Академия проклятий. Книга 4 - Елена Звездная

— Талантливый он мастер-стекольщик, — Юрао подошел к статуэтке, — она здесь даже красивая.

Статуэтка была в пол роста ныне покойной госпожи Ойоко, зато сразу ясно, почему такой столик — чтобы держать. И точно, подойдя ближе, я увидела, что в столе специальные держатели для статуи, по деревянной же окантовке шла надпись «Моей обожаемой супруге в день свадьбы».

— Красивый подарок, — произнес дроу, как и я прочитавший надпись, — но не особо дорогой, представляю как «обрадовалась» госпожа Ойоко. Странно, что еще не запустила в женишка таким подарочком.

Я присмотрелась к статуе, и, заметив трещины, сделала предположение:

— Похоже, что запустила-таки.

— Не удивительно, — Юрао тоже принялся рассматривать статую, — у гномов дарить полагается золото и только золото, ну и родовые драгоценности, само собой. Слушай, Дэй, а присмотрись-ка к статуе, ничего не замечаешь?

И притянул огненные шары ближе, чтобы света было достаточно. Я начала осмотр с головы. Лицо госпожи Ойоко оказалось изображено на редкость хорошо, и она смотрелась здесь как-то воодушевленно, а не рассерженно как на портрете. Плечи, несмотря на несуразность для такой фигуры, казались нежными и красивыми, грудь, несмотря на строгие моральные принципы гномов, в статуэтке была видна примерно на одну пятую, красуясь в декольте темно-бардового пеньюара. Да, скульптура действительно только для спальни. А вот от пояса и ниже мастер Ойоко словно изменил себе — кружево местами было проработано грубовато, ноги, одна больше, другая… То есть все красиво, но нет того изящества, которое мы отметили еще в фигурках на лестнице.

— У меня такое ощущение, — пробормотала я, — что от пояса и ниже, эту статуэтку делал не почтенный мастер-стекольщик. Как-то все не так.

— Вот и я о том же, — Юрао посмотрел на меня через прозрачную руку госпожи Ойоко. Тело у статуэтки было стеклянным, волосы, украшения, платье — из непрозрачного цветного стекла.

Мы с партнером еще раз посмотрели на статую, потом друг на друга, и начали рассуждать:

— Вряд ли господину Ойоко пришла бы мысль разбить статую, которую он сделал сам, — сказал Юрао.

— И госпожа Ойоко об этом знала, — согласилась я, — но статуя… это работа опытного стеклодува.

— Ты плохо знаешь гномов, Дэй, — возразил дроу. — У гномов владелец дела обязан знать его в совершенстве, а стекольное предприятие дело семьи госпожи Ойоко, и если она им руководила, значит и стеклодувом была отменным.

Мы вновь переглянулись, и офицер Найтес, с хитрой усмешкой произнес:

— А ну-ка, Дэй, отойди.

Опрокинуть столик со статуей оказалось не так-то просто — гномы всегда работают на совесть, но и Юрао сдаваться не собирался. Удар мечом и с оглушительным звоном разбитая скульптура полетела на пол, чтобы повторно наполнить дом звуком разбитого стекла.

А когда звон стих, в свете огненных шаров засверкали осколки, и заискрились, заиграли разноцветными огоньками драгоценности, рассыпавшиеся среди останков скульптуры.

— Всегда мечтал разбить что-нибудь эдакое, — весело заявил Юрао.

— Мы раскрыли дело, — еще веселее сказала я.

И тут от двери донеслось:

— Убил бы! — оглянувшись, мы увидели стоящего в проходе магистра Эллохара, уже в своей обычной одежде.

Юрао, отойдя от осколков, сложил руки на груди и понеслось:

— Слушайте, вы! Я офицер Ночной Стражи и как страж законопорядка обязан был принять меры к задержанию опасного для общественности существа. И уж тем более я не испытываю сожалений по поводу того, что девочка «не питалась».

Устало вздохнув, Эллохар грустно сказал:

— Да причем тут это, — развернулся и ушел.

— И что это было? — удивленно и уже у пустоты спросил дроу. — Или это он испугался, что с тобой что-то случилось?

Я промолчала, разглядывая родовые драгоценности мастера Ойоко. Два браслета украшенных рубинами, ожерелье, в котором сверкали как рубины, так и бриллианты, золотые массивные серьги, тоже с рубинами и кольцо, золотое без камней.

— Смотри, видишь мутные осколки? — кстати, не обратила внимания, пока Юрао на них не указал. — Матовое стекло. Видимо госпожа Ойоко сначала скрыла драгоценности в матовом сосуде, затем впаяла его в статую. Неплохо, должен признать.

Когда мы, собрав украшения, спустились в уютную гостиную мастера-стекольщика, там уже стояла заплаканная домработница гнома, сам мастер Ойоко, обнимающий свою любимую за плечи, собранная, такая серьезная Ликаси, которая, несмотря на попытки быть суровой все равно едва сдерживала довольную улыбку. Еще здесь присутствовали два суровых преподавателя из Школы Смерти, и сидел в кресле встретивший нас недовольным взглядом магистр Эллохар. И пожалуй он единственный, кто на нас внимание обратил.

— Мастер Ойоко, хватит вам, — с некоторым раздражением произнес магистр, — утешьтесь, вон ваши родовые блестяшки уже откопали, так что женитесь, своих детей наклепаете, а о том, чтобы посещать Ликаси на территории Школы Смерти не может быть и речи. Все, заканчивайте с прощанием и потоками горьких слез, поверьте, у нас ей будет лучше.

Гном возмущенно взглянул на лорда Эллохара. Тот ответил таким взглядом, что гном возмущаться мгновенно прекратил и опустил голову. Не зря Эллохара не любят. Сам магистр кратко приказал своим:

— Все.

Женщина в черном и с черной татуировкой на лице, подошла к Ликаси, взяла ее за руку и в то же мгновение вспыхнул переход.

— Мамочка, я тебя очень-очень люблю, — весело сказала гномочка, помахав на прощание свободной ладошкой.

И в гостиной остались мы с Юрао, гномы и почему-то магистр Эллохар остался так же.

— Ситуация такова, — начал он соединив пальцы под подбородком и пристально глядя на Юрао, — Ликаси Ойоко никогда не существовало. Госпожа Ругида и ее брат скончались исключительно по причине болезни. Что касается госпожи Нииты, — кивок на рыдающую гномиху, — никаких обвинений в угрозе общественной безопасности вы ей не предъявите.

— В смысле? — переспросил Юрао.

— В смысле рискнешь следовать букве закона — уничтожу, — ласково улыбаясь, ответил Эллохар. — Лично.

Я посмотрела на злого дроу, потом на подчеркнуто вежливого магистра, невольно вздрогнула — взгляд у лорда Эллохара был просто пугающим.

— И как я должен отразить это в отчете? — хрипло спросил Юрао.

— Никак, — последовал спокойный ответ.

Нервно сглотнув, офицер Найтес попытался объяснить:

— У нас еженедельные проверки, мою ложь определят сразу. Это не сокрытие улик, о подобном я умолчать не смогу!

— Не мои проблемы, — Эллохар поднялся. — Всего темного вам, мастер Ойоко и госпожа Ниита. Ликаси будет навещать вас раз в полгода, и, как я и обещал, через два дня будет здесь, чтобы рассказать о том, как устроилась.