Чудо десяти дней. Две возможности. - Эллери Куин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Говард не сводил с нее глаз.
Она протянула ему правую руку.
С нее свисало бриллиантовое ожерелье.
— Я достала его из сейфа.
— Твое ожерелье, Салли?
— Оно мое.
— Но ты не можешь продать свое ожерелье!
— Я уверена, что выручу за него двадцать пять тысяч. Должно быть, Дидс заплатил за него все сто. — Она повернулась к Эллери: — Хотите на него взглянуть?
— Оно великолепно, Салли. — Эллери остался на месте и не взял его.
— Да, такое красивое. — Ее голос звучал твердо. — Дидс подарил его мне в первую годовщину нашего брака.
— Нет, — возразил Говард. — Нет, это слишком рискованно.
— Говард.
— Его непременно хватятся, Салли. Как ты все объяснишь отцу?
— Но ты же сам решил рискнуть двадцатью пятью тысячами.
— Что же, но я…
— Где бы ты их ни достал, есть какая-то запись. Расписка или что-нибудь еще. Конечно, тогда ты рисковал. А сейчас моя очередь. Говард, возьми его.
Говард покраснел. Но взял ожерелье.
Лучи солнца пробились сквозь окно, осветив их силуэты. Казалось, что его рука пылала в огне.
— Но за… него же надо выручить деньги, — промямлил Говард. — Я не знаю, как это можно осуществить.
«Говард, ни на что не способный. Говард зависимый».
— Понимаете ли, — обратился к ним Эллери со своего вращающегося кресла. — По-моему, это форменный бред.
Говард посмотрел на него умоляюще:
— Эллери, я никогда не просил тебя что-нибудь сделать…
— Ты имеешь в виду, что я должен заложить это ожерелье в ломбард, Говард.
— Ты разбираешься в подобных вещах, а я нет, — выдавил из себя Говард.
— Да, и потому называю ваш план совершенно безумным.
— Но нам нужно получить деньги, — жестко заявила Салли.
Эллери пожал плечами.
— Эллери. — Теперь она просто умоляла его. — Сделайте это для меня. Окажите любезность. Это мое ожерелье. И я беру на себя ответственность. Говард прав — мы не должны были просить вас вмешиваться в наши дела. Что бы ни происходило. Но разве вам трудно совершить лишь один поступок.
— Позвольте спросить вас, Салли, — с расстановкой произнес Эллери. — Почему бы вам не сделать это самой?
— Меня могут увидеть в городе. Дидс, или Уолферт, или кто-то из их служащих. Как я вхожу в ломбард или выхожу из него. Вы не знаете, на что похожи маленькие города. Весть мгновенно распространится по всему Райтсвиллу. И Дидс непременно об этом услышит — кто-нибудь преподнесет ему такой подарок и с удовольствием перескажет. Неужели вы не понимаете?
К разговору присоединился Говард:
— Да, и то же самое случится со мной, Эллери.
Он не думал об этом, пока Салли все не сформулировала. И тут же охотно ухватился за ее слова.
— Или владелец ломбарда может проболтаться, или…
Эллери поднял брови.
— Разрешите мне ответить вам прямо и без экивоков. Вы хотите, чтобы я заложил ожерелье в ломбард, не упоминая о вас, Салли?
— В этом вся суть. Главное, чтобы Дидс не смог обнаружить…
— Я не стану ничего делать. Ни при каких обстоятельствах. — Лицо Эллери помрачнело. — Подобное ожерелье, должно быть, хорошо известно в Райтсвилле. Ну а если владелец ломбарда никогда его не видел, то стоит какому-то посетителю взглянуть, и…
— Но Дидс купил его в Нью-Йорке, — взволнованно возразила Салли. — И я его ни разу не надевала. Даже дома, Эллери, когда к нам приходили гости. Оно у меня всего несколько месяцев. Я берегла его для особых торжеств. О нем никто в городе не знает.
— Или ты можешь заложить его в ломбард где-нибудь в другом месте, — предложил Говард.
— Мне не удастся покинуть Райтсвилл, и у нас нет времени, Говард. Кажется, вы оба полагаете, что приезжий способен зайти в ломбард, заложить там ожерелье стоимостью в двадцать пять тысяч долларов и покинуть его с двадцатью пятью тысячами закладных, без единого вопроса. У вас в городе лишь один ломбард, на Площади, и его владелец — старый Симпсон. Так что я даже не сумею ничего купить поблизости. Симпсону потребуются доказательства — гарантии хозяйки ожерелья. Или ее расписка. И он сразу взвинтит цену. — Эллери покачал головой. — Это не просто глупо. Это почти немыслимо.
Однако Салли и Говард наперебой принялись его убеждать, выдвигая различные аргументы. Их решимость начала утомлять Эллери.
