1937. Правосудие Сталина. Обжалованию не подлежит! - Гровер Ферр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Фейхтвангер. О процессе Зиновьева и др[угих]. был издан протокол. Этот отчет был построен главным образом на признаниях подсудимых. Несомненно, есть еще другие материалы по этому процессу. Нельзя ли их также издать?
Сталин. Какие материалы?
Фейхтвангер. Результаты предварительного следствия. Все, что доказывает их вину помимо их признаний.
Сталин. Среди юристов есть две школы. Одна считает, что признание подсудимых — наиболее существенное доказательство их вины. Англосаксонская юридическая школа считает, что вещественные элементы — нож, револьвер и т. д. — недостаточны для установления виновников преступления. Признание обвиняемых имеет большее значение.
Есть германская школа, она отдает предпочтение вещественным доказательствам, но и она отдает должное признанию обвиняемых. Непонятно, почему некоторые люди или литераторы за границей не удовлетворяются признанием подсудимых. Киров убит — это факт. Зиновьева, Каменева, Троцкого там не было. Но на них указали люди, совершившие это преступление, как на вдохновителей его. Все они — опытные конспираторы: Троцкий, Зиновьев, Каменев и др. Они в таких делах документов не оставляют. Их уличили на очных ставках их же люди, тогда им пришлось признать свою вину».[213]
ЭЗОПОВ языкКоэн утверждает, что на процессе 1938 года Бухарин так никогда и не признал себя виновным:
«Вкратце, выбранная им тактика должна была состоять в том, что он разом признается в «политической ответственности» за все на свете, тем самым спасая семью и подчеркивая символичность своей роли, и в то же самое время будет категорически отрицать или тонко опровергать свою причастность к какому-либо конкретному преступлению».[214]
Коэн повторил свое заявление в 1996 году.
«Не менее важно, что его (Бухарина. — Г.Ф., В.Б.) тюремные письма подтверждают, как я писал в своей книге, а еще раньше то же самое сделал биограф Сталина Роберт Такер, — год пребывания на Лубянке не «сломил» Бухарина, и в действительности он не «признался» на процессе. Взамен ему в конце концов пришлось согласиться участвовать в абсурдном спектакле, дабы спасти семью и, пользуясь единственно доступным ему эзоповым языком, в последний раз публично выступить по архиважным и даже антисталинским темам».[215]
Вряд ли еще какое-то умозаключение Коэна получило большую известность, нежели его теория эзопова языка Бухарина. Однако теория эта ложная, что и будет показано далее.
ОПРОВЕРЖЕНИЯНиже одно за другим будут рассмотрены все основополагающие утверждения Коэна из последней главы его книги. Сделанные выше ремарки продиктованы необходимостью поместить наш анализ в надлежащий контекст. Из того, что сказано, становится видна структура и элементы, из которых слеплена «антисталинская парадигма», а также ненадежность наиглавнейших первоисточников, которые легли в основу псевдоисторических сочинений на тему советской политики и жизненных коллизий, пережитых Бухариным в 1930-е годы.
Благодаря частичному рассекречиванию архивов бывшего СССР исследователям открылась возможность не только критиковать Коэна за легкомысленное и тенденциозное использование сомнительных источников, но и пойти значительно дальше. Теперь можно наконец сделать первые шаги к пониманию того, что произошло в действительности.
«ГОЛОДОМОР» 1932–1933 ГОДОВКоэн пишет об «искусственно созданном голоде 1932–1933 годов»,[216] но в подтверждение своих слов не приводит ни одной ссылки и ни единого доказательства. Нынче про т. н. «голодомор» талдычат только про- нацистски настроенные украинские националисты да отморозки из окопов «холодной войны».
В оплаченной все теми же украинскими националистами книге «Жатва скорби» (1986) Роберт Конквест поначалу популяризировал россказни о «рукотворном голоде», но теперь отрицает его искусственный характер. На сей счет Р.У. Дэвис и С.Дж. Уиткрофт замечают:
«Наш взгляд на Сталина и голод близок к точке зрения Роберта Конквеста, который ранее считался приверженцем идеи, что Сталин умышленно вызвал голод и образ его действий носил характер геноцида. В 2003 году д-р Конквест написал нам, разъяснив, что более не придерживается мнения, что Сталин спровоцировал голод 1933 года. Нет. Я (т. е. Конквест. — Г.Ф., В.Б.) лишь утверждаю, что в условиях неизбежно наступившего голода можно было уберечься от его последствий, но вместо помощи голодающим Сталин на первое место поставил «советский интерес», заняв, таким образом, подстрекательскую позицию».[217]
В 1960–1970 годы никто, кроме нацистов и украинских коллаборационистов, не утверждал, что голод носил «искусственный» характер.
