Книга нераскрытых дел - Симона Сент-Джеймс

– Они не совпали, – заметила Бет.

– На самом деле результаты были неоднозначными.

Она звякнула льдом в бокале.

– Что не означает совпадения.

Я кивнула. В 1977 году результаты графологического анализа считались неопровержимым доказательством, но сегодня ученые сомневаются в непогрешимости этого метода.

– А что, если я предложу заплатить за новую экспертизу?

– Совпадения все равно не будет, – заверила Бет.

Ее лицо оставалось непроницаемым. Мне еще не приходилось иметь дело с человеком, которого сорок лет считали убийцей. Но я не сдавалась.

– Свидетель Алан Паркс видел, как вы покидали место преступления.

Паркс жил на Аляске и отвергал все мои попытки с ним поговорить.

– Он видел рыжий затылок, – сказала Бет. – Насколько мы знаем, это был Рэнсом в парике. А Паркс был пьян.

– Но он узнал вас на фотографии. Да, он признал, что выпил два коктейля с виски и лимонным соком, перед тем как выйти из дома, чтобы выгулять собаку. Это не такая степень опьянения, чтобы вызвать галлюцинации.

– Как алкоголик, я могу дать экспертное заключение. После двух коктейлей с виски человека трезвым не назовешь.

– Если тем вечером он видел не вас, то кого?

– Понятия не имею, что и кого он видел. Это было сорок лет назад. – Бет посмотрела на меня, и ее тон немного смягчился. – Хотели взять на испуг, Шей? Я не из пугливых.

– Я и не хотела вас пугать.

– Тогда в чем ваша цель?

– Понять вашу точку зрения. Как я уже говорила во время нашей первой встречи, мне бы хотелось почувствовать себя на вашем месте.

– Что ж, ладно. Хотите знать, какой день был самым ярким в моей жизни? Тот, когда меня арестовали. – Она посмотрела на меня и поспешила объяснить: – Серьезно. Заметьте, я не назвала его счастливым. Просто ярким. Ни в одной из газет того времени вы не прочтете точного описания того дня, потому что никто из них не написал правду. Все только сообщили о моем аресте и опубликовали фото с сиськами.

Замечание грубое, но небезосновательное. Она имела в виду снимок, сделанный перед входом в этот дом, когда ее вели по подъездной дорожке детектив Блэк и детектив Вашингтон. На снимке с подписью «Женское воплощение Зодиака?» Бет наклоняется к камере, ее губы приоткрыты, словно она что-то говорит. Поза со скованными за спиной руками и угол съемки подчеркивали соблазнительные округлости, даже под свободным плащом. Если она и убийца, то самая сексуальная.

– Снимок известный, – заметила я.

– Я на нем совершенно на себя не похожа, – сказала Бет. – Но выгляжу сукой. И это полностью соответствует обвинению в серийных убийствах. И повышает газетные тиражи.

– Пистолет. – Я пыталась не отклоняться от темы. – Согласно баллистической экспертизе, вашего отца и двух жертв Леди Киллер убили из одного оружия. Как вы это объясните?

Бет смотрела на меня без всякого выражения.

– Думаете, я убила отца?

– Честно? – Я не отвела взгляда.

– Разумеется.

Я прикусила губу, задумавшись.

– Мне эта версия кажется неправдоподобной. Вам было девятнадцать лет, а это очень жестокое убийство. В деньгах вы не нуждались – вы и так были его наследницей и вам давали столько денег, сколько вам хотелось. И вы говорили, что Джулиан не проявлял к вам агрессии.

Бет внимательно слушала, поднося бокал к губам. Она выглядела напряженной, но мне казалось, что в глубине души она наслаждается.

– Но дело в том, что исключать такую возможность тоже нельзя, – продолжала я. – Ваше детство не назовешь счастливым – вы сами это признали. Вас часто оставляли одну. У вас не было близких друзей. Психологи, изучавшие биографии серийных убийц, прослеживают в душевном складе большинства из них аномалии, уходящие корнями в детскую травму. Ваше детство явно было отмечено одиночеством. Суд не отправлял вас на психологическую экспертизу, так что никто не знает, социопат ли вы.

– Черт, а вы очаровательный собеседник, – сухо заметила Бет.

Я пожала плечами – ответ в ее стиле, означающий «Может, вы и правы, но, скорее всего, нет».

– Вы сами спросили. Когда я думаю об этом, то прихожу к выводу, что если отца убили вы, то это идеальное преступление. Кто будет подозревать раздавленную горем дочь-подростка?

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. В гостиной повисла звенящая тишина.

– Эти преступления, – тихим и спокойным голосом сказала Бет, – совершил опасный человек. Без совести и страха. Которому нравилось смотреть, как человек умирает. И который никогда бы не остановился. – Она посмотрела мне в глаза. – Вы спрашивали о моих родителях, о моем детстве. Почему бы вам не подняться наверх и самой не взглянуть на мое детство?

– Наверх?

– Да. Вторая дверь налево – это моя бывшая спальня. В ней все осталось так, как было, так что вы сможете увидеть то, что я видела маленькой девочкой. Наверху также кабинет моего отца – его бумаги по-прежнему там, и вы можете прочесть их, если хотите. Спальня родителей – теперь моя – в конце коридора. Одежда матери все еще в шкафу. Осмотрите все, что пожелаете.

Мой желудок сжался от ужаса.

– Вы храните одежду матери?

– Так и не смогла от нее избавиться, – ответила Бет. – Собиралась, а потом… ладно. Не все ответы, которых вы так жаждете, вы получите от меня. Некоторые вам даст этот дом.

Воздух был неподвижен, словно дом слушал и ждал. Мне не хотелось наверх, но, согласившись прийти к Бет, я приняла решение, что рискну – несмотря на все, что видела тут в прошлый раз, несмотря на шепот в телефоне. Я устала все время бояться. Устала бояться жить.

И я не откажусь посмотреть, что скрывается там, на втором этаже.

Я взяла телефон с кофейного столика и выключила запись. Возьму с собой и сделаю фотографии. Разрешения у Бет я не спрашивала. Я встала и пошла к лестнице. Потертые деревянные ступеньки, покрытые по центру дорожкой, чистой, но явно такой же старой, как дом. Держась за перила, я стала подниматься на второй этаж.

Снаружи дом казался огромным, но наверху был всего один коридор с рядами дверей по обе стороны. На стенах – ни картин, ни семейных фотографий. Половицы под ковровой дорожкой тихо поскрипывали под моими ногами. Я открыла вторую дверь слева.

Комната была маленькой и аккуратной, с узкой кроватью, накрытой серым одеялом. У другой стены стоял нарядный письменный столик, вероятно, во вкусе юной девушки. Рядом – книжный шкаф, пустой. Посреди комнаты лежал ковер. На стене тикали деревянные часы.

Бет Грир родилась в 1954 году. Значит, эта комната, ее детская спальня, оставалась такой же, как шестьдесят лет назад.