История русского народа в XX веке - Олег Платонов

Национально крепко сплоченному еврейству, жившему тогда преимущественно в западнорусских землях и постепенно проникавшему в главные города России, были абсолютно чужды ценности Русской цивилизации. Более того, в силу исторических особенностей национального развития многие евреи предпочитали ценности западной цивилизации, чего они, впрочем, никогда не скрывали. Мироощущение и мировосприятие Русского народа было совершенно иным, чем мировоззрение евреев, это отмечал еще в XI веке митрополит Илларион.

Черта оседлости, установленная русскими Царями для евреев, конечно, обозляла их, но по своей сути она носила не дискриминационный, а национально-охранительный характер.

Русское правительство не ставило своей целью ущемлять права евреев, а защищало права абсолютного большинства простого русского крестьянства, воспитанного на иных нравственных началах и поэтому беззащитного перед буржуазным духом, который, по справедливому замечанию К. Маркса, несла в себе значительная часть еврейства. Правительство как бы разводило границы разных цивилизаций, стремясь избежать их противостояния. Однако большинством евреев это воспринималось как акция, направленная против них, усиливая в их сознании антирусские настроения. Эти настроения усиливались живущей в душе многих евреев хилиастической утопией (хилиазм — золотой век, тысячелетнее царство святых на земле), смешанной с представлением о конце света. Еще русский мыслитель С. Булгаков отмечал, что путаница их эсхатологических и хилиастических планов придает апокалиптике евреев (ожиданию конца света) «специфический характер, благодаря которому она сыграла такую роковую роль в истории иудейского народа, притупляя в нем чувство действительности, исторического реализма, ослепляя утопиями, развивая в нем религиозный авантюризм, стремление к вымогательству чуда».

Еврейство стало одной из самых активных сил по разрушению ценностей Русской цивилизации. С понятием русский Царь оно не связывало никаких чувств, кроме ненависти. Хотя последний русский Царь Николай II не смешивал разные группы евреев, различая еврейский капитал и еврейскую бедноту. Однажды он даже сказал одесскому градоначальнику Арсеньеву: «Богатого еврейства не распускайте, бедному жить давайте». Евреи составляли около половины так называемых революционеров и подавляющую часть руководителей разных подрывных антирусских организаций.

Среди других представителей «антирусских сил», противоположных национальным интересам России, именно евреи были меньше всего «закомплексованы» и больше всего свободны в выборе. Если для русских интеллигентов, лишенных национального сознания, существовали генетические границы добра и зла, то для многих евреев таких границ по отношению к России и ее народу практически не было. Россия для них была то же самое, что для испанцев империя инков или для англичан — Африка: отсталая страна, населенная темным народом, которую необходимо было цивилизовать в западном духе.

Патриотического чувства к стране, в которой им было суждено жить подавляющее число евреев не испытывало. В русско-японскую войну скрылись или бежали за границу не менее 20 тыс. солдат и запасных из евреев.102 Еще больше еврейских дезертиров из русской армии было в первую мировую войну.

Коммунистическая утопия, сторонниками претворения которой были многие евреи, ближе и яснее всего воспринималась еврейским национальным сознанием, склонным к таким утопиям «ожидания чуда». Не сомневаюсь, что большая часть евреев совершенно искренне вкладывала в претворение этой утопии все национальные склонности и способности, а когда убедилась в ее неосуществимости, стала объяснять это отсталостью Русского народа.

К началу XX века еврейское засилье в различных отраслях жизни, особенно в экономике и культуре, становится свершившимся фактом.

Если еще в 70-е годы в высших учебных заведениях евреев не было совсем, то уже в самом начале XX века доля их становится значительно выше их удельного веса в населении страны. Причем среди учащихся они играли активную роль. «Они, — пишет современник, — коноводы, они умеют все делать, всюду пролезть и ловко увильнуть. У них есть и нечто похожее на направление… злое, желчное отрицание всего русского, всего христианского».103

