«Сталинизм»: правда о Сталине и миф о Кобе - Алексей Владимирович Самсонов

href="ch2.xhtml#id120" class="a">[64]. Книга производит странное впечатление. В первых главах Каганович рассказывает нормальным языком о своём селе Кабаны, родителях, односельчанах, учёбе и работе в Киеве, и т. д. После Октября изложение резко меняется. Каганович начинает писать языком лозунгов, газетных передовиц и партийных решений. Например: “Я коротко доложил о проделанной работе по восстановлению хозяйства на основе решений IX съезда партии, об укреплении наших позиций в деревне, но не приукрашивая, а самокритически; я говорил о всё ещё имеющихся разрушениях и недостатках как в хозяйстве так и в низовых органах Советской власти. Я рассказал о принимаемых нами мерах по выполнению задач, поставленных в тезисах ЦК”; “В Положении об ответственных инструкторах специально указывается, что в случае неправильных действий…”; “ЦК придавал большое значение ответственным инструкторам и другим видам живой связи”; “Сталин решительно опроверг легенду об особой роли Троцкого в Октябре”; “В связи с проявлением в отдельных группах рабочих и ИТР отсталых настроений…”; “Дальнейшее изучение края и разработка необходимых мер, произведённые аппаратом ЦК и рассмотренные Оргбюро ЦК, полностью подтвердили правильность указанного решения ЦК”; “Из многих пунктов Директив XV съезда необходимо отметить…”; “И партия, и народ высоко оценили тот факт, что сама партия, её ЦК самокритично вскрыли имевшие место ошибки” [65]. И это — на протяжении более 450 страниц (из 560). Это — не воспоминания в прямом смысле слова, а какой-то цитатник решений пленумов. Более того, издатели воспоминаний в предисловии пишут, что они изъяли из рукописи “десятки страниц стенограмм съездов и пленумов”.

Такой факт: если, говоря о детстве и юности, Лазарь Каганович называет имена друзей, учителей, сослуживцев и т. п., то после Октября он почти совсем не упоминает имён. Встречаются, в основном, такие “дежурные” фигуры, как Ленин, Сталин, Троцкий, Бухарин, Хрущёв, Молотов, Гитлер, Черчилль, ещё человек десять. О таких событиях, как заговор М. Тухачевского или судебные процессы, свидетелем которых (и одним из инициаторов) был Л. Каганович, даже не упоминается — как будто их и не было. Автор пишет о “Генеральном плане развития Москвы”, но о массовом сносе исторических памятников даже не упоминает: ничего не говорится о, например, о сносе храма Христа Спасителя. Не говорится ни о методах функционирования власти, ни об отношениях членов политбюро между собой. Только лозунги, лозунги да директивы… В целом книга малоинформативна. Видимо, он написал её “для галочки”: мол, воспоминания самóго Кагановича… Очевидно, что Л. Каганович просто не хотел раскрывать свои тайны.

[В скобках так же хотел бы сказать о книге воспоминаний В. Молотова. Она представляет собой сборник интервью, которые взял у Молотова писатель Феликс Чуев; книга так и называется “140 бесед с Молотовым”. Чуев задаёт вопросы, а Молотов отвечает очень уклончиво, расплывчато, типа: “да…”, “конечно…”, “были материалы…”, “так…”, “можно и так сказать…”, и т. п. А почему же Чуев не заставил Молотова отвечать, не привёл факты, которые бы “убили” Молотова? Потому, что в СССР не было информации, вспомните: в газетах было одно и то же. Не было нормальных исторических исследований, а иностранные были не доступны. “Исторические книги” — не История, а пропаганда. И одним из создателей этой системы был Молотов. Ф. Чуеву были известны какие-то слухи, частицы информации и поэтому он не мог задать В. Молотову нужные вопросы, а тот и не стремился отвечать. Да и многие его ответы представляют собой полуправду.

То же относится и к книге Ф. Чуева “Так говорил Каганович” — т оже сборник интервью.]

Родился Каганович 22 ноября 1893 года в селе Кабаны, в украинском Полесье, недалеко от Чернобыля, в еврейской семье среднего достатка. Его отец работал на смолянодегтярном заводе; мать его, Геня, была из семьи медника Дубинского, владеющего меднолитейной мастерской. Было у них 13 детей, из которых семь умерли, а в живых остались шесть — пять сыновей и одна дочь [66]. Говорили в селе на украинском и идише.

Особо хочу отметить такой факт: никаких погромов и преследований евреев в Кабанах, в Чернобыле, в Киеве и в Донбассе (об этих местах пишет Каганович) не было — иначе бы он обязательно об этих фактах написал. Наоборот, он пишет, что у его семьи были хорошие отношения с односельчанами, постоянно к Моисею ходили в гости соседи — украинцы. (В Кабанах было 300 дворов, из них 20 — еврейские.)

В местной иудейской общине Моисей Каганович пользовался уважением и за ним даже было закреплено почётное место в синагоге. И это понятно: как указывает Евсеев, фамилии типа Каганович, Каган, Коган, Каганов, Коганов относятся к наиболее уважаемым среди иудеев и стоят в одном ряду с такими фамилиями, как Левит, Кац, Кацман, Канцельсон и производными от них. Сам Лазарь появлялся среди единоверцев в традиционном наряде хасидов: в лапсердаке и чёрной шляпе с широкими полями [67]. Так же Каганович был и масоном [68].

В 1907 году 14‐летний Л. Каганович приехал в Киев. По рекомендации кабанского раввина, написавшего письмо владельцу большого мануфактурного склада-магазина, Лазаря принимают приказчиком, но сам Каганович об этой рекомендации, естественно, не вспоминает. В мастерской началась его революционная деятельность. А началась она следующим образом: приказчики сговорились обворовать своего хозяина. Во главе “заговора” встал Лазарь. Но дело раскрылось и Лазарь был уволен. Впоследствии он будет писать в анкетах, что в юности возглавлял нелегальный союз торговых служащих, за что и был уволен. Действительность была прозаичнее… Лазарь устроился работать сапожником. Он также собирал взносы и пожертвования в сионистскую казну [69].

В конце декабря 1914 года Лазарь стал членом Киевского комитета РСДРП: он активно выступал за поражение в Первой мировой войне, клеймил как шовинистов тех, кто сражался на фронте, говорил, что русский царь и его правительство должны сполна заплатить “за попытку оклеветать евреев” через дело Бейлиса. Каганович был арестован и выслан на родину, в Кабаны (“царская тирания”!) Но в деревне он прожил недолго. С паспортом на имя Стомахина он нелегально приезжает в Юзовку (ныне Донецк), где в 1916 году организует нелегальный союз сапожников и несколько забастовок. [Для справки: Донецк находился далеко от “черты осёдлости”, за которую бедных евреев не выпускали… Как видите, этот “факт” не соответствует действительности.] Но большевиком в те годы он не был. Работавший тогда вместе с Лазарем один из организаторов юзовской большевистской группы и Советской власти в Донбассе, будущий секретарь ЦК КП(б)У Ф. И. Зайцев в 1950‐е годы с горечью признавался в том, что он единожды в жизни поступился совестью — подтвердил участие Кагановича в большевистской работе. Так