Белая ворона. Повесть моей матери - Владимир Фомин

Тоня была такой же, как Павлик. Ещё до того, как я проявила жестокость и отказалась пустить её в свою квартиру, а приехала с сыном защищать дипломную работу, она кричала: "Ненавижу! Ненавижу!" Она не объяснила, почему меня ненавидит, и я до сих пор не поняла это. Спрашивать её сейчас бесполезно – соврёт, что в голову придёт, а правду не скажет, да, наверное, и сама не знает.

Вот и вся печальная история двух загубленных жизней. Осталось добавить, что Володя ездил с Тоней и Павликом в Коми АССР и жил один месяц у её родителей. Тоня, избив мать, уехала раньше. Оказалось, что пьянство родителей – выдумка Тони. Это были гостеприимные простые люди. Когда Тоня, уехав, прихватила с собой все деньги, и у Володи даже не было денег на билет, они купили Володе сапоги и дали большие деньги на билет, не укоряя и не требуя отдачи. Они не интересовались даже, когда Володя поедет домой: гости сколько хочешь, хоть год. Все дети в этой семье трудились, и одна Тоня была другой. Говорят, что в семье не без урода. Может быть, на неё повлияла паразитическая жизнь у тёти до семи лет, и у неё сформировался идеал жизни – безделье. Может, сыграло роль и то, что Володя, однажды приехав к нам с ней, стукнул кулаком по столу и заявил: "Моя жена никогда работать не будет!" Что это было: глупость или пророчество? Но так и случилось. Может виноваты бабушка с няней, которые снабжали их деньгами и оплачивали частную квартиру во время учёбы в техникуме. Я в таком распутстве не участвовала. Не было бы частной квартиры, было бы общежитие – и Тоне негде было бы жить. Тогда она или стала бы работать ткачихой, или бы вернулась к родителям.

Я могла бы взять её в свои железные руки, тем более, что она была очень податлива, могла бы научить её всему и выдать замуж за хорошего волевого человека типа Ивана, но молодого. Помешал Владимир. У нас с ним были большие разногласия. Он по другому воспринимал окружающий мир и поставить Тоню на правильный путь не мог. Также было невозможным и наше совместное воспитание Павлика, так как взгляды на воспитание были диаметрально противоположными. С Володей невозможно было в то время делать никакое общее дело, даже в саду работать, не только человека растить.

13. Балыбердивщина в МГИУ – произвол везде.

Владимир не мог устроиться по своей специальности техника-технолога по производству микроэлектронных приборов. Таких производств в Кинешме не было, а отпускать его с такой женой в другие отдалённые города было опасно. Он поступил на вторую фабрику и в работе ткача нашёл истинное наслаждение. Работа пришлась по душе, ему хотелось стать лучшим ткачом, и он упорно шёл к этой цели, совершенствуя ловкость и быстроту движений. Но более всего его вдохновляло то, что он чувствовал свою полезность обществу, государству, что он производит материальные ценности, а, значит, живёт не зря. Именно труд рабочего оплачивает наше здравоохранение, образование, науку, космические исследования и всё остальное.

Если "наплетало на станок", и не было отрывщицы, то, чтобы станок не простаивал, он приходил на работу на два-три часа раньше и распутывал то, что наплело, думая об интересах производства, а не о личных интересах. Если бы он этого не делал, то ему пришлось бы работать не на 25, а на 24 станках. Потери в зарплате не было бы, так как платили за простой станка. Ему не жаль было практически бесплатно проработать почти полсмены – лишь бы заработал этот станок. Во время работы он никогда не перекуривал, не пил, не ел и в туалет не ходил. Иногда сменщица не приходила, и начальник цеха просила поработать за неё. Тогда Владимир без отдыха работал по 16 часов, но это случалось нечасто. В результате он стал лучшим по профессии, получил наивысший пятый разряд ткача.

Однажды я пришла за чем-то на фабрику. Уже с проходной мне начали хвалить его, также – и в цеху, и в кабинете начальника. На стенде были вывешены показатели работы ткачей. Процент выполнения плана был разный – от 70% до 100%. Реже в пределах 100-110%. У Владимира показатель был 135%. Он буквально бегал весь в поту у своих станков. Температура в цехе была высокой. Высокой была и влажность воздуха, так как такая влажность была необходима для производства ткани. Возможно, это было ещё одной причиной смены брюк на лёгкий халатик, который был у всех ткачих.

