Майский ястреб - Джиллиан Брэдшоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Эй, ты! — завопил он. — С лошадьми закончил?
— Да, господин.
— Лошади, почитай что, дохлые, — лениво протянул один из саксов. У него был такой чудовищный акцент, что я едва разобрал смысл слов.
— Нет, господин. Им просто нужен уход, а иначе они действительно сдохнут, — как можно более уважительно возразил я. — А еще хорошо бы их подковать.
— Чего-чего? — удивился Вульф.
Однако остальные задумчиво покивали, и тема лошадей была забыта, а Вульф вернулся к своему ковшу. Я понял, что о лошадях они почти ничего не знают, и у меня немного отлегло от сердца. Вот интересно, с рабами они так же обращаются?
Я грыз кость и думал, как ускользнуть под покровом ночи, пока саксы пьют. Однако такой возможности не усматривалось. Лагерь хорошо охранялся, и часовые едва ли пропустят раба-бритта, вознамерившегося покинуть лагерь ночью. А даже если мне и удастся проскользнуть, далеко ли я уйду, босой и уставший? «Может быть, завтра, — подумал я. — Раздобуду какую-нибудь обувь и немного передохну…»
— Эй ты! Британец!
Голос принадлежал Эдуину.
— Да, мой господин?
— Ты вроде говорил, что умеешь играть на арфе?
— Говорил, господин.
— Ну, так возьми арфу, вон там, где свалена добыча, и сыграй что-нибудь.
Может, они обращаются с рабами так же, как с лошадьми? Я отложил кость и заковылял к арфе. Саксы, удовлетворившие первый голод, заинтересованно смотрели в мою сторону. Некоторые выжидательно откинулись назад, привалившись спиной к деревьям.
— Какую песню спеть для вас, господин? — спросил я у Вульфа.
— Давай какую-нибудь боевую. Хорошую.
Я пробежался пальцами по струнам, подстроил пару из них и задумался. Наверное, бриттская песня про победы над саксами им не понравится. Петь по-ирландски тоже не стоит. Зачем им знать, откуда я прибыл? Да и об Оркадах они едва ли слышали. Я решил остановиться на песне о танце с мечами (Огонь! Сталь! Дуб, ночь; земля, камень и свет костра...). Им понравилось, они отбивали такт ладонями по бедрам, глаза блестели из-под кустистых бровей. Когда я закончил, мне принесли рог с медовухой.
— Сыграй еще что-нибудь, — произнес голос с сильным акцентом.
— Какого рода, господин? — спросил я, с удовольствием допивая мед.
— Сыграй «Плач по павшим», арфист», — раздался из темноты голос. Человек говорил на британском языке без малейшего акцента.
Саксы как один вскочили.
— Се Циннинг! — крикнул Эдуин.
Мне приходилось раньше слышать этот титул, которым величают самых важных саксов в Британии. Все равно, что «король».
— Кердик! — произнес Вульф и добавил формальное приветствие.
Король западных саксов столь же формально ответил и вошел в свет костра. Позади стоял, видимо, телохранитель.
Кердик оказался невысоким худощавым человеком, даже не особенно похожим на сакса. Жилистый, с рыжими волосами, зеленоглазый, бородатый. Вовсе не красавец. Но с первого взгляда в нем ощущалась внутренняя мощь. Сила сквозила даже в манере носить плащ, причем так, чтобы обязательно видна была пурпурная кайма, положенная вождям. Он с улыбкой махнул рукой моим пленителям, показывая, что можно сесть, и сам уселся у огня, удивительным образом сохраняя властность и простоту одновременно. Наверное, он действительно был великим вождем. Но когда свет костра отразился в его глазах, я вдруг понял, что вот в нем-то как раз давно поселились Тьма и хищный голод, обостривший силы, таланты и способность без колебаний бросать людей, словно копья, в цель. И его спутник оказался вовсе не телохранителем. Вот уж в ком Тьма обосновалась прочно и навсегда. От него исходило ощущение черного незримого огня, выжигающего даже тени вокруг. Этот другой шагнул вперед вслед за Кердиком и прилег тут же, на земле. Очень заметный человек: высокий, светловолосый, с бледно-голубыми глазами, характерными для саксов, на редкость красивый. Думаю, лет ему было за тридцать. А уж разодет так, что королю впору. Он моментально ощутил на себе мой взгляд. На мгновение наши взгляды встретились, и он даже подался вперед, словно высматривая что-то. Я поспешил отвернуться.
Вульф подобострастно подал вновь прибывшим мед. Кердик отпил из рога и одобрительно поднял брови.
— Прекрасный мед, Вульф Эдмундсон, — сказал он все еще по-британски. — Это из последнего набега? Я же говорил, что в Даунсе умеют варить мед. Может, там и виноград можно выращивать? Ну, бритт, играй, что тебе велели.
— Да, милорд, — прошептал я, не глядя на него. — «Плач по павшим».
Если раньше его глаза равнодушно скользнули по мне, то теперь, когда я заговорил, он пристальней вгляделся в меня. И тут же оглянулся на своего спутника. Тот кивнул и побарабанил пальцами по колену. Кердик нахмурился.
Я подстроил струны. У песни было сложное вступление, но я хорошо его помнил. Эти двое были по-настоящему важными персонами. Кердик, Cyning thara West Seaxa, как сказали бы его люди, а вот кто этот другой? Я же вижу, что это сильный темный маг. Я-то думал, что Кердик не служит Тьме, что он просто использует ее ради своих амбиций, но теперь… Этот другой очень похож на Моргаузу.
Итак, «Плач по павшим». В этой песне больше причитаний, чем подвигов. А ведь сложена-то песня в память погибших от рук саксов, среди которых я сейчас сижу. Я спел эту знаменитую жалобную, медленную, жестокую и гордую песню, которая родилась в память о том времени, когда провинцию на юго-востоке Британии захватили саксы, старую песню, которая называла провинцию еще более древним названием, землей Кантий.
Немало саксов легло
У белых морских утесов,
омытых слезами женщин.
Да только горька наша слава:
Наш вождь уходит в Ифферн,
Так и не познав победы.
Пируют на полях орлы.
Горькая жатва нас ждет.
Они сражались с саксами
И пали в бою.
Соберем их тела,
Наполним колодцы слезами.
Не вернутся воины Кантия.
Кердик внимательно слушал и кивнул, когда я взял последнюю ноту.
— Очень хорошая песня. И спето отменно. Ты — прекрасный арфист.
— Благодарю тебя, Великий Вождь, — сказал я смиренным тоном. Не стоило давать ему повод подозревать во мне
