Дневник на итальянском - Элиза Харрис

— Решила сделать пирог по бабушкиному рецепту, а мука закончилась. Так она даже кофту не накинула, так и пошла в футболке. — обеспокоенно, сидя напротив меня, посмотрела в окно мачеха. Я почему-то сделал вывод, что она хорошая мать для своей дочери.

Я ел так, словно готовила бабушка. Как не ел давно. С наслаждением и спешкой, будто не достанется. Грейс периодически шутила, а я отвечал на её шутки улыбкой. В тот момент, я просто расслабился. Что-то странное во мне заставило это сделать.

— Ты уже думал, куда будешь поступать?

Я покачал головой, но вдруг моему внутреннему «я» захотелось откровенничать, и с набитым ртом продолжил:

— Отец думает, что поступить на бизнес и продолжить его дело зачётно. Вот только у меня к этому не горит. Может, пока не углубился в это дело, а может просто не моё. — немного подумав, я откинулся на спинку стула, и словно доказывая самому себе, сказал: — Хотя кому нужен интерес, если есть деньги.

— Никто не запрещает совмещать приятное с полезным. — подмигнула мне Грейс. — Я изначально поступала на архитектора, тогда эта профессия казалась куда более перспективной. А спустя год поняла, что «не горит». И я сделала вывод, что нелюбимое дело желаемого достатка не принесет, каким бы перспективным оно не было.

От её слов, у меня разве что челюсть не отвисла. Никто никогда, кроме бабушки не говорил со мной так просто и непринужденно. Словно мы самая настоящая семья и она, как мама, интересуется моими планами. Черт возьми, но мачеха открывалась для меня новой стороны и, наверное…мне это нравилось. Хотя я скептически отказывался это принимать и к этому привыкать.

Когда я, на удивление самому себе, загружал посуду в посудомоечную машину, Грейс, накинув куртку, стала обуваться. Не сложно было догадаться, что она обеспокоена, что дочь ещё не вернулась и собралась идти ей на встречу. Видимо, этот вечер уже не мог удивить ничем, потому что я, черт меня дернул за одно место, заделался в волонтёры или окончательно тронулся умом.

— Давай я её встречу. — ошарашил я обоих своим предложением, и Грейс со скрытой улыбкой посмотрела на меня. — С тебя ужин, с меня твоя дочь в целости и сохранности.

Пошутил я, на что мачеха рассмеялась. Так по-доброму и не наигранно, как этого не делала моя родная мать.

— К тому же, я здесь места лучше знаю, съезжу за ней на машине, чтоб не окоченела.

Заставив меня надеть кофту, Грейс неоднократно поблагодарила, а я все ещё не понимал, зачем мне это надо. И что, черт возьми, я вообще делаю. У дома я встретил папу, который выходил из машины.

— Ты куда?

— За сестрёнкой. — съехидничал я, залезая в машину.

Магазинов у нас было немного, поэтому я заехал в местные, но девчонки там уже не было. Как и по дороге домой. Чутье подсказывало, что она во что-то вляпалась, поэтому я нехотя стал описывать кассирше внешность сводной, и узнал, что она купила муку и апельсиновый сок еще пятнадцать минут назад. В тихом омуте черти водятся? Вряд ли. И это фигово.

Я вышел из машины, прошелся вдоль дороги, но девчонки так нигде и не видел. Начиная раздражаться, я собрался садиться в машину, как сердце совершило сальто.

— Помогите! — донесся приглушенный крик из места, куда нормальный человек не пойдет. И всё бы ничего, но этот крик я ни с кем не перепутаю. Так же, она кричала на меня в бешенстве и недовольстве, когда я вломился в её душ.

Быстро сев за руль, колеса с визгом вывернулись, а я, не колышась о дорожных правилах, рванул по узкой каменистой дороге, скрывающейся в деревьях.

— Во что ты уже ввязалась?! — ударил я по рулю, удивляясь, почему она вообще свалилась на мою голову.

Пока Камаро несся по каменистой дороге, разбрасывая землю в разные стороны, я одной рукой тер лоб, разглядывая по разным сторонам девчонку.

Стоило переключить фары, как на широкой территории, на которую не ступает нога жителей нашего дорогого района, стояло два отморозка, а…между ними на коленях она. В разорванной на груди футболке, с растрепанные волосами и почти без сознания. Один из уродов расстегивал ширинку штанов, а второй исследовал её тело гнилыми лапами и взглядом.

То ли тревога за неё, то ли ярость, то ли такое отношение к девушке обрушились на меня волной. Надавив изо всех сил на педаль, я резко затормозил так, что тачка прорычала на весь район. Я был в ярости, чертовой, сумасшедшей, ярости. Я чувствовал, как пульсирует вена на виске и как сжимаются мои кулаки. Смотрел на происходящее горящими пламенем глазами и готов был раздавить глотки обоим отморозкам голыми руками.

Затормозив, я выскочил из машины, глядя, как с трудом девчонка узнает меня. Она покачнулась в сторону, не держась на коленях, но один из уродов с татуировками заставил её держаться, схватив за волосы и натянув с такой силой, что её голова откинулась назад.

Кровь в венах закипела. Перед глазами образовалась пелена. Я реагировал на них так, как бык на красную тряпку. И сжимая кулаки, преодолел расстояние между нами, замахнувшись и разбив челюсть первому. Он с грохотом отлетел на землю, прикладывая к окровавленному лицу ладонь. Но я ещё с ним не закончил. Мне хотелось убить его, избить до смерти, а потом повесить на фонарь, пока его голова не останется висеть на веревке отдельно от тела.

Я не мог смотреть на то, в каком состоянии была та, которая или орала на меня, как бешеная, или улыбалась, как сумасшедшая. Не мог смотреть на то, что они с ней сделали. Не мог думать, что успели сделать.

Подойдя ко второму, я схватил его за футболку, ударив лбом. Следом нанёс удары в живот и в челюсть. Я бил его, пока он, кашляя кровью, извивался на земле. Бил, пока не выбил всю дурь. Бил, пока он не оказался на грани. Бил, пока на ногах не оказался второй, нападая на меня сзади. С ножом. Он, хитро ухмыляясь, замахнулся, пока я поднимал на ноги сводную. Как раз в тот момент, я заломал ему руку, разбив нос, из которого хлынула алая кровь.

Пока он приходил в себя, я присел на колени напротив девчонки, поднимая её голову, держа за щеки. Она отсутствующе смотрела сквозь меня, а из её глаз до сих пор скатывались крупные слезы, от чего я перестал