Когда перестали рабочим выплачивать зарплату, они забастовали, и Владимир один по просьбе начальника вышел бесплатно работать на своих любимых станках. Затем фабрика обанкротилась и закрылась. На другой день он уже работал в Наволоках, в соседнем городе, и там добивался наивысших показателей.

Однажды в цехе, где работал Владимир, произошла кража большой партии товара. На собрании начальник цеха требовал от рабочих, чтобы они сказали, кто это сделал, так как невозможно было не заметить такую крупную пропажу. Но рабочие молчали. Начальник пригрозил им лишением зарплаты, называя их соучастниками воров. Но и тогда рабочие молчали. Тогда Владимир встал и возмутился, вступившись за честь рабочего человека. Он сказал: "Рабочий человек не может быть вместе с ворами, потому что он своими руками, честным трудом зарабатывает свой хлеб, они, как и он, занятые работой, не видели, как воры вывезли товар. Поэтому начальник не имеет права приравнивать рабочих к ворам и лишать их зарплаты". Он сказал, что если бы видел, кто ворует товар, то обязательно донёс бы на вора. После его пламенной речи все рабочие хором заговорили и выдали преступников.

Работа ткача ему нравилась, и он не искал другой, а в свободное от работы время он изучал высшую математику, просто так, для себя. Тогда к нему стали приходить студенты вузов с просьбой решить им контрольные работы по физике и математике. Видя, что учатся и получают дипломы не столь прилежные, как он, Владимир решил, что не должен зарывать своих способностей и тем более должен получить высшее образование. Выработав сотни тысяч метров ткани, он давно отдал долг государству, затратившему средства не его существование и образование.

В 2000 году Владимир поступил в Кинешемский филиал Московского государственного индустриального университета. Также, как и в детском саду, в школе, он стоял особняком от других студентов, учиться которым было совсем неинтересно. Они открыто, не стесняясь, говорили, что знания им не нужны, а нужны только корочки дипломов. В университете в одной группе учились вместе те, кто прошёл по конкурсу, а также и те, кто поступил на платной основе – дети богатых родителей, скрывающиеся от службы в армии. Уровень знаний некоторых из них соответствовал 6-ти классам средней школы. Студент Руслан, пришедший к Владимиру за помощью в решении контрольной, говорил, что, окончив только два курса, не собирается учиться дальше, так как дешевле отдать 30 тысяч за корочки диплома, чем учиться пять с половиной лет. Вася Козлов появлялся изредка на занятиях и сразу заявлял педагогам: "Я ничего не знаю. Меня не спрашивайте". Наконец, появилось на доске объявление: "исключён", но он по-прежнему приходил и сдавал зачёты и экзамены.

Преподаватель Бахарев Вениамин Павлович говорил, что эта группа – самая плохая, одни двоечники. Однако, из этой группы никого не исключали, тогда как на доске объявлений было много исключённых из других групп. Рядовые педагоги буквально хватались за голову от невозможности вложить что-либо в тупые головы и ставили Владимира Фомина в пример. Так однажды преподаватель Смирнов Г.А. спрашивал их: "Почему Фомин может, а вы не можете выполнять задания? Он и математику знает, а вы не знаете". Всё это повторялось изо дня в день. Преподаватели уважали Владимира за его стремление к знаниям.

Владимир удивлялся, почему студенты не хотят научиться во всём разбираться, почему им нужны корочки диплома, а не знания? Он, как всегда, не понимал людей и мотивы их поведения. Студенты часто просили отпустить их домой пораньше. Он же наоборот хотел получить побольше знаний. Однажды преподаватель Смирнов Г.А сказал: "Ну, что, время лекции вроде бы уже закончилось". Все обрадовались, что лекция закончилась, и вскочили, чтобы бежать домой. Владимир неожиданно воскликнул: "Да ведь ещё 20 минут должна продолжаться лекция по расписанию!" Тогда преподаватель приказал вернуться, и лекция была продолжена.

Однажды, когда студенты потихоньку стащили из шкафа готовые лабораторные работы по физике, Владимир смело, при всех, доложил об этом преподавателю. Всё вышеописанное взято мной из письменных возражений Владимира в суде на встречный иск Балыбердина, настаивающего на переводе его на заочное обучение. В качестве аргумента Балыбердин приводил то, что студенты испытывают дискомфорт от присутствия Фомина в аудитории.

Начиная с первого курса некоторые студенты занимались в научном кружке. Владимир очень хотел заниматься в научном кружке и неоднократно обращался к заместителю директора по учебной части Осипову Юрию Митрофановичу, но тот под разными предлогами отказывал ему в этой просьбе.