Обратный отсчет для Пальмиры - Сергей Зверев

– Барс, я – Седой! Видим поселок. Остановились. Здания выглядят брошенными, ограждение отсутствует. Есть запах солярки, наверняка работает генератор, где-то его спрятали с хорошей звукоизоляцией. Можем подойти почти к крайним домам.

– Как все это выглядит?

– Деревянные домики, ближе к центру несколько каменных, железные арочные ангары. Много брошенной ржавой техники. Трактора, погрузчики, грузовики. Обсадные трубы. Вышку вижу севернее. Даже две. Людей там нет.

– Хорошо, Седой. Подойди ближе и жди. Учти, что там могут быть датчики движения и камеры видеонаблюдения, если есть что-то серьезное.

– Понял, Барс!

И тут сержант Борисов из кузова пикапа, где он стоял за пулеметом, сообщил:

– Впереди две машины. Стоят. Нас заметили.

– Всем, я – Барс! – тут же сказал в коммуникатор Котов. – Не дергаться, вести себя спокойно. Зима! Приготовились! Выходим к ним оба.

– Есть!

– Боря, – попросил Котов Крякина, – чуть сбавь скорость. Так, хорошо. Остановишься плавно, когда скажу. Веди машину так, как будто ты катаешься по своей родной и горячо любимой деревне.

Два пикапа стояли посреди пустыни. У одного был поднят капот. Несколько человек столпились у машин, трое вышли навстречу приближающемуся конвою неизвестных. Никто не поднял оружия, не занял позицию. Ведут себя как хозяева, подумал Котов, не боятся и не думают, что тут могут быть чужаки.

Крякин убрал ногу с педали газа, выключил скорость, и машина, замедляя движение, покатилась прямо к трем вооруженным сирийцам. В центре стоял бородач без автомата, но с кобурой на ремне. Ясно, он тут старший.

– Зима, спрашивай, как проехать в Габагиб. У нас там дело. На вопросы не отвечай, держись нагло и делай то же, что и я.

Пикап остановился. Котов вышел из машины и хмуро посмотрел на боевиков. Зимин с готовностью спрыгнул на землю, сплюнул и властным голосом стал задавать вопросы сирийцам. Капитан, естественно, не понимал ни слова, но видел, что все это «старшему» ох как не нравится. Двое его подручных просто стояли и хмуро исподлобья таращились на гостей. В кармане черного жилета у «старшего» потрескивала включенная рация. Дважды Котов уловил, как ему показалось, голоса, причем говорили по-английски.

Зимин повернулся к Котову и шепотом произнес:

– Я спросил про Габагиб, но он требует, чтобы мы назвались и назвали своего командира. Он нас за кого-то принимает. И он понимает, что мы не сирийцы.

– А давай-ка, Олег, – так же шепотом ответил Котов, – спроси их про Марона Захирака. Скажи, что он нам нужен. Свои вопросы и их ответы мне переводи сразу, но по-английски.

– Почему? – машинально спросил удивленный переводчик, потом поперхнулся и кивнул.

Зимин спрашивал и тут же старательно переводил Котову на английский ответы сирийца. Тот требовал, чтобы они поехали с ним и представились его командиру, и не желал никаких разговоров. И тут сириец сам решил свою судьбу. Он что-то крикнул своим людям, и шесть человек выскочили из-за машин с автоматами на изготовку, беря на мушку чужаков. Сам же бородач вытащил рацию и стал говорить в нее, поднося ко рту. Ему ответили по-английски. Котов не разобрал, что именно, но явно прозвучало недовольство и отрицание.

– Всем, я – Барс, – спокойно, с улыбкой произнес Котов в микрофон, прижатый к щеке. – Огонь на поражение, бородача по ногам. Начали!

И тут пустыню разорвали короткие и частые автоматные очереди. Спецназовцы в падении откатывались от своих машин, чтобы не торчать гурьбой и охватить противника с трех сторон. Они стреляли на бегу, на лету, просто повиснув с борта пикапа, удерживаясь только ногами. Боевая слаженность проявилась в том, что каждый интуитивно выбирал себе цель относительно своего положения. Те, кто был ближе к центру, выбирали и цель в центре, те, кто отбегал от машин в сторону, выбирали цель ближе к своему флангу. За пять секунд все вооруженные боевики были перебиты. Бородач лежал на земле и корчился, сжимая пальцами окровавленное бедро. Еще двое боевиков без оружия торчали возле сломавшейся машины и бегали глазами по сторонам. Чужаки поднимались с земли, отряхивались и подходили к ним.

– Кто вы такие? – хрипел и стонал от боли главарь. – Это же ошибка. Вы должны были сказать, кто вы, назвать пароль. Возьмите рацию, вас же перестреляют там.

– Он нас явно принимает не за русских, – прошептал Зимин.

– За американцев. Ты не понял еще? – Котов повернулся к бойцам и приказал перевязать раненого, а пленных обыскать и затолкать в кузов их же машины. Потом подошел к бородачу и ногой подтолкнул к нему рацию. – Олег, скажи ему, пусть он сам сообщает пароль, если надо. Мы едем туда. И, самое главное, спроси, есть ли в Габагибе Марон Захирак.

