Телохранительница Его Темнейшества (сборник) - Ирмата Арьяр

– Что-то новенькое в ваших превращениях, – пробормотала она и подала пример шарахнувшимся от таких «лошадок» подчиненным: оседлала предложенную ей рыжеватую спину Шуа и запустила ладони в густую шерсть на его загривке.

– Учимся, госпожа, – с трудом выговорил Шуа – волчья пасть не слишком приспособлена к человеческой речи. – На тебе такая же скользящая перевязь, мы оценили. От вожака нам передаются и новое знание, и новая сила.

– Вот хитрецы… – тихо засмеялась она. – То-то вы такие смирные овечки! И кто вы теперь будете? Лунные волки?

– Твои, царица. Только твои. Как вожак, ты тоже можешь принять силу от нас. Всю, до последнего дыхания. Стая едина.

– Что-то я не заметила по Седому, чтобы вы ему помогли…

– Это был не общий бой, а ритуальное единоборство, никто из нас не мог вмешаться.

Он рванул стрелой за ворота, и стая с всадницами, последовавшими примеру госпожи, устремилась следом.

Бег оборотня был стремительным, ветер бил в лицо, и Эльда опасалась, что без седла ее скинет с широкой спины такого неудобного средства передвижения. Но вскоре ею овладело странное ощущение слияния с мощью мчавшегося под ней существа. Ей казалось, что это она почти летит, не разбирая дороги, перепрыгивает через рытвины и овраги. Возвращалось давно забытое пьянящее чувство полета.

Оно не посещало ее с той ночи, как она утратила крылья и едва не превратилась в неразумную гинью. С той кошмарной ночи, когда она раскрылась владыке Сатарфу вся, до последнего дыхания, отдала ему сердце и душу, а он ее отверг. Если бы ее, полупревращенную, умиравшую от боли, тоски и ужаса, не нашел Алиан, давно не было бы самой Эльды, не было бы и ее маленькой Лики – единственного существа, ради которого царица поклялась жить, как бы ни было это мучительно.

Жить. Без любимого. Без крыльев. Без надежды, что тоска уйдет. В вечном страхе, что когда-нибудь тварь победит, сожрет ее изнутри.

«Я справлюсь. Я сильная. Ради дочери я всегда буду сильной», – стиснула зубы царица и вцепилась в волчий загривок так отчаянно, что оборотень недовольно рыкнул.

Глава 12

Лика и таинственный гость

В захламленной каморке кастелянши на первом этаже Башни трех принцесс было пусто. Удивительно. Бабка Кикируся обычно не покидала насиженного места. Может, она поднялась на крышу кормить горгулий? Но корзины, которые ведьма поднимала наверх заклинанием, стояли в углу пустые.

И тут я заметила, что люк в подвал открыт и там мерцает свет.

– Госпожа Кикерис, – позвала я, склонившись, но не решаясь спуститься. Очень уж старуха не любила, когда кто-то суется в ее тайны. А тут – святая святых.

Снизу раздался тихий стон.

От того, чтобы бросаться одной сломя голову в темные ямы, меня давно и жестоко отучили в храме Лойт, где подобные ямы со стонущими голосами подруг были наполнены змеями. Нас, видите ли, учили различать ловушки. Голос был настоящий.

«Шурш!» – призвала я мысленно, доставая из ботфорта тонкий кинжал.

С драконом у нас давно выработана система призывов: чем короче зов, тем быстрее, тише и незаметнее он должен явиться. Дракончик нарисовался мгновенно зыбким дымчатым контуром. Принюхался к люку, да как сверзился вниз, на лету обретя вес и сокрушив ступени. Свет внизу погас.

– Р-рва-а-а-у-ур, – донесся жалобный драконий стон.

И хриплое:

– Ты-то зачем сунулся, малыш? Кикируся нас порвет. Теперь вытаскивать придется двоих.

– Кто тут? – спросила я в темноту.

– Только не это! – ответ был более чем странным.

Здесь толку не будет, поняла я, и потянулась мысленно к дракону: «Шурш, в кого или во что ты вляпался?»

«Нинаю! – всхлипнул на языке династии Шарх жуткий по определению дракон смерти. – Ловуш-ш-шка. Темно. Липко. Страш-ш-шно!!!»

Срочно нужен свет. По идее, со светом у темных вечные проблемы. Он им не особо и нужен, и вообще противопоказан, и заклинания огня адепты изучают на последнем курсе боевой магии, когда уже назубок заучат способы защиты от него и научатся гасить. Вот что-что, а как гасить, тушить и затемнять – это у нас в совершенстве знает даже дракошик. Знать заклинания света мне не полагалось, но к демонам маскировку, надо Шурша вытаскивать.

Едва я затеплила огонечек в ладонях, снизу донеслось:

– Не суйся сюда, девочка. Здесь «язык хамелеона» поставлен.

