Капитан Френч, или Поиски рая - Михаил Ахманов

Шандра тряхнула гривой золотистых волос:

— Я не собираюсь носить ее модели и спасать ее репутацию!

— Ты думаешь, ее репутация нуждается в спасении?

— Еще как, Грэм! Ведь всем ясно, что она подстроила… Она распускала слухи, что ожидается нечто неординарное, всякие сплетни и намеки — знаешь, как это бывает: слово здесь, слово там… А Файт держала ушки на макушке и все рассказывала мне. — Тут Шандра, окинув меня задумчивым взглядом, заметила:

— Конечно, этим меня не смутишь — я бы разделась, милый, присела, поклонилась и помахала публике ручкой. Но раз ты запретил… раз тебе это неприятно… Я не хочу сердить тебя, Грэм, я не хочу расстраивать. Я тебя люблю. Мне показалось, что сам Господь прошелся босыми ногами по моему сердцу. В смущении я пробормотал:

— Спасибо Файт… Как говорится, praemonitus praemunitus.

Брови Шандры изогнулись.

— Что это значит, Грэм?

— Кто предупрежден, тот вооружен. Это на латыни, Шандра. Так говорили римляне, древние римляне, двадцать два тысячелетия тому назад. Они были мудрым народом и очень предусмотрительным… почти как ты, дорогая. Вечером я пригласил Файт в наш номер — лучший в лучшем из отелей Фотсваны. Здесь он назывался не президентским, а королевским, и это значило, что вас обслуживают не роботы, а люди, что ковры на полу вдвое толще, чем на Барсуме, а постель — вдвое шире. Пожалуй, Его Краальское Величество мог бы улечься тут со всем своим гаремом! Но я не собирался смущать Файт видом этого чудовищного ложа и принял ее в кабинете. Шандра, разумеется, была со мной — сидела на ручке моего кресла.

— Твои комиссионные, детка. — Я протянул Файт заполненный чек, но она отдернула пальцы.

— Сэр, могу ли я обратиться с просьбой к миледи Киллашандре?

— Конечно. Но возьми же чек!

— Сэр, миледи… Прошу прощения, я предпочла бы иную форму компенсации.

Я посмотрел на Шандру — она улыбалась. Кажется, эти две птички уже у спели: почирикать за моей спиной! Ну и какие же песни споют они мне? Опустив чек на стол (столешница из малахита, инкрустированного серебром), я откинулся в кресле и устремил взгляд в потолок. Файт сидела напротив, поджав пухлые губки и скромно сдвинув колени; ее милая смуглая мордашка порозовела от смущения.

— Сэр, Ван Нимейер из “Карден Ракель” сделал мне предложение…

— Поздравляю, — отозвался я без особого энтузиазма. Этому Ван Нимейеру я не слишком симпатизировал — быть может, оттого, что Шандра все-таки сбросила перед ним платье.

— О, сэр, вы не правильно меня поняли! Это деловое предложение, а не…

Шандра фыркнула у меня над ухом, нагнулась и прошептала:

— Перестань мучить бедную девочку, Грэм, а то я тебя укушу!

Я милостиво кивнул.

— Ну так чего хочет бедная девочка от миледи?

— Ван Нимейер готов выпускать белье из крис-таллошелка… понимаете, сэр, такое же, какое было на миледи под тем свадебным платьем…

— Дорогая вещь, — заметил я. — Не каждому по карману.

— Верно, — согласилась Файт. — Но “Карден Ракель” — поставщик королевского двора, а те дамы, что были на демонстрации, просто в восторге… Я имею в виду — от миледи и ее комбинезончика.

Я вспомнил наложниц принца, супругу губернатора и снова кивнул. Пожалуй, Файт было нельзя отказать в деловом чутье!

— Хочешь получить лицензию на производство вместо комиссионных? И вступить в долю с Ван Нимейером?

— Вот именно, сэр. Для меня это верный шанс. Но, кроме лицензии…

Она бросила взгляд на Шандру, и теперь моя супруга принялась милостиво кивать.

— Кроме лицензии, сэр, я хотела бы обладать эксклюзивным правом на рекламу изделия. Если миледи позволит использовать свое имя… разумеется, не бесплатно…

Кажется, у миледи возражений не имелось, и я понял, что скоро местные модницы будут щеголять в белье а-ля принцесса Киллашандра, а “Карден Ракель” обзаведется новым компаньоном. Но — не бесплатно, не бесплатно, как сказала Файт! Какую же плату возьмет с нее моя супруга?

Я спросил ее об этом. Шандра задумалась.

— Помнится мне, был один случай с Кассильдой… в те времена, когда ее не считали знаменитостью… Она говорила, что как-то раз, после удачного выступления, ее прокатили в карете с черными единорогами, с шампанским и грудами цветов… С тех дней началась ее слава! И если Файт устроит нам такую прогулку… скажем, по кольцевому шоссе вокруг столицы… Файт расцвела, вскочила из кресла и чмокнула Шандру в щеку.

