Три года революции и гражданской войны на Кубани - Даниил Скобцов

IV. Мы будем счастливы, если юг России, в том числе и Кубанский край, явятся опорой для воссоздания в России справедливой и разумной власти.

V. Чтобы ускорить этот процесс, чтобы помочь выявиться там (в центре России) независимой и свободной народной волне движения, нам нужно создать на юге крепкий и прочный союз самостоятельных государственных образований, путем объединения в первую голову народов Кубани, Дона, Украины и Закавказья.

VI. Наша внешняя ориентация определяется наличием двух для текущего момента данных: а) мы не можем рассчитывать на какую-либо помощь со стороны наших бывших союзников, вероломно, однажды, преданных в трудное время народными комиссарами в Брест-Литовске; б) бывшие враги – Германия и Австрия – глубоко вторглись в пределы России и вести с ними войну мы не можем, поэтому необходимо установить с ними взаимоотношения, гарантирующие неприкосновенность и свободу наших государственных образовании и целость народных богатств[32].

Экспансивный член рады Манжула тут же раскрыл осторожные формулы Быча следующим образом:

1. У москалiв або царь, або хам.

2. Хочь з нiмцем, хочь с чортом, – аби з Нэнькой-Украiной.

Ставить знак равенства между заявлениями Быча и Манжулы нельзя было. Мы – линейцы – и не собирались это делать, но что по общему чаянию они близки, это для нас было очевидным. К тому же мы припоминали, что третий член их группы, Бескровный, нечто подобное уже говорил в последние дни нашего сидения в Екатеринодаре.

Возражая по первому тезису Быча, мы указывали на декларацию Деникина от имени Добровольческой армии в станице Успенской о непререкаемой воле всероссийского Учредительного собрания для определения будущего государственного строя России и мы подчеркивали, что это требование выражает волю большинства русского народа и нас, казаков.

По другим пунктам заявлений Быча, мы, уточняя его недомолвки, подчеркивали:

1. Что объявление Кубанской радой Кубанского края независимым государственным образованием было вынуждено временно создавшейся обстановкой, а республиканская основа построения в нем власти явилась результатом общего пореволюционного сознания населения – не только нашего краевого, но и всероссийского. Следовательно, предугадывать, что в России после большевиков непременно должна возродиться монархия, пока оснований нет.

2. Что в высшей степени желательно, чтобы на Дону, на У крайне и во всех других частях освобождающейся от большевиков России местная власть организовалась бы по тому же принципу, как и у нас; наша обязанность, согласно утвержденной радой политической программе казачества, стремиться к объединению частей в общий союз – в Общероссийскую Федерацию.

3. Что касается «внешних» ориентаций, то мы обращали внимание:

а) что у нас нет данных судить о намерениях старых союзников,

б) что касается немцев, то проникновение их до города Ростова является, по-видимому, непреложным фактом, и очень важно было бы определить, какие их дальнейшие намерения; чтобы разговаривать с ними, необходимо иметь за собой хоть какую-либо силу, но у нас она только начинает сейчас заметно накопляться, но по соглашению в станице Ново-Дмитриевской наши военные части находятся в непосредственном подчинении у главного командования Добровольческой армии. От имени кубанцев это соглашение, кроме подписи войскового атамана, подписано председателем правительства Бычом и председателем рады Рябоволом.

В результате споров в этой пустующей лавке мечетинского торговца была принята следующая резолюция (3 мая 1918 года):

Кубанская Законодательная рада полагает:

I. Что первым и основным заданием Кубанского правительства должно быть, как и раньше, очищение Кубанского края от большевиков и других анархических элементов и восстановление на его территории государственного порядка.

Для этой цели необходимо продолжение героической деятельности Добровольческой армии при полном сотрудничестве Кубанского правительства с нею.

Принимая во внимание тот факт, что оздоровление и возрождение Российского государства невозможно без предварительного установления порядка на юге, рада высказывает пожелание, чтобы Добровольческая армия совместно с кубанскими войсками приступила в первую очередь к освобождению от советской власти Кубанского края.

II. Что касается отношений с Австрией и Германией в связи с занятием немецкими войсками Ростова-на-Дону, то рада находит, что в данный момент вооруженная борьба с центральными державами невозможна, и вместе с тем полагает, что во имя свободы и независимости Кубанского края необходимо использовать все средства, чтобы избежать проникновения немецких войск на краевую территорию вопреки воле Кубанского правительства.

III. Для успешной борьбы против анархии и установления необходимых отношений с Украиной и Германией потребно полное единение с Доном и другими государственными образованиями.

IV. Для установления союзных отношений с Доном и выяснения немецкого движения, а также определения отношений с Украиной рада полагает необходимым послать делегации в Новочеркасск, Ростов и Киев, выдавши им соответствующие полномочия.

Таким образом, далеко бьющий с широкогосударственным охватом доклад Л. Л. Быча, с шутовской интерпретацией его Манжулой, не увел в заманчивую даль воображение членов рады. Реальность обстановки мечетинского перекрестка еще ненаезженных по весне дорог приковывала и диктовала сугубо практические решения.

Новочеркасскую делегацию возглавил Быч, причем на некоторых из членов была возложена также задача производства разведки в Ростове. Особое внимание рада уделила составу украинской делегации, основным стремлением было установление в ней равновесия сил. В нее назначили из черноморцев – председателя рады П. С. Рябовола и другого видного члена «спилки» К. Л. Бескровного, в противовес им из линейцев определили меня и П. М. Каплина (члена екатеринодарской группы партии ка-де), остальные двое в качестве нейтральных в делегацию были избраны: горец Султан-Шахим-Гирей и Г. В. Омельченко, по происхождению черноморец, но в те времена державшийся наших взглядов.

Добровольческое командование, под наблюдением которого находился район от станицы Мечетинской к Дону, проявило большую предупредительность: дало распоряжение о средствах передвижения, о помещениях на остановках и об охране.

Ужасные картины разрушения пришлось видеть в донских станицах. В станицу Кагальницкую приехали – еще дымились разбитые и зажженные две церкви. По рассказам казаков, свирепствовала здесь «Маруся Никифорова»[33].