особого труда, равно, как и привязанную возле колодца, рядом с еще двумя ослами, одним мерином и одним быком рыжую лошадку, впряженную в телегу, на которой громоздились какие-то корзины. Ясное дело, чтобы въехать в город, Джон должен был изобразить едущего на ярмарку торговца.

– Ну, и как же мы проедем через городские ворота? – полюбопытствовала Мэри. – Что ты скажешь страже?

– У меня привычка с ней не разговаривать! – отрезал Робин. – Нет, нет, не бойся, убивать их мне нет никакого резона. К счастью, Малыш несколько дней назад принес мне вот этот кошелек. Отдашь стражникам горсть серебра, скажешь – спешишь к больной матери. Они ничего не заподозрят – продала товар, вот и деньги. А я посижу в этой корзине. Вздумают проверить корзины, ну… тогда им же хуже!

Надежды Робина оправдались, с тем лишь исключением, что страже показалась слишком маленькой горстка шиллингов, и пришлось добавить еще три (по одному на каждого). Да еще, как ни прикрывала Мэри лицо капюшоном плаща, один из воинов все же отпустил пару скользких словечек о ее «обворожительной красоте» и поинтересовался, когда она приедет в следующий раз. Девушка пообещала быть спустя неделю, и, переведя дыхание, хлопнула Магги вожжами по спине:

– Н-но!

– Бедный Малыш! – воскликнул Робин, выбираясь через некоторое время из корзины и стряхивая солому с одежды и волос. – Ведь будет уверен, что его ограбили! Можно бы взять его с собой, но мы же не знаем наверняка, где именно он тешится со своей душечкой: ну как, в доме они не одни? А уж когда обнаружит, что я сбежал с тобой вместе, и вовсе будет браниться на чем свет стоит!

– А куда мы едем, Робин? – спросила, наконец, Мэри, с завидной ловкостью управлявшая лошадкой, несмотря на то, что дорогу освещали только обильно осыпавшие небо звезды. – Ты что, собираешь ехать в Лондон и предупредить принца Джона?

Он расхохотался.

– Представляю это событие: «Здравствуйте, ваше высочество! Я – разбойник Робин Гуд. Дело в том, что вас собираются убить. А еще собираются убить вашего брата короля Ричарда!» Нет, Мэри, я, как правильно подметил магистр, не настолько глуп. Принц, во-первых, редкостный тупица, во-вторых, негодяй, который ненавидит своего брата и предпочтет спасать себя, но никак не Ричарда. Стоило бы сообщить все королеве Элеоноре, но из разговора я понял, что она уехала, ее нет в Англии.

– Тогда, что же делать?

– Повернуть вон, по той дороге. Через полчаса мы доберемся до замка.

– До замка?

– Ну да. До замка, в котором я вырос.

В голосе Робина прозвучало отчего-то смущение, девушке даже показалось, что он немного дрожит. Конечно, показалось! Чтобы у Робина Гуда дрожал голос… Вздор!

– Послушай, Робин! – снова не удержалась Мэри от вопроса, – Если ты там вырос, то почему никогда туда не ездил и даже не рассказывал об этом замке? Или ездил, но скрывал?

– Ничего я не скрывал! В последний раз был там семнадцать лет назад. И ни за что на свете туда бы не поехал, но выбора нет. Там живет единственный человек, к которому я могу обратиться за помощью, который, я уверен, захочет помочь королю.

– Так ты едешь?..

– К моему отцу, Мэри.

– Он – рыцарь?

– Да. Его зовут Саймон Локсли. Послушай-ка, следи за дорогой, не то мы окажемся в канаве, а они сейчас полны воды, да притом ледяной!

Вскоре взошла луна, и перед путникам показался замок – небольшой, но очень удачно расположенный. Он стоял на пологом скате холма, с юга и востока его широкой петлей огибала узкая, но стремительная речка, прорывшая себе довольно глубокое русло, так что ров с этих двух сторон не требовался. Его вырыли в виде канала, еще одной петлей соединенного с речкой, и, благодаря ей, вода в канале не убывала ни в какое время года.

Мост был поднят, и Робину понадобилось довольно долго звать стражу, покуда на стене не показался один-единственный человек, закутанный в плащ.

