Мое преступление - Гилберт Кийт Честертон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разговаривая, они подошли к большой эстрадной сцене, и священник, по-птичьи запрокинув голову вверх и чуть-чуть набок, принялся разглядывать это сооружение с любопытством, которого оно вряд ли заслуживало: безвкусный купол, позолоченный там и сям; деревянный, похожий на барабан, помост… Шесть стройных колонн крашеного дерева возносили сцену на пять футов над мостовой. Тот, кто ее возвел, руководствовался обычными в подобных случаях представлениями о дешевом шике, однако в цветовом сочетании снега с искусственным золотом крылось нечто причудливое, вызвавшее у Фламбо и его друга смутные ассоциации, которые никак не удавалось облечь в слова, – нечто одновременно возвышенное и чуждое.
Наконец Фламбо произнес:
– Кажется, я понял! Похоже на японский стиль. Как те затейливые японские гравюры, где снег на горах точь-в-точь как сахар, а позолота на пагодах напоминает пряничную глазурь. Это место похоже на небольшой языческий храм.
– Да, – ответил отец Браун. – Давайте же выясним, какому богу он посвящен.
С неожиданным проворством священник вспрыгнул на возвышающуюся над ним платформу.
– Отличная идея! – расхохотался Фламбо. Спустя миг на причудливой сцене появилась и его мощная фигура.
Хотя расстояние от земли до помоста было невелико, но с этой высоты в бесконечном созерцании моря и земли появлялась иллюзия хоть какого-то смысла. Вдалеке увядали тронутые морозом маленькие сады, окруженные неряшливыми перелесками; на некотором расстоянии за ними виднелись приземистые длинные сараи уединенной фермы, а дальше уже не было ничего, кроме бесконечно тянущейся равнины Восточной Англии. Море выглядело безжизненным: ни одной лодки, только несколько чаек, да и те скорее не летали, а плыли в небесах, подобно последним снежинкам.
Внезапно Фламбо обернулся, услыхав сзади невнятное восклицание. Источник звука располагался куда ниже, чем можно было ожидать, и казалось, говорящий обращается к каблукам Фламбо, но не к нему самому.
Фламбо немедленно протянул руку, с трудом удерживаясь от смеха: по непонятным причинам эстрадный помост провалился под незадачливым коротышкой-священником, и тот полетел вниз, на мостовую. Однако он был достаточно высоким (или, наоборот, довольно низкорослым), и теперь его голова одиноко торчала из деревянной дыры, подобно главе святого Иоанна Крестителя, лежащей перед его палачом. И возможно, на лице Иоанна Крестителя было написано такое же смущение.
Дойдя до этой мысли в своих рассуждениях, Фламбо уже не мог не улыбнуться. Затем он сказал:
– Наверное, древесина прогнила. Странно: на вашем месте скорее должен был оказаться я. Ну, видать, вы наступили на самую непрочную половицу. Давайте-ка я помогу вам выбраться.
Однако маленький священник пытливо вглядывался в углы и кромки пролома, словно пытался узреть ту самую гниль, и лицо его теперь выражало озабоченность.
– Ну, давайте же! – нетерпеливо воскликнул Фламбо, все еще протягивая широкую загорелую ладонь. – Вы ведь жаждете вознестись?
Немедленного ответа не последовало. Отец Браун сжимал большим и указательным пальцами отломанную щепку, а когда ответил, голос его прозвучал задумчиво:
– Жажду вознестись? Пожалуй, нет. Думаю, мне лучше пасть во тьму.
И он нырнул в темноту под деревянным помостом так стремительно, что огромная шляпа с изогнутыми полями, какие носят католические священники, сорвалась с его головы, прикрыв центр пролома.
Фламбо вновь огляделся. Ни на суше, ни на воде не было ничего, кроме, собственно, моря, холодного, словно снег, и снега, покрывающего землю ровным слоем, подобным морской глади.
За спиной Фламбо опять раздался шум, и коротышка-священник выкарабкался из пролома даже быстрее, чем упал туда. Выражение его лица больше не было смущенным – скорее решительным. А еще (возможно, из-за отблесков снежных заносов), отец Браун казался более бледным, нежели обычно.
– Ну как, вы отыскали здешнего бога? – спросил его рослый приятель.
– Нет, – покачал головой отец Браун, – но я обнаружил нечто, в иные времена куда более важное: его алтарь.
– Что за чертовщину вы несете? – слегка встревожившись, воскликнул Фламбо.
Отец Браун не ответил. Он сосредоточенно хмурился, вглядываясь в окружающий пейзаж, и вдруг ткнул куда-то пальцем:
– А что за дом стоит вон там?
Поглядев в этом направлении, Фламбо внезапно заметил угловую часть здания, расположенного куда ближе, чем ферма, но почти полностью скрытого за ветвями деревьев. Постройка выглядела небольшой и находилась довольно далеко от берега, но яркий блеск декора на ней наглядно демонстрировал, что этот дом был такой же частью курортного комплекса, как и эстрада, лабиринты из растений и железные скамейки с изогнутыми спинками.
Отец Браун спрыгнул со сцены, Фламбо последовал его примеру. Они шли, отклоняясь то влево, то вправо, ориентируясь по просветам между деревьями, и наконец увидели небольшой дешевый отель, каких много на курортах, – гостиницу с общим буфетом, а не с обслуживанием в номерах. Почти весь его фасад состоял из узорчатого стекла и позолоченной гипсовой лепнины. Эта мишура выглядела совершенно нереалистичной в контрасте с угнетающим пейзажем, где с одной стороны шумело хмурое море, а с другой высились серые деревья, словно шагнувшие сюда из сказки о ведьмах. У обоих путешественников возникло смутное предчувствие, что если в такой гостинице и предложат что-либо съесть или выпить, то это будет окорок из папье-маше и пустая кружка, как на представлении в театре.
Предчувствие, однако, обмануло их. По мере того как они приближались к зданию, их глазам открывались новые детали: перед буфетом (который, очевидно, был
