Баллада о Звездной Республике - II (СИ) - Елена Долгова

Нечаева только вздохнула, она не знала, как утешить парня.

— Я возьму твой байк, хорошо?

— Конечно, мэм, только будьте осторожны, на пустошах видели бандитский караван.

— Думаешь, это те, который воруют людей?

Джо подтвердил догадку кивком, а Нечаева запустила двигатель мотоцикла. Его размеренный звук вызывал в памяти Женю с ее реактивной доской. «Опираясь крылом о ветер». У Нечаевой зачесалось веко и она сморгнула. Влага в углу глаза смешалась с пылью. Рассвет уже занял половину горизонта, окрасив его в синеватые и оранжевые тона.

Спутниковая навигация на Теро давно не работала, но остатки дороги и приметы на местности помогали отыскать место встречи — одинокий выветрившийся камень, за которым Нечаеву поджидал Патрик Манцевич.

— Доброе утро, Хелена, хорошо выглядишь — улыбнулся он, вылезая из машины.

— Не ври. И утро не доброе, и выгляжу я отвратительно.

— Ну-ну, не надо пессимизма. Привет тебе от Элфорда, кстати. Мой босс интересуется, не нужна ли еще сыворотка.

— Нужна, чертовски нужна, присылайте.

— Ладно, пришлю через нашего агента в Карсон-Сити, хотя… ай-ай-ай. Акция в Оклатеро и побег землянина — это уже лишнее. Вы положили и своих людей, и наших. К чему лишняя кровь?

— Патрик!

— Что?

— Не валяй дурака. Ты отлично понимаешь — мои людям нужна определенная видимость борьбы. Иначе они догадаются обо всем и прострелят мне башку.

— Ну, предателей никто не любит… — задумчиво согласился Манцевич.

— Не ври! Я никого не предала. Я заключила с вами договор. Мы играем роль вашего врага, позволяем сваливать на нас проблемы Оклатеро. Элфорд дает сыворотку, а его супервиро не приближаются к «Алконосту».

— Не очень-то выгодный для хозяина договор, между прочим. На роль врага много кто сгодится, например, наркотрафкантес.

— Угрожаешь?

— Предупреждаю. Начнете баловаться слишком частыми акциями — сюда явятся телекинетики и разнесут вашу базу в хлам. После этого «сопротивление» казнят и начнут с тебя, Хелена.

— Я смерти не боюсь.

— Своей — не боишься. А чужой?

— Попробуйте явиться — и я прикажу поднять в воздух «Алконост».

— Эту тяжеленную развалюху?

— Десять лет не прошли зря. Мы кое-что починили. Первую космическую не разовьем, но до Оклатеро в атмосфере дотянем. Пушки тоже исправны.

Манцевич нахмурился, размышляя, потом слегка сдал назад и убавил гонор.

— Для чего нам конфликт? Человечество вымирает, а ты, Хелена, из идейных соображений раздуваешь старую вражду.

— У меня есть веские причины.

— Да вот брось, не надо. Ты же знаешь правду. Твою дочь не пытали и не казнили. Она в коме по собственной вине. Босс десять лет поддерживает её жизнь. Сейчас появилась возможность использовать доппельгангера как донора и вылечиться. Больше оптимизма. Ты еще встретишься с Джинни.

— На «Алконосте» не встречусь. Здесь верят в легенду о ее подвиге и смерти.

— Верят в одну легенду, поверят и в другую. Героическая Джинни выжила в застенках… Ну, в общем, подробности ты сама сочинишь.

— Бог проклянет нас обоих за эту кучу вранья.

— Ложь во спасение, Хелена… во спасение.

Манцевич вздохнул и посмотрел в утреннее небо. «Днем будет жарко», — пробормотал он.

— Я вот иногда думаю — зачем людям такое спасение? — Заговорила Нечаева. — Какая у него цель? Мы только отодвигаем неизбежный конец.