– Кого вам надо? – крикнул он, рассматривая с высоты в четыре туазы телегу и сидящих на ней людей. – Уже ночь, не поздновато ли вы явились?

Голос стражника был хрипловат, словно тот простудился, однако Гуд узнал его.

– Тимоти! – крикнул разбойник. – Тимоти, это ведь ты? Прошу тебя, опусти мост! Это я, Робин!

Человек на стене не выказал ни изумления, ни смятения. Он просто скрылся из виду, однако спустя краткое время заскрипели цепи, и мост медленно опустился, а решетка ворот поднялась.

– Послушай! – вдруг, совсем не вовремя, перепугалась Мэри, – А что скажет твой отец, если ты явишься к нему со мной? Что он подумает?

– Вряд ли его будет занимать именно это! – отозвался Робин и, спрыгнув с телеги, пошел навстречу все тому же человеку в плаще, который показался теперь под аркой ворот, держа в поднятой руке факел.

Это оказался мужчина лет пятидесяти, крепкого сложения, одетый просто и добротно. Так чаще всего одеваются слуги небогатых, но и не скупых хозяев. Волосы мужчины были коротко острижены, и в свете луны стало видно, что они почти совсем седые, но даже такая обильная седина не смогла до конца погасить их огненно-рыжего цвета.

– Здравствуй, Тимоти! – проговорил, подходя к нему, Робин и сделал движение, словно хотел обнять его, однако удержался. – Прости, что ночью, прости, что так внезапно. Но мне очень нужно поговорить с отцом. Он спит?

Слуга кивнул:

– Спит.

– Прошу тебя, Тимоти, разбуди его! Это очень, поверь мне, очень важно!

Однако тот покачал головой:

– Я не могу его разбудить, ваша милость. И никто уже не сможет.

Смысл этих слов не сразу дошел до сознания Робина – слишком много потрясений он уже испытал за этот вечер. Когда же понял, его словно обдало с ног до головы ледяной водой.

А ведь узнай он эту весть месяц назад, может быть, задумался бы на минуту. И все…

– Когда? – неожиданно сорванным голосом спросил он.

– Двадцать дней минуло, – ответил Тимоти. – Сэр Саймон ничем не хворал. Просто вернулся из церкви после мессы, сказал, что ему неможется, сел в кресло и уже из него не встал. Через два дня его похоронили в родовом склепе, рядом с леди Анной, вашей матушкой.

Слуга помолчал и затем добавил, глянув на Робина и тут же отведя взгляд:

– Если пожелаете, я вас туда провожу. Вы же, наверное, позабыли, где это.

Гуд, в свою очередь не мог заставить себя посмотреть в глаза верному слуге.

– Я все помню, Тимоти! – тихо проговорил он. – Послушай, можно нам с девушкой войти в дом?

Ответ слуги ошеломил Робина:

– Да как же нельзя, ваша милость? Замок-то теперь ваш.

– То есть, как мой? – растерялся Гуд.

– А чей же? – развел руками Тимоти. – Вы же – старший сын, вам все и достается. Их милость сэр Саймон оставил вашему младшему брату сэру Герберту только фамильные драгоценности, да их и было-то всего ничего, и одного коня с полной сбруей. Два коня ваши и единственная деревня, что принадлежала сэру Саймону, тоже ваша. Сэр Герберт, верно, тоже не знает о смерти отца: вот уж год, как он живет во Франции, его взял в оруженосцы богатый французский граф, добрый друг сэра Саймона. Мы послали письмо, да дошло ли? Дороги-то развезло…

Несколько мгновений Гуд молчал, потом обернулся к своей спутнице:

– Послушай, Мэри, мне нужно поговорить с этим человеком наедине. Тимоти, где-нибудь в доме разожжен очаг?

– Как всегда, в зале, ваша милость. Прикажете затопить в какой-нибудь из комнат?

Слуга говорил ровно, совсем без интонаций, и говорил так, словно все эти семнадцать лет Робин прожил в родовом замке, никуда не отлучаясь, а теперь стал хозяином этого замка. Но именно в этой спокойной готовности преданного Тимоти продолжать безупречную службу угадывался некий недоуменный вопрос: «Если ты был жив все эти годы, сэр Робин, то где же тебя носило, и почему ты ни разу за эти годы не дал о себе знать?».