За пещерным человеком - Карел Скленарж

Макэнери отвечал, что никаких следов искусственного нарушения синтрового слоя не установлено, но самоуверенного корифея тогдашней науки это нисколько не смутило: помилуйте, что может знать какой-то сельский пастор! «Посмотрите еще раз как следует, — последовало в ответ из Оксфорда, — и вы найдете эти следы…»

Противостоять такому авторитету Макэнери был не в силах. Он удалился от света и в 1841 г. преждевременно скончался. После него осталась стопочка рукописей, которые по прошествии лет оказались в Торкее и попали в руки Э. Вивиана, сделавшего из них выписки и в 1859 г. издавшего последние в Лондоне под названием «Исследование пещер».

Времена и условия в науке тогда уже несколько изменились: вестминстерский декан Баклэнд закончил свою полную перемен жизнь в лечебнице для душевнобольных (безусловно, печальный конец для столь одаренного и действительно ученого человека), только что вышла из печати эпохальная книга Ч. Дарвина «Происхождение видов», и известным английским ученым удалось склонить стрелку весов официальной науки во Франции в пользу абвильского исследователя любителя Буше де Перта и открытых им древнепалеолитических ручных рубил в долине реки Соммы.

Однако для истинной реабилитации Макэнери всего этого еще было недостаточно. Ее осуществил и вполне успешно лишь его младший соотечественник и земляк Пенгелли, учитель из Торкея.

Будучи выходцем из рабочей семьи небогатого графства Корнуэлл, Пенгелли (родился он в 1812 г.) еще двенадцатилетним мальчуганом попал на море, став помощником корабельного кока. Однако его сильная воля и неутомимая работоспособность в конце концов восторжествовали над неблагоприятными жизненными условиями. Овладев грамотой самоучкой, он сначала стал преподавать в ремесленном училище, а затем основал в Торкее собственную ремесленную школу. Именно там его хобби стала геология (не забудем, что местность, где находится Торкей, расположена в классической области Девон), не пренебрегал он и археологией.

В 1840 г. между тем возобновились раскопки в Кентовой пещере, и геолог Годвин-Остин опять-таки под синтровым покровом нашел каменные орудия вместе с костями животных. Однако его доклад в Королевском обществе, где большинство составляли делювиалисты, не нашел никакого отклика. Для конечной разгадки своих тайн пещере Кента пришлось ждать того часа, когда голос другой пещеры прозвучал в ее защиту.

Эта вторая пещера находилась неподалеку, к западу от Торкея, там, где выступ суши, именуемый Берри Хид, защищает небольшой, но до сих пор сохраняющий свою живописность рыбацкий порт Бриксхэм. При добыче известняка в каменоломнях здесь в 1858 г. было открыто несколько пещер и подземных пустот с костями ископаемых животных, не затронутых последующим вмешательством человека. По холму, на котором стояла ветряная мельница, все вместе их стали называть пещерами под ветряной мельницей, но прославилась среди них лишь одна — та, что издавна фигурирует в специальной литературе под именем Бриксхэм Кейв.

Открытия в Бриксхэме совпали с эпохой крутых перемен в научных взглядах на самого древнего человека (о главных событиях того времени мы уже упоминали). Однако борьба двух направлений в науке (традиционного, поддерживаемого «катастрофистами», приверженцами Баклэнда и Кювье, либо делювиалистами, верящими, что мир и жизнь были после всеуничтожающих потопов сотворены так или иначе волей «божественного провидения», и противостоящего ему более современного, развиваемого так называемыми флювиалистами, исповедовавшими убеждение, что мир был и есть один и тот же, но только находящийся в постоянном развитии за счет геологических процессов, зарегистрированных в земных породах) все еще продолжалась. Для оценки находок у Бриксхэма была создана ученая комиссия, главное слово в которой принадлежало представителям флювиалистов: сэру Чарлзу Лайелю, Джону Прествичу, Гуго Фальконе.

Для ведения раскопок в пещере комиссией был приглашен Пенгелли, поскольку он пользовался определенной репутацией как знаток местной геологии и продолжатель исследований Макэнери в Кентовой пещере, где начиная с 1846 г. он вел постоянные раскопки от имени Торкейского естественнонаучного общества, хотя какого-либо отклика в науке его тогдашние работы не имели.

