Тайна Авиценны. Похождения бразильцев в Афганистане - Элиу Шварцман

Анне хотелось злобно рассмеяться, но она сдержалась, пока они не вышли из дома старейшины.

– Ты, кажется, женат! – расхохоталась она наконец.

– Это недоразумение! Надо прояснить ситуацию! Я не могу взять с собой эту девушку!

– Недоразумение или нет, – вмешалась Бия, – но теперь она пойдет с нами. Сейчас не время распутывать недоразумения.

Отряд сопровождения остался в деревне, но Наджибуллу Бия взяла с собой под видом сотрудника. Тюрбан на его голове заменили на широкополую шляпу, военную форму – на походную одежду.

Часов через семь, когда уже начало темнеть, Гасан остановился у занесенной снегом расщелины в отвесной скале. Минуты три он отбрасывал снег, пока не открылся проход.

– Сюда! – указал проводник.

Перед ними был вход в пещеру. Она оказалась огромной. Высота центральной галереи составляла не менее десяти метров. Непрерывный шум воды говорил о близости подземной реки. Несколько летучих мышей, испуганных вторжением чужаков, сорвались со своих мест и принялись летать, описывая круги. Когда проводник зажег фонарь, путники увидели огромные сталактиты, спускавшиеся со сводов пещеры, в некоторых местах они соприкасались со сталагмитами. Цветовая гамма этого подземного чертога была сказочно прекрасна, в ней преобладали сияющие переливы синих и красных оттенков.

– Здесь заночуем. Можете ставить палатки. Поближе к выходу, там больше свежего воздуха.

Андре и Роксане выделили отдельную палатку. Андре решил не думать о будущем, а получать максимум удовольствия, пока эта пылкая молоденькая туземка с ним.

Звуки, доносящиеся из их палатки, долго не давали уснуть остальным членам отряда.

Глава тридцатая

Следующее утро показалось им очень странным. Биологические часы не являются точным инструментом. Так, в пещере, где нет естественного освещения и отсутствуют звуки, в восприятии времени наступает хаос. Андре утверждал, что он только что лег спать (на самом деле так оно и было). Америку был убежден, что они проспали две ночи и один день. Роксана выглядела вполне выспавшейся – свежей и веселой. Она что-то напевала, не обращая внимание на всеобщее нервное напряжение.

После завтрака они упаковали свой багаж и двинулись в глубь подземелья. Гасан предупредил их, чтобы они были готовы к любой неожиданности. Час или два они шли в полумраке, едва освещаемом фонарем проводника.

Широкая галерея вывела их в другую, еще более широкую, невообразимо широкую. О ее высоте можно было только догадываться. Сноп света, испускаемый фонарем, терялся во тьме, не доходя до ее свода. От горячего подземного озера было жарко и душно и тошнотворно пахло серой.

– Сейчас мы будем подниматься на лифте, – объявил Гасан.

Это был старый лифт, такие раньше использовали в шахтах. В нем могло поместиться с десяток человек и уйма груза. Все вошли, Гасан закрыл дверь, и машина пришла в движение. Роксана схватила Андре за руку и, дрожа, прижалась к нему.

– Подъем будет долгим! Если у кого-нибудь заложит уши, зевайте!

– Это невероятно! Мы поднимаемся внутри горы! – высказался Америку.

Все возбужденно переглядывались. Лишь Торрес сохранял бесстрастное выражение лица.

– Шахту, соединяющую цитадель с этой галереей, начали прорубать в пятнадцатом веке. Она представляет собой соединительный проход между несколькими галереями естественного происхождения. Эту систему строили двести лет. Лифт является более поздним усовершенствованием. Ему, наверное, лет пятьдесят, – давал объяснения проводник.

– А сколько нам еще подниматься? – спросил Америку, который боялся высоты.

– Приблизительно две тысячи метров.

Минуло немало времени, когда лифт наконец остановился. Все облегченно вздохнули.

Перед ними тянулся каменный коридор, освещенный несколькими лампочками. Воздух был спертым.

– Следуйте за мной, – распорядился Гасан. – Я отведу вас к нашему главе.

Постепенно вид коридоров, по которым они проходили, улучшился. По ним циркулировал свежий воздух, появились дейтериевые лампы дневного света.

Роксана так и не отпускала руку Андре, и весь ее вид говорил, что она не отстанет от него ни на шаг.

Взволнованные, они вошли наконец в кабинет главы цитадели. Помещение выглядело аскетически. Из мебели там находился только стол, двенадцать стульев и кожаное кресло перед камином. Кабинет освещался большим прорубленным в скале окном. Было неожиданно приятно снова увидеть солнечный свет.

– Он сейчас придет. Располагайтесь! – предложил им Гасан и удалился, захлопнув за собой дверь.

Ждать пришлось долго. Всем было не по себе. Особенно нервничала Бия. Она ходила по комнате и нервно жестикулировала, будто репетируя речь. Внезапно послышался звук открываемой двери. Америку, который устроился в кресле, тотчас же вскочил. В комнату вошел человек.

– Добро пожаловать в нашу цитадель! Мы давно уже не принимали гостей!

Это был старик, на вид лет семидесяти пяти, с растрепанными седыми волосами, небритым лицом и хриплым голосом. Он говорил по-английски, но с каким-то странным акцентом.

– Прошу прощения за мой несколько неопрятный вид, я только после болезни… Я знаю, что у вас много вопросов, и постараюсь на них ответить. Но прежде всего я хочу в нескольких словах объяснить вам, кто мы такие и чем занимаемся. Как вы, наверное, знаете, эта цитадель была задумана и начала строиться Абу Муслимом еще в восьмом веке. Его намерением было создать надежное убежище для мусульман персидского происхождения, которые подвергались религиозным преследованиям. В дальнейшем здесь стали находить приют интеллектуалы всех вероисповеданий, притесняемые исламом, который становился все более нетерпимым. Это позволило создать в цитадели небольшое по объему, но баснословно ценное культурное сокровище. Надеюсь, у вас будет возможность познакомиться с ним! По мере того, как это культурное достояние приумножалось, обитателям цитадели, чтобы обеспечить его сохранность, приходилось ужесточать свою изоляцию от окружающего мира. Вы же знаете историю: войны, охота на ведьм, аутодафе. К сожалению, рядовой человек неприязненно относится к тому величайшему дару, каким является способность мыслить. По моему личному мнению, в течение последних веков неоднократно появлялась возможность ослабить изоляцию, не ставя под угрозу безопасность ее обитателей и собранных в ней ценностей, но мне не хочется критиковать моих предшественников. Думаю, им нравилась созерцательная жизнь, и они предпочитали не открывать себя миру. Да, мы жили и живем почти монашеской жизнью. Но не в общепринятом смысле. В последние восемьдесят-сто лет мы стали чем-то вроде научного клуба. Научного – в полном смысле этого слова, как вы сами сможете убедиться. Нами осуществляются важнейшие исследования во всех областях человеческого знания. Например, нами открыт принципиально новый способ получения атомной энергии методом холодного синтеза. Но теперь над нами нависла новая угроза. Наше сообщество доживает свои последние дни!