ПОГИБЛО ЛИ 10 МИЛЛИОНОВ КРЕСТЬЯН?Продолжая упирать на миф о «голодоморе», Коэн пишет:
«В результате коллективизации погибло по крайней мере 10 млн (а возможно, и много больше) крестьян. Примерно половина из этого числа погибла во время голода 1932–1933 годов».[218]
Из примечания, помещенного в конце процитированного отрывка, следует, что названная Коэном цифра 10 млн — результат превратно истолкованных мемуаров Уинстона Черчилля. Посудите сами, вот тот самый текст:
«Скажите мне, — спросил я, — на вас лично так же тяжело сказываются тяготы этой войны, как проведение политики коллективизации?»
Эта тема сейчас же оживила маршала (Сталина. — Г.Ф., В.Б.).
«Ну, нет, — сказал он, — политика коллективизации была страшной борьбой».
«Я так и думал, что вы считаете ее тяжелой, — сказал я, — ведь вы имели дело не с несколькими десятками тысяч аристократов или крупных помещиков, а с миллионами маленьких людей».
«С десятью миллионами», — сказал он, подняв руки».[219]
У Черчилля нет ни слова о жертвах голода, а только о коллективизации как о попытке, предпринятой Сталиным и его единомышленниками, чтобы наконец навсегда «избавиться от периодических голодовок». Причем связывать цифру 10 млн только с погибшими или пострадавшими в те годы тоже нет оснований.
Даже такой сторонник мифа о «голодоморе», как Станислав Кульчицкий (Украина), отмечает:
«Если внимательно перечитать соответствующее место (в четвертом томе воспоминаний (Черчилля. — Г.Ф., В.Б.), то окажется, что речь шла не только о погибших… На вопрос, что произошло с кулаками, Сталин ответил: «Некоторым из них дали землю для индивидуальной обработки в Томской области, или в Иркутской, или еще дальше на север, но основная часть была очень непопулярна, и их уничтожили собственные батраки». Сталин не имел в виду потери от голода, наличие которого отрицал».[220]
Если даже Черчилль безукоризненно точно воспроизвел текст беседы,[221] что само по себе вызывает сомнения, поскольку в столь сжатые сроки его многотомные воспоминания смогли появиться лишь благодаря усилиям большого штата привлеченных им помощников, Сталин все равно не говорил о гибели 10 млн крестьян от голода, а только о том, сколько, как выразился Черчилль, «маленьких людей» оказались вовлеченными в водоворот «страшной борьбы» в годы коллективизации. Впрочем, независимо от точности мемуаров экс-премьер-министра Коэн все равно умудрился исказить его утверждения до неузнаваемости.[222]
СТАЛИНСКАЯ «КРОВАВАЯ ЧИСТКА» И «ТРЕХЛЕТНИЙ ТЕРРОР»«Кровавая чистка 1936–1939 годов составляла вторую, политическую, стадию сталинской «революции сверху». Трехлетний террор, сопровождавшийся массовыми арестами и казнями и направлявшийся Сталиным и его свитой через посредство НКВД»…
В процитированном отрывке ни одно из утверждений не соответствует истине. «Кровавых чисток 1936–1939 годов» никогда не было и в помине. Ибо «чистки» — всего лишь проверка партийных рядов с целью освобождения от пассивных, разложившихся и неблагонадежных элементов. Совсем другое дело — процессы, аресты и массовые репрессии. Последние в отличие от плановых партийных чисток разворачивались понемногу и неожиданно, они не управлялись из центра и возникали как ответная реакция на раскрытие очередного из заговоров.
Говорить о «трехлетнем терроре» тоже неправомерно. По-настоящему массовый характер репрессии приобрели только со второй половины 1937-го и длились до конца 1938 года, пока во главе НКВД стоял Николай Ежов. Больше всех их возникновению способствовали первые секретари региональных партийных организаций, которые со ссылкой на раскрытые «органами» организованные группы требовали для их ликвидации чрезвычайных мер и полномочий.
Свидетельства, которыми располагаем мы сегодня, указывают на то, что Ежов использовал свои властные полномочия, чтобы захватить контроль над государством. Большую часть времени, когда Ежов стоял во главе НКВД, он действовал фактически бесконтрольно, и как только его отстранили от должности наркома внутренних дел, массовые репрессии резко пошли на убыль.
