Крик души, или Никогда не бывшая твоей - Юлия Шилова

Я совершенно не обращала внимания на таксиста. Мне было наплевать на то, что он обо мне думает. Какое, собственно, это имеет значение? Мне просто хотелось закрыть глаза и больше ничего не видеть и не чувствовать. Не чувствовать ни страха, ни отчаяния, ни обиды, ни охватившего меня ужаса, который прочно засел в моем подсознании. Я больше не могла думать о своей жизни, вернее, даже не о жизни, а о том, что от нее осталось. Я устала. Я слишком устала. Я была глубоко несчастна, опустошена, уничтожена и одинока. И все же я знала, что мне нужно выжить, не сгореть от жуткой ненависти к этому жестокому миру, заполнившей мою усталую душу.

– Я первый раз на такой заказ приехал, честное слово! – Таксист говорил и смотрел на меня в зеркало заднего обозрения. – На какие только не ездил, чего только не видел, а на городской свалке впервые! Девушка, скажите, все это мне приснилось или было на самом деле?

– Все это было на самом деле…

– Неужели вы одна из них?

– А что, похожа?

Таксист улыбнулся:

– Ну как вам сказать… Вы тоже, конечно, не очень… Но немного почище будете. Может, вы просто не хотите выделяться на их фоне?

– Может быть… Я не одна из них. Я просто ездила в гости.

– В гости?

– Ну да. Что здесь удивительного?

– Это ваши друзья?

– Да, это мои друзья, – с уверенностью ответила я. – Каждый может быть одним из них. Мы – это потенциальные они…

– Не скажите. Опуститься на самое дно проще всего, а вот выстоять… Нужно уметь выстоять в любых ситуациях и всегда оставаться человеком.

– Возможно, вы правы. В этой жизни у каждого из нас есть своя правда. У каждого своя.

– А насчет звонка с мобильника мне тоже не приснилось?

– Не приснилось.

– Вот это жизнь! – Таксист задохнулся от смеха. – Прямо век науки и техники! Даже у бомжей мобильники есть! Кому расскажешь, не поверят.

– А вы и не рассказывайте никому.

– Конечно, зачем рассказывать, если все равно никто не поверит. И часто вы к своим друзьям ездите?

Таксист вновь посмотрел в зеркало, брезгливо сморщился и открыл окно.

– От меня дурно пахнет? – спросила я.

– Ну как вам сказать…

– Говорите, как есть.

– А вы что, сами не чувствуете?

– Нет. Я уже принюхалась.

– Тогда вам легче.

– Если бы я знала, что не очень хорошо пахну, я бы заказала кабриолет с открытым верхом.

– И он приехал бы прямо к помойке, – иронично заметил таксист.

– Вот именно. Он приехал бы прямо к помойке.

Я откинулась на спинку, закрыла глаза и усталым голосом произнесла:

– Знаете, о чем я вас попрошу?

– О чем?

– О том, чтобы вы помолчали.

Обиженный таксист замолчал, а я снова стала думать о том, как глубоко я несчастна. Природа создала меня по всем канонам красоты, но закинула в глухую провинцию и не наградила самым главным, что так необходимо женщине. Природа не наградила меня счастьем. Не наградила, и все.

Чем ближе я подъезжала к Москве, тем больше и больше меня охватывало чувство бесконечного одиночества, с которым я никак не могла справиться. Я знала, я ощущала, я понимала, что все трудности, которые навалились на меня в последнее время, все больше и больше сводят меня на нет. Мое сердце сжималось от жуткого разочарования. Как грандиозны были мои мечты и как ничтожны и жалки оказались мои успехи! Моим мечтам никогда не суждено воплотиться в жизнь, королеве-самозванке никогда больше не обрести свое надуманное королевство…

Мы подъехали к дому, где я снимала комнату. Я вынула из кармана мятую стодолларовую бумажку и протянула ее таксисту.

– Спасибо. Сдачи не надо.

– Это мне?! – не поверил собственным глазам таксист и поспешил спрятать купюру. – Спасибо, девушка, спасибо. Если еще своих друзей захотите проведать, заказывайте именно мою машину. Я вас с превеликой радостью подвезу, тем более маршрут теперь хорошо знаю. Мы же с вами понимаем, что в такую глушь не каждый водитель поедет. А друзья у вас хорошие… Их и в самом деле проведывать надо, а то они обижаться начнут, скучать. Вы к ним почаще приезжайте. Они же тоже люди и ни в чем не виноваты. Просто судьба так распорядилась. Сами по себе они люди неплохие, просто выбрали именно такой образ жизни. Ведь все жизнь по-разному понимают. Я как-то вез девушку легкого поведения, проще говоря, путану, с ночной работы домой, спрашиваю, что такое жизнь, а она мне сказала, что жизнь – шлюха. Вез новобрачных из загса, так они сказали, что это любовь. Крупный вор обозвал жизнь воровской сукой. А один известный депутат считает, что это халява. Сплошная халява. И точно. За проезд мне не заплатил. Я ему говорю, мол, господин хороший, по счетчику заплатить бы надо, а он мне ответил: «Государство за все заплатит», – и ушел. Я сижу как дурак, не знаю, что делать. То ли за ним бежать, по фэйсу ему надавать, то ли из своего кармана заплатить… Уж больно депутат этот был известный. Его каждый день по телевизору показывают. Девушка, а вы запишите мой телефон, чтобы меня напрямую вызывать. Я вас к вашим друзьям с пребольшой радостью отвезу. Запишите…

– Спасибо, не надо, – отрезала я и вышла из машины.

