Странные ангелы - Лили Сент-Кроу

Грейвс снова поерзал, закутывая обнаженные плечи в теплый плед. Рубашки на нем не было. Ах да, конечно, рубашку-то я на повязку извела, а его плащ, наверное, еще не просох.

Я посмотрела на его ноги. Грейвс, оказывается, надел мои тренировочные брюки. Они доходили только до середины икр и съезжали с тоненькой талии. У мальчишек нет округлых изгибов бедер, которые являются главным достоинством девчонок!

— Прошло уже почти двенадцать часов. И если ты не стал оборотнем, значит, на то есть веские причины. Возможно, теперь ты в безопасности. Когда вервольф кусает девственника, тот не всегда превращается в зверя. Теоретически у девственников больше шансов противостоять инфекции, вызывающей мутации в организме.

Краем глаза я наблюдала за ним и ждала ответной реакции. Вот сейчас он откинется назад, и я пойму, что он меня больше не слушает. Добровольцев узнать правду об Истинном мире можно по пальцам пересчитать. Обычно, как только начинаешь объяснять разницу между мирами, вас сразу перестают слушать.

Грейвс не сдвинулся с места. Мало того, он неотрывно смотрел на меня. Я перевела дыхание и продолжила рассказ:

— Наверное, случаи с укусами девственников связаны с магией человеческого тела. Понимаешь, когда вервольф кусает и не убивает жертву, в теле остается э-э-э… назовем ее инфекция, чтобы тебе было понятнее. Если укушенный — девственник, то инфекция не действует так, как надо. Срабатывает иммунитет — что-то вроде закрытой двери. Стоит заняться сексом, как дверь откроется, и после укуса может случиться непоправимое. Ну, в смысле инфекция распространится по всему телу. — Я перевела взгляд на колени, не переставая говорить, чтобы просто слышать свой голос. Или из страха, что Грейвс попросит меня замолчать и не городить чушь. — Я тебя поздравляю! Теперь тебе не страшны укусы оборотней до конца жизни. Будто… будто прививку сделали от этой заразы.

Что ж, неплохое объяснение получилось, учитывая мои скромные познания в области оборотневедения. Последние слова растаяли в тишине пустого дома. Что бы еще сказать Грейвсу? Только б не молчать…

— Ну, звучит крайне утешительно! — Он шумно сглотнул. — Послушай, Дрю, я…

— Знаешь, как я рада, что ты не стал оборотнем, — выпалила я скороговоркой. — Потому что не знаю, что бы тогда делала…

— Застрелила бы меня?! — В его голосе слышалась ярость. Не смея поднять на Грейвса глаз, я закрыла их и снова прислонилась к стене. — Я правильно догадался?

Да! Нет! Я не знаю! Я стреляла бы уже не в человека!

Отчаяние тяжелым камнем придавило плечи.

— Дрю?

Как будто я не слышу и рядом не сижу.

— Отвали!

Только не надо читать проповедей! Но Грейвс упорствовал:

— Ведь все приключилось наяву. — Это был не вопрос, а, пожалуй, попытка убедить самого себя в реальности случившегося. — Я собственными глазами видел огромную огненную собаку, которая гналась за тобой по пятам. Я видел ту тварь, что укусила меня. Укус зажил с бешеной скоростью, словно я не я, а Росомаха из фильма «Люди-Икс». Но это был не сон!

— Бинго! Ты выиграл джекпот!

Рука устала держать тяжелый пистолет. Интересно, если я разожму пальцы и он закувыркается вниз по ступенькам, грянет выстрел или нет? Возможно, кто-нибудь даже пострадает. Интересно, кому повезет на этот раз?!

Следующий вопрос удивления не вызвал и оказался вполне предсказуемым:

— Какие еще чудовища обитают на белом свете?

Уверен, что хочешь знать?

— Не поверишь, даже если подробно расскажу о них. Некоторых лучше увидеть собственными глазами, но ты ведь не собираешься гоняться за ними? Очень скоро ты закроешь за собой входную дверь, и я останусь одна лицом к лицу со своими проблемами. Впрочем, уйти — самое лучшее для тебя решение.

В горле защипало, и я, сделав усилие, проглотила скопившуюся горечь, пока она не добралась до глаз, чтобы разразиться горючими слезами отчаяния.

— Попробуй рассказать, и посмотрим, что из этого получится. Ведь я не сошел с ума от знакомства с монстрами, верно?

Зимний ветер кружил вокруг дома, однако теперь, когда рядом сидела живая душа, он завывал не так уныло и зловеще.

— Но тебе порядком от них досталось. Прости меня!

Ну, вот опять вырвались пустые и нелепые слова!

— Мисс Андерсон, вы, оказывается, занятная цыпочка! — Я промолчала в ответ, и тогда Грейвс толкнул меня плечом. — А ты случаем не тискала меня, когда связывала?

Что?! У меня чуть челюсть не отвалилась от удивления!

— М-м… нет! А нужно было?

— Ну, глядишь, процесс связывания стал бы приятнее! — Он снова игриво толкнул меня плечом. — Можно задать еще один вопрос?

Я не ответила — все равно спросит, не удержится. Обычно человеческое любопытство не удовлетворить отрицательным ответом.

Однако Грейвсу вновь удалось удивить меня:

— Что случилось с твоим отцом? На самом деле?

— Он п-превратился в з-зомби. — Казалось, горло перехватило от удушья и вымолвить страшные слова не удастся, но я их все-таки произнесла. Хрипя и заикаясь, но сказала их вслух: — Кто-то замешан в этом.

Так оно и есть. Кто-то сильно потрепал отца и потом сделал из него живого мертвеца. Вот я и рассказала Грейвсу свою историю. Дело — труба, как любила говорить бабушка. Теперь не получится проснуться в своей постельке и развеять ночной кошмар, так похожий на реальную жизнь.

— Зомби? Отлично, — Грейвс присвистнул. — Полный порядок! — Он облегченно вздохнул, словно скинул с плеч тяжелый груз после долгого восхождения на высокую гору. — И что ты теперь намереваешься делать?

Откуда мне знать?

— Пожалуй, приготовлю что-нибудь на обед. — Я поднялась на ноги, опираясь руками о стену. Обогреватель в очередной раз щелкнул, выключаясь. — Хочешь есть?

— Можно еще один вопрос? — Грейвс поднял голову, и наши взгляды встретились. Сережка с черепом и костями запуталась в волосах. Он не надел цепочку с крестом, и под пледом было видно, как напряглись мускулы на обнаженной груди. — Тебе есть кому позвонить? Маме или другим родственникам, если уж твой папа… — Прежде чем произнести следующее слово, Грейвс нервно сглотнул. — Мертв? Он ведь мертв? Зомби ведь неживые?

Я пожала плечами.

— Зомби — это оживленные мертвецы. А мама давно умерла, как и бабушка. — Они все покинули меня, оставив одну-одинешеньку на белом свете. Сколько застарелой горечи в словах! — Пойду готовить обед. Ты, должно быть, умираешь от голода.

— Значит, ты живешь сама по себе?

Настойчивый паренек, однако, попался. Он с трудом поднялся со ступеньки, старательно завернулся в красно-белый плед, совсем как мама, и поплелся за мной.