О засилье еврейства в области культуры свидетельствуют многие современники, даже стоявшие на противоположных общественных позициях. «Главарями национальной культуры, — писал в 1909 году Андрей Белый, активно сотрудничавший с либеральными и социалистическими кругами, — оказываются чуждые этой культуре люди…»104 «Евреи, — отмечал он, — народ иной, чуждый задачам русской культуры; в их стремлении к равному с нами пониманию скрытых возможностей Русского народа мы безусловно против них». Русское общество должно понять, что еврейская «штемпелеванная культура» не культура вовсе. Русский писатель А. Белый обеспокоен тем, что «чистые струи родного языка засоряются своего рода безличным эсперанто из международных словечек, и далее: всему оригинальному, идущему вне русла эсперанто… объявляется бойкот. Вместо Гоголя объявляется Шолом Аш, провозглашается смерть быту, учреждается международный жаргон… рать критиков и предпринимателей в значительной степени пополняется однородным элементом, вернее, одной нацией, в устах интернационалистов все чаще слышится привкус замаскированной проповеди… юдаизма». Вы посмотрите, говорит поэт, «списки сотрудников газет и журналов России. Вы увидите почти сплошь имена евреев. Общая масса еврейских критиков совершенно чужда русскому искусству, пишет на жаргоне „эсперанто“ и терроризирует всякую попытку углубить и обогатить русский язык. То же и с издательствами: все крупные литературно-коммерческие предприятия России или принадлежат евреям, или ими дирижируются; вырастает экономическая зависимость писателя от издателя. Морально покупается за писателем писатель, за критиком критик. Власть еврейского „штемпеля“ нависает над творчеством: национальное творчество трусливо прячется по углам; фальсификация шествует победоносно. И эта зависимость писателя от еврейской или юдаизированной критики строго замалчивается: еврей-издатель, с одной стороны, грозит голодом писателю; с другой стороны — еврейский критик грозит опозорить того, кто поднимет голос в защиту права русской литературы быть русской, и только русской».105

Во всех редакциях Западной и Южной России, пишет редактор русской патриотической газеты «Киевлянин» Д.И. Пихно, «не только репортеры, но и сплошь и рядом весь состав сотрудников состоял из разных еврейчиков». Их считали юркими, не всегда опрятными в нравственном отношении. Когда они делали маленькие пакости и переругивались между собой, русское общество не обращало на них внимания или просто посмеивалось. А между тем эти маленькие, юркие люди «в рамках цензурных условностей часто высказывали самые разрушительные идеи и все более открыто совращали молодежь в еврейско-коммунистическую веру Маркса и превозносили его как величайшего гения и непогрешимого пророка».106

Даже масон А.И. Гучков, рожденный от матери еврейки, в беседе с Царем говорил о еврейском засилье в духовной области.

«В области печати — евреи… всесильны; художественная театральная критика — в руках евреев».107

В газетах и журналах конца XIX — начала XX века приводятся данные о глубоком проникновении еврейского капитала в русскую промышленность. Так, во главе крупных петербургских металлургических предприятий стояла немногочисленная, но тесно между собой сплоченная группа иностранных и русских евреев, которая управляла этой отраслью в качестве председателей и членов правления и советов, директоров-распорядителей.108

Ярким примером являлась также экспансия капитала знаменитой династии российских Ротшильдов — Поляковых. Восемь потомков основателя династии Соломона Лазаревича Полякова: Лазарь и Яков Соломоновичи, Михаил и Исаак Лазаревичи, Даниил Самуилович и Лазарь, Самуил и Борис Яковлевичи — имели 6 банков коммерческого кредита в 31,5 млн. руб., 3 банка земельного кредита с капиталом в 13,5 млн. руб., 1 страховое общество с капиталом в 1 млн. руб., 1 железнодорожное общество с капиталом в 5,5 млн. руб., 1 пароходное общество с капиталом в 5 млн. руб. и 4 промышленных общества с капиталом в 4,5 млн. руб., всего двадцать обществ с общим капиталом в 60,7 млн. руб.109 Через свои банки и общества Поляковы контролировали капиталы в 150-200 млн. руб. в торговле, строительстве, промышленности.

Еврейские капиталы в России чаще всего имели не производительный, а спекулятивный, жульнический характер. Сын уже упомянутого нами основателя династии российских Ротшильдов Лазарь Соломонович Поляков своей деятельностью являет пример такого спекулятивного, жульнического капитала. Еще при Александре II им был основан в Москве банкирский дом, который к концу XIX века стал организационным и финансовым сердцем трех коммерческих банков (Московского Международного, Южно-Русского Промышленного и Орловского Коммерческого), двух земельных банков (Московского и Ярославско-Костромского), страховых и транспортных компаний, промышленных и прочих обществ.