– Девушка!

Я не знала, что меня ждет. Я сняла комнату на месяц, а прошло уже два. Возможно, в мою комнату поселили кого-то. На улице начинает темнеть, куда же мне деваться? В квартире должна быть Галина… Я нажала на кнопку звонка и затаила дыхание.

Дверь открыла Галина, она громко ахнула и схватилась за сердце.

Несколько часов мы говорили и никак не могли наговориться. Галина внимательно слушала и не сводила с меня глаз. Когда я закончила свой рассказ, она перевела дыхание и вытерла выступивший на лбу пот.

– Ну, мать, ты даешь! Прямо как в том детективе. Убийство Александра, похороны какого-то криминала в лесу, убийство жены этого Якова… И ты на городской свалке…

– Кто бы мог подумать, что моя московская эпопея закончится на городской свалке… – Я улыбнулась сквозь слезы. – Кто бы мог подумать…

– Да еще на какой свалке! – рассмеялась Галина. – На свалке, где живут крутые бомжи, которые гуляют свадьбы на широкую ногу, пьют шампанское из горла и говорят по мобильному телефону.

Я подошла к зеркалу и посмотрела на свое малоприятное отражение. Галина открыла балконную дверь.

– От меня пахнет? – спросила я.

– Нет.

– Тогда зачем ты открыла балкон?

– Потому что от тебя не пахнет. От тебя воняет.

– Чем?

– А ты сама как думаешь?

– Я думаю, что от меня пахнет невкусно.

– Что-то вроде того. Чем разит в тот момент, когда ты подходишь к мусорному баку, чтобы выкинуть мусор?

– Ну у тебя и сравнения!

– Значит, так, лягушка-путешественница, слушай меня внимательно. В твоей комнате уже живут другие люди…

– Как?

– Так. Это Москва. Тут все делается быстро. Тем более цена невысокая. Народ сейчас бросается на все, что подешевле. Поживешь пока у меня. А я уж не знала, что и думать. Хотела в милицию заявить, да не стала, потому что ничего про тебя не знаю. Пробовала по телефону звонить, по тому мобильному, на который мы в прошлый раз названивали, а он недоступен.

– Ты звонила Александру?

– Конечно. Откуда я могла знать, что его убили…

Я оглядела свою грязную одежду и сказала сквозь слезы:

– Я у тебя переночую, а там что-нибудь придумаю. Мне неудобно тебя стеснять.

– Ой, не говори ерунды! Куда ты пойдешь, если у тебя денег нет?!

– Я даже не знаю…

– Поживи пока у меня, а там видно будет. Я тебя устрою на рынок. Торговать будешь. Заработаешь денег и снимешь жилье.

– Ой… Я теперь всю жизнь буду твоей должницей. Всю жизнь…

– Не говори ерунды, – снова отмахнулась Галина. – Как я могу тебя на улицу выкинуть, если ты столько всего перенесла?! Как?! Я же не сука московская, которая вконец омосквилась и может человека в ночь просто так выставить. Если я тебя оставляю, значит, оставайся. Только на работу устройся, чтобы на шее у меня не сидела.

– Я сразу куда-нибудь устроюсь. Обещаю. Никакой работой брезговать не буду. Хоть полы мыть, хоть торговать, хоть дворником – подметать. – Я говорила и чувствовала, как мои глаза все больше и больше наполняются слезами.

– Для дворника ты шибко красивая.

– Ну и что… Это же так приятно будет глаз радовать… Красивый дворник… Любо-дорого посмотреть.

– Хорошо, что ты хоть сейчас поняла, что тебе в Москве зацепиться надо. Любым способом.

– Галочка, я все понимаю. Если бы ты только знала, как я в свою деревню ехать не хочу! Как не хочу…

Не выдержав, я встала, положила голову Галине на грудь и заревела. Она осторожно погладила мои слипшиеся, грязные волосы, сморщилась и пробурчала:

– Ну, не реви. Не реви. Все будет хорошо. Я тебе обещаю, все будет хорошо. Будет и на нашей улице праздник. Жизнь, она полосатая. Сегодня черная, а завтра будет белая.

– Ни фига! – заревела я еще громче. – У меня она постоянно черная.

– Значит, скоро будет белая.

– Думаешь, будет?