— Цель — дотянуть до создания полноценного лекарства, которое излечит феро полностью. Мистер Элфорд дал слово — это средство получат все. После этого мы договоримся о новом устройстве мира.

Нечаева вдруг захохотала. Единственная слеза стекла на скулу и смешалась с бурой пылью пустошей.

— Новый мир из пятисот тысяч человек? Ты бредишь, Патрик. Человечество никогда не восстановится. Твой босс никогда не синтезирует лекарство. Мы как животные в колесе — бегаем на месте, чтобы скоротать жизнь.

— У тебя родилась альтернатива? Хочешь завалить Элфорда? Сама встанешь у руля?

— Не хочу. Рулить больше нечем. Мой мир умер десять лет назад. Сейчас лучше один волк в Оклатеро, чем целая стая вонючих хорьков.

— Волк — не волк… Ты, Хелена, тоже не овечка. Сейчас трое ваших людей у нас в тюрьме. Те, которые попались на реквизиции в Карсон-Сити. И вот скажи мне прямо сейчас, как честный партнер — что с ними делать? По правилам нужно вешать, но твой подельник Ленц такое не простит. Рано или поздно он догадается о твоей дружбе с нами, и тогда тебе конец, дорогая. Может быть даже, ужасный конец.

— Чего ты хочешь?

— Мы позволим твоим боевикам сбежать, если ты сдашь нам Ленца.

— Ленца не получите. Без него организации конец. Без нас вам нечем оправдать собственный произвол. Сопротивление и Оклатеро — две стороны одной монеты.

— Ты сильно изменилась, Хелена, сделалась циничной. Та глупая акция на Россе тебя надломила.

— Она показала, что выхода у нас нет.

— Ну так не ищи его. — Патрик вздохнул. — Что за тяга к мировым проблемам. Давай, займемся малыми делами и согласуем детали. Сыворотку ты получишь. Двоим вашим боевикам мы дадим сбежать и якобы случайно ее прихватить. Третьего показательно повесим. Сама выберешь, кому умирать?

— Нет!

— Ладно, босс выберет — повесит самого наглого и крикливого. Взамен ты придержишь Ленца хотя бы на пару месяцев. Мы изобразим успешную борьбу с мятежниками, то есть, с вами. Когда внутренние проблемы города ослабеют, используем земного посла для лечения твоей дочери.

— А потом вы ее убьете?

— Надеюсь, не потребуется.

— Кстати, что за проблемы, которые «ослабеют»?

Маневич замялся — видимо, не очень хотел откровенничать.

— В Оклатеро стало неспокойно, — буркнул он наконец. — На этот раз у Элфорда сильные конкуренты, и если они возьмут власть… Сама понимаешь, что станет с Джинни. Уильям далеко не святой, но хотя бы имеет мозги. Его оппонент — отмороженный псих.

— Черт…

— Ну-ну… побольше оптимизма. Мой босс справится. А ты, дорогая Хелена, побереги-ка лучше себя — чертовски плохо выглядишь.

Манцевич снова залез в авто и запустил двигатель — это удалось не с первого раза. Старый пикап взревел, испустил облако выхлопных гахов, а потом запылил на север.

«Наш мир мертв, — думала Нечаева, глядя вслед отъезжающей машине, — Элфорд не сумеет вылечить Женю. Пора смириться и отпустить ее душу, только вот, если дочери не станет, мое предательство ничем не оправдать. Коготок увяз — всей птичке пропасть. Не следовало сдаваться врагу тогда, на Россе».

… Роковой день плена на чужой планете навсегда врезался в память Нечаевой и многократно возвращался в кошмарах, темными ночами на разбитом «Алконосте». Он был так страшен, что встал вровень с трагедией эпидемии на Теро и катастрофой самого корабля.

* * *

… Длинные сутки казались бесконечными тянулись уже пятьдесят земных часов. Остатки разгромленной группы повстанцев пытались оторваться от погони. Удары пси-излучателей превратили горный пейзаж Росса в