Стоп. Снято! Фотограф СССР - Саша Токсик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Самим по себе жанровым фото уже никого не удивить. Но я хочу сделать чуть больше. Главное, чтобы не подвела техника… и, конечно, Лида.
Мы отбираем пару платьев, сарафан, косынку и легкомысленный халатик, в котором Лида была вчера.
— Купальник мерить? — подкалывает она.
— Нет, просто отложи, —говорю, — я и так вижу, что он тебе подойдёт.
Вижу, как округляются её глаза.
Пока возимся, солнце клонится к горизонту. Тени становятся длиннее и мягче. Приближается "золотой час" для уличной съёмки.
Свет в это время становится золотистым и объёмным, словно его можно потрогать руками.
— Где ты домашку делаешь?
— Пффф… — презрительно фыркает она, — это было в последний раз сто лет назад.
— А ДЕЛАЛА? — да, я терпелив.
Она проходит в соседнюю комнату.
— Вот за этим столом.
Тяжёлый и мощный стол стоит в углу, прижатый к стене. Снимать в тёмном и тесном помещении я не собираюсь.
— Помоги мне его к окну пододвинуть.
— Я тебе что, грузчица?!
— Лида, да на тебе пахать можно!
— Убила бы! Но ты мне пока нужен!
На столе оставляю пару книг, тетрадный лист, ластик… Выхожу на улицу. Окно слишком высоко. А если с лавочки… Ракурс хреновый…
— Лида, у вас стремянка есть?!
— За домом, возле сарая!
Забираюсь по ступенькам. Мы на одном уровне. Идеально. Солнце мягко освещает сидящую у окна Лиду. Я в трёх метрах перед ней, с точки зрения будущей фотографии, завис в воздухе. На самом деле, сижу на ступеньках лестницы.
Стандартный пятидесятимиллиметровый объектив ФЭДа даёт картинку в точности такую, как и человеческий глаз. Но, после безумных смартфоновских линз и широкофокусников кажется, что он безбожно приближает.
Моя подготовка напоминает прицеливание артиллерийского орудия. Сначала я смотрю в ФЭДовский дальномер, и, совместив там картинки, определяю точное, а не на глазок, расстояние до Лиды. Теперь проделываю то же самое с экспонометром. Навожу на цель, предлагаю значение диафрагмы. Фиксирую выдержку…
Трубка пятнадцать, прицел сто-двадцать, бац-бац! И мимо!
Стардартной "5,6" на ФЭД не обнаруживаю. Ставлю максимально близкую шестёрку. Фокусное расстояние около полуметра, так что в резкости будет содержимое стола и сама Лида. Комнатный полумрак сольётся в мягкий фон. Пробую.
— Лида, пиши!
— Что писать?!
— Диктую: "Мороз и солнце… день чудесный… ещё ты дремлешь..." Что у тебя за лицо? Ты что лимон съела?
— Ненавижу писать под диктовку!
— Ладно… Пиши… переехав в Белоколодецк я хочу себе… отдельную квартиру… норковую шубу… золотые часы… продолжай сама!
На лице у Лиды появляется мечтательная улыбка. Она старательно выводит ручкой свои хотелки. ЩЁЛК! Затвор ФЭДа даже щёлкает сыто и основательно. Лида замирает, задумывается. ЩЁЛК! Непослушная прядь падает на глаза… Лида дует на неё… потом, подняв руку, отводит в сторону…ЩЁЛК!
Чуть сместиться… замерить расстояние… открыть чуть шире диафрагму… замерить экспозицию... ЩЁЛК!
Вас бы сюда, мажоры из будущего. Поймали резкость "по глазам", фотик выдал пять дублей с разной экспозицией на автомате. Хотя о чём это я? Я и есть "мажор из будущего".
— "… хочу поехать в Ялту… хочу автомобиль Волга… хочу..."
Набираю дубли с разными экспо-парами и фокусным расстоянием. Завтра отпечатаю "контрольку" и посмотрю, что получается. Две кассеты решаю придержать на случай пересъёмок.
— Стоп, снято! Переодевайся в халат, повязывай косынку и пойдём к вам в огород!
— А стол?
— Стол на место поставим, когда солнце уйдёт.
— Алик, только не забудь! Меня мама убьёт!
Я фотографирую Лиду на грядке томатов, где она заботливо подвязывает помидорные плети. Солнце пробивается сквозь её пряди и золотит край косынки.
Лида плетёт венок из васильков и ромашек, а затем, надев его на голову сидит под раскидистым дубом и читает томик Островского.
Лида раскачивается на качелях, в её глазах счастье и чувство полёта.
— Как же я устала, — говорит мне она.
Воздух тёплый, словно парное молоко. Мы не заметили, как стемнело. Просто в один прекрасный момент снимать уже было нельзя. Мы идём к её дому с чувством людей, хорошо сделавших свою работу. У меня на плечах болтается рюкзак с оборудованием.
Девушку слегка покачивает, словно пьяную. Обнимаю её за талию, и она тут же охотно прижимается ко мне.
— Покажешь фото? —просит Лида. — Когда они будут готовы?
— Ты что, думаешь это всё?
— О нет! — она театрально заламывает руки, — чего ещё ты от меня хочешь, тиран и деспот?!
— А купальник? — спрашиваю, — ты про него забыла?
— Я думала, ты шутишь.
Мы уже возле сирени. Знакомый соловей голосит, словно радуется нашему приходу.
— Не шучу.
— А когда?
— Завтра. В пять утра.
— Ты ненормальный, — говорит Лида, —и как же я пропустила тот факт, что ты ненормальный? Зачем я с тобой связалась?
— Ты же меня любишь, — напоминаю.
— Ах да, точно, — она, кажется, готова соглашаться сейчас с чем угодно.
— Ты будешь готова завтра к пяти утра?
— Буду, — кивает Лида обречённо.
Чего не сделаешь, чтобы стать самой красивой комсомолкой в стране.
Глава 15
Что может быть хуже будильника в 6.30 утра? Только будильник на половину пятого! В прежней жизни я в это время спать не всегда ложился, а теперь вставать надо!
Чтобы не будить родительницу, я второй день подряд ночую в бывшей летней кухне, и постепенно вхожу во вкус. Помещение куда больше подходит для жизни молодого парня, чем крохотная комнатушка с мамой за стеной. Особенно если я к себе девушку приведу.
Оглядываю облупившиеся стены. Пока сюда можно привести кого-то только в полной темноте, или завязав глаза. Но лиха беда начала.
Выхожу к уличной колонке, брызгаю в лицо ледяной водой и только после этого просыпаюсь. Рано даже для Берёзова. Солнце ещё не встало, и край прямой и длинной Прогонной улицы скрывается в молочном тумане.
Прохладно. Надеваю поверх футболки серый "хемингуэевский свитер-лапшу и приобретаю творчески-богемный вид. Хоть каждый день так ходи. Жаль, что жарковато для начала июня. Надо озаботиться своим внешним видом. Встречают, как ни крути, "по одёжке". На все нужны деньги, а пока мой бюджет — минус пятьдесят рублей.
Лидка ждёт меня на улице у куста сирени. На ней модный зелёный свитер с