Бородач морщился и скалил зубы, чтобы не стонать, когда ему разрезали штанины брюк и стали перетягивать раны.

– Захирак умрет, если из-за него погибли все мои люди!

– Так и сказал? – улыбнулся Котов, выслушав перевод Зимина. – Ну, тогда поехали. Мама родная не утешила бы меня лучше. По машинам!

Капитан сидел на переднем сиденье головного пикапа и смотрел вперед. Деревянные халупы, каменные здания, какие-то сараи, соседствующие с остекленными домами. Более нелепого скопища архитектурного разнообразия Котов еще не видел в своей жизни. Убожество совмещалось с достатком. Унылое запустение плавно переходило в навязчивую роскошь. Да, чувствовалось, что этот населенный пункт переживал, и не один раз, взлеты и падения в своем развитии, пока наконец не остался в забвении посреди песков и камней сирийской пустыни.

Боря Крякин косился на командира и уверенно вел машину прямо к большому ангару на краю поселка. От него начиналось что-то вроде улицы, разрезавшей поселок пополам и уходившей дальше, вдоль озера. В воздухе пахло какими-то испарениями.

– Нездоровая атмосфера, – пробормотал сержант, шевеля носом.

– Здоровой она станет, когда мы наконец увидим первого человека, – ответил Котов водителю. – Самому неприятно, когда чувствуешь врага, но не видишь.

– А вот… – кивнул Крякин вперед.

Из-за ангара вышли двое и остановились посреди улицы, прямо на пути четырех машин. Это были не сирийцы, Котов хорошо видел европейские лица. Да и не стеснялись эти люди, откровенно расхаживая здесь в светлом натовском камуфляже. Песочные бриджи с серыми и темными разводами, такие же футболки. Первый имел на ремне кобуру с пистолетом, второй, стоявший четко в трех шагах сзади и левее, держал в руках американскую штурмовую винтовку.

– Седой, ответь Барсу, – произнес Котов в микрофон.

– Барс, я – Седой! – тут же ответил Белов. – Мы на позиции. Двое «бандерлогов» за зданием справа вас обходят, четверо слева. Других не видно. Огневых точек, видимо, нет, но над вами сейчас висит дрон. Они подняли его десять минут назад, когда мы уже были на месте. Нас они не фиксируют.

– Седой, американцев не трогать. «Бандерлогов» валишь по команде «плюс». Среди сирийцев нашего клиента не видишь?

– Нет, я уже проверил. Его среди этих шестерых нет.

Крякин остановил машину, когда Котов толкнул его кулаком в бедро. Выходя из машины, капитан мельком бросил взгляд назад. Три других пикапа встали уступом влево. Спецназовцы, с закрытыми по самые глаза лицами, лениво стояли за пулеметами, в кабинах открыли двери, кто-то спустил одну ногу на землю. Откровенно никто не целился в людей, вышедших навстречу.

Котов, перебросив автомат на локоть левой руки, сделал три шага вперед и остановился. От американца его отделяло метров шесть.

– Привет, парень! – по-английски сказал человек. – Зачем ты сюда приехал?

– Мне нужен один человек. Его зовут Марон Захирак.

– Мне он тоже нужен. Кто ты такой, представься.

– Меня зовут лепесток весеннего цветка, который несет ветром по пустыни, – ответил Котов. – Отдай мне этого человека, и мы уедем.

– Ты чего-то боишься? – усмехнулся американец. – Лепесток, ветер пустыни. Меня зовут майор Хониман, и я тут главный. Или ты отвечаешь на мои вопросы, и я принимаю решение, или вас закопают в этих песках, и никто не узнает, что вы тут были. Я даже прощу тебе те несколько трупов, что ты оставил за собой. Это разменная монета в нашей игре.

– Нет, майор, главный тут президент Асад, он законный глава страны. А ты и твои люди здесь незаконно, в отличие от меня и моих людей. Прикажи опустить оружие и привести Захирака. Иначе я сам пойду за ним, и в этом случае будет много жертв и разрушений.

– Хватит соплей и слюней! – рявкнул американец. – Всем выйти из машин и сложить оружие, иначе я прикажу открыть огонь на поражение. Вы все на прицеле моих людей.

– Сокол, я – Барс! Снять дрона! – приказал Котов.

Через несколько секунд квадрокоптер с шелестом пролетел мимо и рухнул чуть ли не к ногам американца. Четыре винта тонко взвизгнули и перестали вращаться. Котов улыбнулся и кивнул на сбитый «беспилотник». Скулы американского майора побагровели, и он не выдержал. Или, наоборот, решил, что вправе совершать такие поступки и применять крайние меры. Но его приказ повис в раскаленном воздухе. Справа и слева за крайними домами послышались возгласы и вскрикивания людей, падавших от пуль, выпущенных бесшумным оружием. Еще двое боевиков выскочили с автоматами и тут же упали в пыль, корчась и обливаясь кровью.