— Карета, шампанское и цветы! Вы, я и капитан Френч вместо кучера!

Изумительно, миледи! Потрясающе! Вот только где бы разжиться единорогами? Такими, что приучены ходить в упряжке? Может, в поместьях короля? Или принца?

Мы посовещались еще немного, решив остановиться на шабнах — все-таки надо учитывать местный колорит, хотя бы в части тягловой силы. Что до цветов и шампанского, то они на Малакандре не хуже, чем на Барсуме, а в выборе кучера мы оказались полностью оригинальны. С кем бы ни ездила Кассильда на черных единорогах, то был — клянусь! — не Старый Кэп Френчи, великий Торговец со Звезд!

ГЛАВА 11

После той очаровательной прогулки мы пробыли на Малакандре еще пару недель, посвятив их отдыху и развлечениям. Должен признаться, что в этом смысле столичный город не оставляет желать лучшего. Во-первых, Фотсвана лежит на восьмидесятом градусе северной широты, и здесь не столь жарко, как в южных степях, граничащих с пустынями. Во-вторых, окрестности столицы прелестны: парки с фонтанами и дворцами, озера среди древесных кущ, скалы с хрустальными водопадами, уединенные дорожки для верховых прогулок и довольно крутые холмы, где разбит городок аттракционов. В-третьих, здесь находятся резиденции короля, наследного принца и губернатора, и каждый держит свой двор — а как известно, придворным дамам и кавалерам подавай все самое лучшее. Вот почему в Фотсване самые лучшие отели, самые лучшие театры и самая лучшая кухня. Еще тут есть магазины — не огромные универмаги с роботами у прилавков, а крохотные лавчонки антикваров и ювелиров, где можно с легкостью просадить целое состояние. В одной из таких лавочек выставили часть моих панджебских изваяний (приобретенных, видимо, на аукционе), и я ее посетил, выбрав нитку розового жемчуга для Шандры. Владелец, почтенный Ван Рох Балеки, выглядел лет на тридцать, но было ему за девятьсот; он пережил двух малакандрийских королей и надеялся, что переживет третьего. Мудрый человек, должен заметить, и большой ценитель жемчуга-у него скопилось с полсотни ящиков ожерелий, браслетов и диадем, так как в последнее время жемчуг на Малакандре вышел из моды. Ван Рох был готов уступить мне половину с двадцатипроцентной скидкой, если миледи Киллашандра выйдет в свет в жемчужном колье — а лучше обвешанная жемчугом с головы до ног. По его мнению, это пробудит интерес к прекрасным древним традициям, когда жемчуг считался первой драгоценностью королей. Я заключил с ним сделку, и в тот же вечер мы с Шандрой собрались в балет. Она решила надеть платье с глубоким вырезом — розовые жемчужины отлично гармонировали с ее смуглой бархатистой кожей.

Нам предстояло смотреть “Месть капитана Рего”, историю сложную и драматическую, так что я счел необходимым заранее просветить Шандру. Балет есть балет — прекрасное, но довольно условное искусство, и лучше, если вы знаете, что происходит в начале, посередине и в конце. Если вам ясен сюжет, вы с большей легкостью следите за ним и, уж во всяком случае, не приметесь хохотать, когда положено прослезиться.

Сам я не встречался с Филом Регосом с “Прекрасной Алисы”, но, разумеется, знал о его трагических похождениях. Это случилось восемь тысячелетий тому назад — вполне достаточный срок, чтобы история Регоса облетела всю Галактику, вдохновив многих романистов и драматургов. Но, кроме литературных интерпретаций, у меня имелись объективные данные о случившемся — как и у всех спейстрейдеров, сколько их есть на белом свете. Если не ошибаюсь, я получил эту информацию от Даваслатты с “Королевы пчел” — через планетарный компьютерный банк Лайонеса, где было оставлено сообщение.

— Месть Рего — одна из самых мрачных космических легенд, — сказал я Шандре, — и, пожалуй, самая поучительная. Она имеет к нам прямое отношение, дорогая, — да и к любой супружеской паре, связанной узами любви. Странно, что любовь и ненависть идут временами рука об руку или следуют друг за другом по пятам… У Рего был второй случай. На самом деле его звали Регосом, Филипом Регосом, и он, я думаю, до сих пор странствует на “Прекрасной Алисе” — но, как утверждают, в одиночку. Возможно, это лишь слух, но мне он кажется правдивым. Поджав ноги, Шандра уютно устроилась в кресле. Мы только что отобедали и сидели в нашей гостиной за спущенными шторами, наслаждаясь прохладой и полумраком. До спектакля оставалось еще три часа, и я был расположен использовать их с толком. Знаете, бывает настроение, когда хочется рассказать какую-нибудь историю — пусть даже такую мрачную, как о Филе Регосе. И хоть повесть моя была невеселой, Шандра слушала, затаив дыхание.