Новые его исследования стали действительно поворотным пунктом. Вне всякого сомнения, под наблюдением самых авторитетнейших специалистов, было установлено, что под синтровым покровом мощностью до 30 см находился слой глины, содержащий как кости пещерного льва, медведя, мамонта, носорога и северного оленя (т. е. тех животных, которые сами при жизни в пещеру попасть не могли), так и древние каменные орудия. Там было найдено около 36 грубо обработанных орудий, абсолютно тождественных тем, которые ранее были установлены в отложениях пещеры Кента.

Мы располагаем их описанием, данным в стиле той эпохи и принадлежащим перу такого знатока, каким был сэр Чарлз Лайель: «Во время этих раскопок нигде не были найдены человеческие кости, но зато были обнаружены во множестве кремневые орудия, главным образом в нижней части глины, содержащей костные остатки, а одно из наиболее тщательно обработанных орудий находилось на глубине 13 футов от поверхности… В подобном же положении был найден один из тех нуклеусов, или кремневых ядрищ, со всех сторон которых были сняты кремневые отщепы…»

«Видел вместе с д-ром Фальконе, — пишет Ч. Лайель в другом месте, — многочисленные ископаемые (фоссилии), отобранные из подземных пустот и ходов, все тщательно описанные и пронумерованные, со ссылками на дневник, который велся во время раскопок, в котором положение каждого предмета было обозначено с особой тщательностью». Сколько более поздних и более квалифицированных исследователей не могли бы, к сожалению, утверждать то же!

Из всего, что мы коротко рассказали о результатах обследования пещеры Бриксхэм, со всей очевидностью следует, что окончательное доказательство одновременного существования «пещерного человека» и «допотопных» животных, т. е. существования человека в плейстоцене, на сей раз было получено. Это была вместе с тем победа флювиалистов. Лишь тот, кто не хотел видеть очевидного, мог после этого сохранять верность старым убеждениям.

Пенгелли охарактеризовал ситуацию в целом с долей истинного английского юмора: «Ученый мир объявил нам, что то, что мы утверждаем, невозможно. Мы заметим по этому поводу лишь вот что: мы не предусматривали наперед, окажется ли наше утверждение возможным или невозможным, мы излагали лишь то, что было истинным».

Исследования Пенгелли в Бриксхэмской пещере явились в 1859 г. тем главным аргументом, с помощью которого англичане пробили твердыню сопротивления французских традиционалистов в отношении находок Буше де Перта в Абвиле. Видную роль пришлось сыграть в этом одному каменному орудию ланцетовидной формы с закругленным острием на одном конце и необработанным грушевидным противоположным концом (позднее орудия этого типа станут называть ручными рубилами). Археолог Джон Эванс, уже знакомый с находками Буше де Перта, обозначил этот предмет из Бриксхэма как абсолютно типичный для находок в галечниках реки Соммы. Так между Францией и Англией был проложен мост взаимных доказательств возраста человека на основании его орудий.

Деятельность Филиппа-Шарля Шмерлинга протекала в Бельгии, но родиной его была Голландия. К моменту его возмужания все, что происходило в Нидерландах, происходило под знаком императора Наполеона I. Занятия в университетах прекратились, но в качестве некоторой компенсации почти во всех крупных городах были открыты школы военных лекарей: императорская армия испытывала постоянную нужду в медиках. Новых лекарей считалось достаточным обучить наскоро искусству врачевания огнестрельных ран и правилам ампутации конечностей.

Не имея иного выбора, молодой Шмерлинг поступил в такого рода училище в Лейдене, где проучился 1809–1810 гг.; затем он прошел годичную практику в Гааге у доктора Риемера, известного своими естественнонаучными интересами.

Крутой поворот в его жизни случился, когда ему было 38 лет. В сентябре 1829 г. он был приглашен к больному рабочему из каменоломни в селение Шокье в 15 км от Льежа. Там доктор заметил, что дети больного играют какими-то необычайно крупными костями. На его вопрос отец пояснил, что кости им найдены вместе со многими другими костями в скальной расщелине в каменоломне. Взяв кости в качестве врачебного гонорара, Шмерлинг вернулся домой, заручившись обещанием пациента в будущем собирать и сохранять для него такого рода находки.

В Льеже Шмерлинг выяснил, что речь идет о костях вымерших животных. Он попытался разгадать тайну их назначения, принадлежности и возраста. Так в его жизни наступила иная эпоха — та, что обеспечила его имени долгую память. Шмерлинг принялся разыскивать другие пещеры с ископаемыми костями в окрестностях Льежа и в Люксембурге. Шокьерской пещерой открывался ряд весьма обширный: за 4 года Шмерлинг обследовал не менее 400 пещер.