— Но вы же сами говорили мне, что знакомы с Дж. П. Симпсоном, — не отставала от него Салли. — Еще с того времени, когда вы гостили в Райтсвилле у Райтов. И расследовали дело Хейта.
— Я не знаком с Симпсоном, Салли. Мы мельком виделись в зале суда, на процессе Джима Хейта. Он был свидетелем обвинения.
— Но он тебя запомнил! — воскликнул Говард. — Ты здесь прославился, Эллери. И тебя никогда не забудут в этом городе!
— Может быть, и так, но почему вы полагаете, будто у Симпсона лежат наготове двадцать пять тысяч долларов? С какой стати ему хранить их в своей кубышке?
— Он один из самых богатых людей города, — торжественно объявила Салли. — У него крупнейший счет в Райтсвиллском национальном банке. А время от времени он предоставляет большие ссуды. Например, совсем недавно, в прошлом году, Сидони Гланнис влипла в жуткую историю с одним типом, который просто обобрал ее до нитки. Там тоже все было связано с письмами, и он шантажировал ее, выудив бог знает сколько деньжищ. У Сидони было много драгоценностей, доставшихся в наследство от ее матери, и она заложила их у Симпсона, чтобы заплатить шантажисту, — пока он не отправил письма Клоду. Я имею в виду Клода Гланниса, мужа Сидони. Не знаю, сколько ей дал Симпсон, но слышала, что больше пятнадцати тысяч долларов. Этого негодяя поймали, история выплыла наружу, а Клод Гланнис чуть с ума не сошел, но еще до ареста шантажиста — теперь-то он в тюрьме — всем в городе стало известно, и…
— Отчего же вы думаете, что никто в городе не узнает о вашей истории?
— Оттого, что вы Эллери Квин, — парировала она. — Вам нужно только сказать Симпсону, что вы приехали в Райтсвилл по срочному делу и остановились у Ван Хорнов. Просто так, без особой причины. Что вы должны заложить ожерелье, но не можете назвать имя его владелицы. Ну, или нечто подобное. Понимаете? Хотите, я даже напишу ваш диалог, Эллери. Прошу вас, сделайте это!
Каждая разумная клетка организма Эллери подсказывала ему, что нужно встать, собрать чемодан и уехать из Райтсвилла первым же поездом.
Однако вместо этого Эллери произнес:
— Как бы все ни обернулось, я заранее предупреждаю вас обоих, что больше не намерен потакать вашим прихотям и участвовать в ваших детских, нелепых и опасных играх. Запомните, мне нужна правда, и не рассчитывайте на меня, я все равно откажусь. А сейчас дайте мне, пожалуйста, ключ от камеры хранения и ожерелье.
* * *Эллери вернулся из города вскоре после часу дня. Они следили за ним, и не успел он снять шляпу, как Салли и Говард появились у двери коттеджа.
— Дело сделано, — сообщил он и остановился, надеясь, что его молчание заставит их удалиться.
Но Салли вошла в комнату и опустилась в кресло.
— Ну, расскажите нам, — взмолилась она. — Как это было?
— Вы все хорошо обдумали, Салли.
— Разве я вам не говорила? И что вам ответил Симпсон?
— Он меня вспомнил, — улыбнулся Эллери. — Диву даешься, до чего же легковерны люди. Особенно хитрые. Я постоянно забываю об этом и всякий раз, когда действую, начинаю ошибаться… Что же, Симпсон все сделал сам. И я ему почти ничего не предлагал. Только дал ему понять, что расследую очень крупное, тайное и важное дело. А уж он пусть меня поддержит. — Эллери снова засмеялся. Салли медленно встала с кресла.
— Но деньги, — озабоченно осведомился Говард. — У тебя не возникло никаких осложнений с деньгами?
— Ни малейших. Симпсон запер свой магазин и лично отправился в банк, возвратившись оттуда с полной сумкой. — Эллери обернулся в сторону Райтсвилла. — Вся история произвела на него сильнейшее впечатление — и ожерелье, и я, и его участие в деле. Он заподозрил, что речь идет о какой-то международной операции и Райтсвилл — лишь одно ее звено.
Деньги положены в камеру хранения на станции. А ключ наверху, прямо у стены. Там слишком высоко, и вряд ли кто-нибудь сможет заметить. У шантажиста был точный расчет, — продолжил Эллери. — Вы оба хоть представляете себе, что я чувствовал? — Он повернулся к ним. — Ну, что вы скажете?
Они стояли перед ним и глядели на него, а не друг на друга. Но вскоре перестали смотреть и на него.
Салли разжала губы.
— Не надо меня благодарить, в этом нет необходимости, — остановил ее Эллери. — Думаю, вы не будете возражать, если я сейчас примусь за работу?
Вечером в понедельник он опять не обедал вместе с Ван Хорнами. Лаура принесла ему поднос, и он расправился с поданными блюдами у нее на глазах.