Железный шип - Альгис Будрис

– А сколько это будет в дюжинах? – спросил Ахмул.

– О, Боже! Ладно. Не хочешь учиться, не учись. Я просто хочу тебе сказать, что скоро ты увидишь такие вещи, с которыми ты не будешь знать как обращаться. Там ты сможешь стать счастливым, настолько, насколько ты себе это даже вообразить не мог.

Что ж, подобное объяснение казалось разумным. Мир, каким себе Джексон его представлял, был настолько огромным и сложным, что в нем наверняка могло найтись что-нибудь и для бедного идиота.

Для бедного, но опасного идиота.

– Кроме того, нужно помнить о том, что если ты вздумаешь вести себя там глупо, то тебя могут ранить или даже убить. Говорю тебе в последний раз – ты не хочешь ничему учиться, ладно, ты можешь не учиться. Но, Бога ради, помни о том, что ты глуп. Не лезь всюду напролом. Подожди и осмотрись. Ходи осторожно. И, может быть, через некоторое время ты поймешь, что я хотел тебе только добра. Как только ты это поймешь, дай мне знать, и я буду учить тебя снова и рассказывать обо всем.

– Я и так все знаю, – ответил Ахмул, теребя кожу на своих руках, растущую богатыми складками там, где у амрсов бывают крылья.

3

За несколько минут до того, как их корабль вошел в атмосферу, Джексон спустился в Медицинский Отсек к Ахмулу, чтобы быть там с ним, когда начнется шум, рывки и изменение ускорения – все это могло испугать уродца. Джексон уже облачился в капитанский голубой комбинезон с нашивками Объединенного Университета на плече.

– Что это ты напялил на себя? – спросил Ахмул.

– Это называется одежда, – ответил Джексон. – Я попросил Мэм изготовить такую же и для тебя. Вот, держи.

Он протянул Ахмулу специально скроенный комбинезон.

– Тебе тоже придется его одеть. Это то же самое, что и одеяла. Защищает от холода и солнца.

– Я никогда не носил раньше одежды, мне она не нужна.

– Я тоже не носил. Но теперь я понял, что она нам необходима.

– Мне ничего не понятно.

– Послушай, ты что, хочешь, чтобы все смотрели на тебя и думали что ты идиот?

– Кто, все эти мягкие, такие же как ты, которых ты называешь людьми?

– Прекрати, Ахмул. Одевайся.

– А если я не одену это, ты что, убьешь меня? Мне сейчас не холодно и солнце не жжет меня. Неужели твои люди так глупы и не знают, что при необходимости можно укрыться в этих их высоких домах?

Ахмул бросил одежду на пол.

Джексон покачал головой.

– Хорошо, Ахмул. Можешь не одеваться.

Он присел в услужливо выскользнувшее из стены кресло. По правде говоря, ткань ужа натерла его тело во многих местах и он провел немало времени, привыкая ходить с закрытыми ногами и пахом. Но одна только мысль о том, что скоро ему предстоит появиться в космопорте полном народа в компании голого идиота, заставляла Джексона краснеть.

Посмотрев на свои переживания со стороны, Джексон понял, что ему первый раз в жизни стало неловко за кого-то другого.

Эта мысль заставила его проклясть все на свете. Она занимала его голову почти все время посадки. До тех пор, пока шум не стих, в своем ложе метался и стенал от страха Ахмул. "Что там ждет тебя, внизу?" – предавался горьким размышлениям Джексон.

Земля была пасторально зеленой, рощи вязов покрывали ее холмы, на которых, тут и там, были разбросаны редкие, идеально белые здания.

– Мы приземлились в месте расположения посадочной площадки Объединенного Университета, – доложила Мэм Джексону, который опасливо выглядывал из открытой двери шлюза, как ребенок, стоящий неподалеку от мишени, наблюдающий за стрельбой в цель и все время опасающийся отскочившей стрелы.

– С момента моего последнего сеанса связи со станцией слежения Проекта на Земле произошли значительные социальные перемены. Могу заверить вас, что вскорости вам представится случай узнать о сути этих перемен. Вам и вашему компаньону приказано оставить судно незамедлительно, потому что с данного момента считается, что людей на борту нет. Внимание, всем постам. Капитан сходит на берег!

– Прощайте, ребята! – сказал док в спины Джексону и Ахмулу уже ступившим на лестницу. – Ахмул, не волнуйся – я передал твое меню по связи. Мне ответили, что для того, чтобы получить еду, тебе нужно будет всего лишь сказать об этом громко вслух.

– Так и сделаю, – заверил его Ахмул.

Оказавшись на земле, Джексон поднял голову и посмотрел на верхушку Мэм. Вокруг корабля вилось какое-то темное звенящее облако. Неожиданно он заметил, что облако время от времени поблескивает металлом и что это и не облако совсем, а рой небольших, кружащихся насекомых, кольцом снующих вокруг острого носа корабля. Этих насекомых становилось все больше и больше, они пульками вылетали из-под крон деревьев на склоне ближайшего холма, образуя неистощимый поток, разделяющийся по ходу, чтобы обтечь стволы и сучья вязов, и увлеченно и стремительно возносящийся к носу Мэм. Звон со стороны облака усилился, и через несколько минут Джексон заметил, что самая маковка корабля исчезла. Кончик носа Мэм как будто испарился. Он принялся смотреть во все глаза – тугие бешено вращающиеся спирали насекомых начали обгладывать обшивку корабля, постепенно спускаясь все ниже, закладывая один вираж за другим и откусывая по частичке на каждом повороте. Так уничтожили домик Эльмера Фадда мультипликационные термиты.

Некоторые насекомые выскакивали из общего водоворота у носа Мэм и стремглав неслись к земле. Одно из них впилось в почву рядом с ногой Джексона и исполнило, как он понял, общий для всех ритуал; в жвалах оно принесло маленькую частичку стали космической закалки и только лишь прикоснувшись лапками к земле, немедленно начало зарываться вглубь как бурав. Насекомое исчезло, насколько мог оценить это по его скорости Джексон, уйдя под землю фута на три, а потом снова выбралось наружу, уже с пустыми жвалами, и незамедлительно взмыло вверх за новой порцией.

Из неба на бедную Мэм посыпались жуки большего размера и начали быстро высверливать отверстия в ее уже обнажившихся к этому моменту от внешней обшивки переборках и внутренних структурах. С тяжелым гудением жуки-сверлильщики отлетали от своей жертвы на некоторое расстояние, унося с собой в своих цепких придатках кусочки компонентов корабля и там сбрасывали их вниз, на ровно укошенную густую траву с нежными дикими цветочками, к подножию на глазах исчезающей Мэм. Детали падали в траву с глухим стуком и тут же подхватывались ползучими насекомыми и другими механического вида тварями, только того и ждущими, уволакивались ими в укромные уголки, разделывались там на крохотные фрагменты, частью зарываемые в землю, а частью жадно заглатываемые для целей таинственного пищеварения.