Голос явно не мальчишеский, скорее старческий, с характерным брюзгливым дребезжанием.

Огонек разгорелся, и я подвесила его над люком. «Язык хамелеона» – очень неприятное заклинание. Его обнаружишь только тогда, когда вляпаешься по уши. Ловушка раскрывается при приближении жертвы, выстреливает липкую магическую сеть и утягивает, спеленав по рукам и ногам. И срабатывает, пока не кончится резерв влитой в ловушку силы. Если она утянула даже дракона смерти, то резерв был большой. Кончился ли он на Шурше, проверять не хотелось.

– И как же ее обезвредить, Шурш? – спросила я, вглядываясь в еле видимые плетения, выглядевшие, как струи прозрачного горячего воздуха, дрожавшие над люком.

– Нинаю, – шмыгнул носом расстроенный дракончик.

– Найди начало плетения, – посоветовал голос незнакомца. – Оно выглядит как более темная и толстая нить-основа. Из нее вытягиваются остальные…

Инструктировал он так понятно, что я заподозрила в нем магистра. Начало плетения я нашла не сразу, зато потом, когда осторожно потянула за «ниточку», заклинание распалось быстро и без побочных эффектов.

Путь свободен, но деревянная лестница была уже сломана Шуршем. Запустив огонек в подземелье, я легла на живот и присмотрелась. Густо оплетенный паутиной Шурш лежал прямо под люком. Если я спрыгну ему на шип – мало не покажется. За драконом просматривалась еще одна спеленутая в кокон мумия.

Еще четверть часа ушло на распутывание жертв под руководством первой из них. Чем дольше говорил гость, тем знакомее казался голос, но, когда пелена спала, передо мной оказался старый слепой горбун, выглядевший под стать ведьме Кикирусе – с клочковатыми седыми волосами, морщинистым лицом, узловатыми руками и белесыми бельмами на глазах.

– Вы кто?

– Внучатый племянник мадам Кикерис, кха-кха… – горбун закашлялся, прикрыв рот кулаком. – В гости зашел, да хозяйки дома не оказалось, а я вот решил наливочки вишневой по старой памяти… кха… да о ловушке-то и забыл.

Едва он, пытаясь встать, отвел ладонь от лица, ноги у меня подкосились, и я шлепнулась на пол. Когда, вот скажи мне, богиня любви, когда я умудрилась поцеловать и этого слепого горбатого старикашку?! Неужели в той же таверне на празднике братания? Убей – не помню! Все ли в порядке с моим рассудком? Здравым его явно не назвать.

Положив пальцы на изменчивый селенис, я прищурилась: показалось или нет, что контуры человеческого тела слегка дрожат, как горячий воздух над огнем? Сегодняшний смотр одаренных моим поцелуем сельо и последовавшее снятие масок показали две важных вещи: у личин наблюдался именно такой эффект. Теперь я была в этом уверена. Его не было у Шана, когда он вышел с тренировки, но появился, когда он вошел под личиной принца. Его не было у Ирека до последнего занятия и появился, когда маску Ирека надел принц. И у горбуна он явно присутствовал.

Не будь на моей груди магического камня, словно рожденного специально для магии сельо (потому богиня его и любила), я бы до сих пор ничего не замечала.

– Помоги немощному старику подняться, экая ты бессердечная девица! – с упреком пробурчал горбун, протягивая руку.

Я сложила руки на груди, качнула головой:

– Сначала иллюзию сними, погляжу, кто таков.

– Внучатый племянник… – затянул старик старую песню, но резко оборвал и усмехнулся щербатым ртом. – Догадайся, Лика.

– Ирек и принц сейчас заняты важным делом. «Тени»… не вижу смысла для них маскироваться под такую внешность. А вот для того, кто вынужден прятать обломок крыла на спине и отсутствие одного глаза, такой образ вполне подходящ, владыка.

Он вздохнул, сбрасывая с себя личину, сверкнул яркой синевой уцелевшего глаза.

– Умница, девочка. Но без этого камушка на твоей прекрасной шейке ты бы вряд ли догадалась. Идем, пожалуй, наверх. Кикируся вот-вот подойдет и будет очень недовольна, – владыка, прихватив с полки бутылку из темного непроницаемого стекла, задумчиво огляделся. – М-да… будь у меня прежняя сила, в ловушку бы не попал, и лестница не была бы проблемой. И через тень не уйти, паутина высосала из меня последнее. Никак не могу привыкнуть… к ограниченному ресурсу.

– Ничего, у нас где-то тут был Шурш, – бодро сказала я.

Дракончик, после освобождения обежавший и обнюхавший просторное подземелье, шебуршал чем-то в дальнем, самом темном углу, но, услышав имя, заявился с запечатанным тюком в зубах и долго не хотел отдавать добычу.

– Никогда не видел дракона смерти, которому бы так нравился запах свежего белья, – удивился Сатарф.

– А может, он копит простыни на саваны для своих будущих жертв?