Невыносимый дар - Анна Сергеевна Одувалова

– Понятно, что мы все будем проверять. Но пока других новостей у меня нет. Ты в порядке?

– Нет. Я не в порядке. У меня сложные отношения с матерью. Но это… Это даже для нашей ситуации перебор. Я не могу понять, зачем?

– Иногда у маньяков своя изощренная логика, которая недоступна нормальным людям, – сочувственно говорит Лестрат, а я заторможенно смотрю в одну точку.

Мне плохо. Я не думала, что мать сможет ранить меня сильнее, чем уже ранила.

Доедаю в тумане. Лестрат что-то говорит. Я вроде бы даже отвечаю ему, но сама нахожусь где-то не здесь. В прострации. Прощаюсь на автомате, так же сажусь в магмобиль. В ушах шумит, а мир вокруг кажется далеким и нереальным.

Плохо помню, как мы добираемся до колледжа. Радуюсь, что успела потренироваться с утра с шэхом. Если бы поехала на тренировку в таком состоянии, сейчас не смогла бы сделать ничего. Да и не поехала бы. Выходить на татами, когда ты плохо соображаешь, где находишься, чревато. А еще я не хочу, чтобы меня кто-нибудь такой видел. Точнее, видели Волк и шэх. Я поборю это состояние, переживу эту ночь и завтра смогу.

До соревнований остается слишком мало времени, чтобы позволить себе быть слабой. Мне нужно аккумулировать все силы. А как, если их неоткуда взять?

У меня словно выбили почву из-под ног. Не сразу замечаю, что плохо вижу дорогу перед собой, потому что слезы застилают глаза.

– Каро, ты как? – осторожно спрашивает Дар, когда мы поворачиваем к колледжу.

Это первые слова за всю дорогу, и я благодарна ему за минуты тишины. Они мне были необходимы, чтобы немного выдохнуть.

– Не понимаю… – честно отвечаю я. – Я с ней не общалась. Почему меня так ранит ее поведение? Почему я переживаю ее предательство так же остро, как и в двенадцать лет? Мы же с тех пор почти не общались.

– Потому что это твоя мать. – Дар пожимает плечами и смотрит на меня с сочувствием.

– А твоя? Прости, если вопрос бестактный.

Мне правда неловко, но я давно собиралась спросить. Сейчас вот подвернулся случай. Мара говорила, но мне хотелось бы услышать от Дара.

– Да нет, нормальный вопрос, – отвечает он, с удовольствием меняя тему. – Родители погибли, когда мы с Китом были маленькими. Я почти не помню ни маму, ни папу. Нас воспитала бабушка. Поэтому и говорить про них не больно.

– А моя меня и не воспитывала… Но такого я даже от нее не ожидала. – Вздыхаю и качаю головой. – Не понимаю ее мотивов. Зачем? И знаешь… – Я закусываю губу и отворачиваюсь к окну, прежде чем продолжить. – Не уверена, что хочу знать. Лестрат предлагал поговорить с ней… Но что мне даст этот разговор? Только еще большее разочарование.

– Но если это была она, получается, все закончилось?

– Не знаю. – Я вздыхаю и выхожу из магмобиля, который уже, оказывается, давно на парковке. Даже не заметила, когда мы приехали.

Оказавшись на улице, понимаю, что сейчас приду к себе в комнату и там буду одна.

Одиночество – это последнее, чего я хочу. Но разговор не клеится. Дар смотрит на меня с сочувствием, но, видно, не понимает, что делать и как меня поддержать. Я и сама не знаю. Вряд ли он видел меня такой – сломленной. В истерике видел, видел злой, а сейчас я сама себя пугаю.

Он провожает меня до двери комнаты и желает спокойной ночи, собираясь уйти, а у меня сжимается желудок от необходимости оставаться одной. Легкое касание щеки губами, и я не могу его отпустить. По лицу текут слезы.

– Останься со мной, – прошу со всхлипом. Вижу сомнение в глазах и добавляю: – Пожалуйста. Просто не оставляй меня сегодня одну.

Дар нерешительно кивает и делает шаг мне навстречу, а я обнимаю его и утыкаюсь носом в плечо, вдыхая ставший родным запах. От едва ощутимого аромата парфюма ведет, и ледяной комок в груди тает.

Пропускаю Дара вперед себя в комнату, испытываю неясное смущение. Он уже бывал у нас, но именно сейчас мне кажется, что тут слишком мало места и не очень убрано. И вообще идея позвать его к себе уже не кажется такой хорошей. Но идти на попятную странно и стыдно, поэтому стараюсь вести себя максимально естественно.

– Устраивайся, но у нас, конечно, не так удобно, как у тебя дома.

– Каро, – усмехается парень, – не забывай: преимущественно я живу на соседнем этаже.

От неловкости сбегаю в душ. Туда идти при нем тоже неловко. Мне кажется, в этом можно уловить какой-то намек. Впрочем, Дару не нужны намеки, я зря загоняюсь. Переодеваюсь в уютную пижаму. Мягкие штаны и такая же однотонная кофта с длинным рукавом. А когда возвращаюсь, понимаю, что Дара нет.

На душе становится неприятно, но я не успеваю надумать себе разного, потому что он возвращается. Тоже с влажными после душа волосами и в домашней одежде.

– Я посчитал, что душ мне тоже не повредит, – признается он и с наслаждением падает на мою кровать.

Я морщусь. Вот что за человек? С его экзоскелетом такие прыжки чреваты и явно болезненны.

Это вечер тишины. Мы лежим на кровати и молчим. Дар обнимает меня за плечи, а я дремлю, уткнувшись ему в плечо, и даже не сразу замечаю, что ткань рубашки уже мокрая от моих слез.

Он медленно перебирает мои волосы, которые проскальзывают между его пальцев, словно шелк.

– Почему ты так редко носишь их распущенными? – спрашивает он, и я признаюсь:

– Ему так нравилось. Распущенные и завитые, длинные, как у куклы. Не хочу быть куклой, поэтому распускаю только после душа. Знаю, что это глупо. Возможно, когда-нибудь избавлюсь от этой фобии.

– А почему тогда не обрежешь? – задает Дар вполне резонный вопрос, и я думаю, как описать свои чувства.

– Потому что длинные волосы для меня – символ победы над ним. Я мечтала обрезать их все время, пока находилась в плену, потому что знала: с длинными волосами стану безупречной и умру. Но волосы отросли, а я все еще жива. С каждым годом волосы становятся длиннее, а я – все дальше от того кошмара. Для меня это символично, – признаюсь я и добавляю с невеселой усмешкой: – Была дальше от кошмара.

– Все образуется, – говорит Дар и целует меня в макушку.

Я меняю позу и обнимаю его за талию. Ребро экзоскелета тыкается мне в щеку, и я вожусь, устраиваясь поудобнее.

– Тебе не больно? – спрашиваю обеспокоенно.

– Мне всегда больно, – признается он. – Ты не представляешь, как я хочу снова